Никита Филатов - Прощальный поклон капитана Виноградова (сборник)
– Ладно, шутник! – отмахнулся Виноградов. – Вали прямиком на базу. И позови там теток из коридора, а то они заждались, наверное…
Понятые действительно выглядели недовольными – что, впрочем, было вполне естественно с учетом времени и обстоятельств.
– Доброе утро, красавицы. Простите, ради Бога!
– Ну, что уж тут… – Первой вплыла в номер дородная администраторша. – Раз такое дело.
Вслед за ней, боязливо косясь в сторону кровати с остывающим телом, через порог шагнули еще две неопределенного возраста женщины – непричесанные, в одинаково мятых рабочих халатиках.
– Проходите, пожалуйста. Вот сюда!
– Это надолго? – подала голос одна из вошедших. – А то у нас своя работа.
– Постараемся побыстрее. Нам ведь тоже особой радости нет…
Майор подошел к тумбочке с лекарствами. Перевернул упаковки, чтобы лучше читались названия:
– Та-ак! Понятно.
Потом поводил ноздрями над стаканом:
– Это тоже надо будет изъять… Ну-с, начнем?
Вскоре Денис уже старательно выводил строчку за строчкой под диктовку Владимира Александровича: «Протокол осмотра места происшествия… Город Санкт-Петербург, дата… Осмотр начат в шесть часов двадцать пять минут. Осмотр окончен…»
В редких паузах между фразами утренняя тишина спящей гостиницы нарушалась только шелестом переворачиваемых листов и скрипом половиц под ногами живых обитателей номера.
Наконец Виноградов облегченно выдохнул:
– Всё! Закончено?
– Да, вот: «Понятые: Галкина, Короленко…»
– Распишитесь, красавицы. Здесь… и здесь!
– Нам можно идти?
– Ступайте, милые. Спасибо!
* * *– Кстати! Если кто забыл – скоро конец квартала.
Огромный, почти во всю стену, календарь с морским пейзажем свидетельствовал: точно, наступила среда, двадцатое марта.
Время бежит… Скоро уже неделя, как Нечаева официально, приказом назначили на офицерскую должность в уголовный розыск.
Пока Денису нравилось в его новой работе все – и возможность сменить серую милицейскую форму на штатский костюм, и оперативная кобура с пистолетом под мышкой, и даже тягучие, бессмысленно долгие утренние планерки в кабинете начальника отделения.
Все-таки приятно. Приятно и почетно чувствовать себя своим, почти равным среди сыщиков. Это вам не асфальт сапогами топтать в патрульно-постовой службе!
Изумительный народ опера – святые и грешные… Нечаев даже улыбнулся.
– Ты чего? – полыхнул застоявшимся перегаром сосед, вечный старший лейтенант по прозвищу Бубен.
– Да так… – шевельнул в ответ губами Денис.
Спохватившись, он надел на лицо такое же, как у сидящих рядом сыщиков, тоскливо-искушенное выражение и снова прислушался к начальственному рыку.
– Конец квартала! А что с «перспективным планом»? Опять, как всегда – в последнюю минуту? Первого попавшегося? – Хозяин кабинета сложил ладонь в огромный волосатый кулак и внушительно припечатал к столу ни в чем не повинную папку с материалами: – Смотрите, пусть меня самого в управе насмерть задолбают, но на этот раз ни одной вербовки задним числом не подпишу! Ясно? Всех – только через контрольную встречу, лично…
– Это он про что? – поинтересовался у соседа Денис.
– Тебе пока не надо. Рано!
Минут десять в спертом воздухе переполненного помещения перекатывались наставления и угрозы вперемешку с такими выражениями, как «слабое оперативное перекрытие», «девятка – не резиновая!» и «почему ни у кого не подшиты рабочие дела?». Нечаеву это все было еще не вполне понятно, а оттого интересно вдвойне.
Наконец начальник розыска исчерпал тему.
Вытянув из стопки бумаг на столе несколько нужных, скрепленных за уголки, листков, он поднял их так, чтобы видели все присутствующие.
– Ильинов!
– Я, – тяжело поднялся со стула оперативник в костюме с галстуком и кроссовках.
– Это что?
– Материал. По хулиганке, на протокольную форму.
– Ага! Сказал бы я, что это такое, но… Вот, слушайте все: «…и после чего он ворвался в женское общежитие, хватал за неположенные места, которые сопротивлялись…»
Хозяин обвел долгим, тоскующим взглядом собравшихся в кабинете подчиненных:
– Чего ржете-то? Плакать надо… Или вот еще формулировочка: «выразившаяся в нецензурных словах полового значения». Да меня с такими сочинениями не то что в суд – в начальную школу не пустят! Забирай. Чтобы к концу дня все было, как положено: переделать, подшить, составить опись…
Ильинов почти на лету подхватил растрепавшийся материал:
– Что я вам, Лев Толстой, что ли!
– Не понял?
– Это так, про себя…
– Бери вон пример с молодого. – Начальник из той же неиссякаемой стопки извлек желтоватый бланк: – Нечаев!
– Здесь.
Денис моментально узнал составленный им сегодня под диктовку сердобольного майора из главка протокол осмотра. Только теперь документ украшал лиловый прямоугольный штамп с регистрационным номером.
– Учитесь… Все – как положено, грамотно, по закону.
– Встань! – подпихнул растерявшегося Дениса сосед.
Под взглядами товарищей по оружию Нечаев моментально покрылся по-девичьи розовой краской смущения – и ведь не то чтобы на него смотрели с какой-то особенной завистью или неприязнью, но…
– Молодец. Сразу видно, человек учится, а не груши околачивает! Что сам-то насчет этой девки думаешь?
– Не знаю. Скорее всего, несчастный случай. Может, конечно, самоубийство, но – вряд ли! Записки никакой нет, да и вообще… – Незаметно для себя он почти слово в слово повторил ответ Владимира Александровича на свой собственный вопрос там, в номере гостиницы. Даже интонации получились похожие.
– Самоубийство нам не требуется! – веско оборвал его грозный начальник. – Потом затаскают проверками отовсюду, не отпишешься. Понял?
– Есть. Но если экспертиза…
– Для особо упертых объясняю – самоубийство нам не требуется! – раздражаясь, повторил хозяин кабинета. Но потом смягчился: – Умерла, как говорится, так умерла. А у нас и без того забот выше крыши. Сядь! После сходки останешься, объясню, что делать.
Денис опустился на скрипучее дерево стула и буркнул под нос:
– Я, вообще-то, сегодня с суток. Мне положено…
– Забудь, – успокоил его сосед. – Кстати, поздравляю с удачным началом, шеф редко кого хвалит.
– Спасибо.
Несмотря на некоторую двусмысленность ситуации, Нечаев не считал себя ни лгуном, ни самозванцем. Просто как-то так получилось, что момент для упоминания о посторонних помощниках из пресс-службы ГУВД не подвернулся, а теперь уже не было ни нужды, ни желания возвращаться к этой теме.
– Так, теперь насчет графика дежурств…
Под конец совещание приобрело некоторую живость и демократический централизм. Пользуясь неизбежным при этих условиях шумом и гамом, Бубен снова обдал Дениса перегаром:
– Надо обмыть!
– Что обмыть? – не понял Нечаев.
– Как что? Первый выход на место происшествия.
– A-а, понятно… – Все в отделе, от замполита до вольнонаемной уборщицы, знали: старший лейтенант давно уже с успехом миновал стадию бытового пьянства и сейчас стремительно скатывался к безнадежному алкоголизму. Его уже не уважали, но по извечной русской традиции жалели.
– По чуть-чуть!
– Мысль хорошая, но придется совместить. Кадровик обещал, что документы на мое первое офицерское звание уже до конца этой недели в Москву уйдут, – значит, скоро будем звездочку обмывать. Заодно уж…
– Ну, когда это еще!
– Надеюсь, что скоро.
Действительно, все необходимое для личного дела было сдано Денисом сразу же, в день назначения в розыск на должность оперуполномоченного. Вместе с бутылочкой магазинного коньяка – для ускорения процедуры.
Главное – начать! Всего год остался до заочно-«заушного» диплома в школе милиции, а там подоспеет вторая звездочка на погоны… Старший сержант Нечаев очень хотел быть офицером милиции. Собственно, он ведь для этого и учиться пошел.
– Так, все свободны.
Оперативники дружно устремились на волю, подальше от требовательного ока начальства, зажимая под мышкой секретные спецтетради и уже на ходу извлекая из карманов мятые пачки дешевого курева. В кабинете остались двое.
– Двигайся поближе, студент! Записывай. Значит, на всякий случай нужно вот что сделать…
…Помощник дежурного перевел взгляд с исписанной от руки страницы на ворох разнообразных сводок и запросов, а потом с робкой надеждой опять покосился на Дениса:
– Слушай, а может – ты сам? Зашиваюсь!
Действительно, в душном закутке телетайпной не то что работать – сесть толком было негде. Почти все пространство занимал допотопный агрегат с несуразной клавиатурой, подвинутый к нему вплотную табурет и металлическая полка для хранения служебных справочников и таблиц.
