Алексей Макеев - Первая пуля – последняя пуля
– И этот тупоголовый «браток» сдал меня со всеми потрохами? – Мужчина невесело усмехнулся. Глаза его потухли. – Вот кретин! А я-то, дурак, считал его непробиваемым типом. По наивности думал, что этот уж наверняка при аресте будет хранить полное молчание. Но, видно, все… Весь этот сброд… Одним миром мазаны. Стадо тупоголовых баранов.
Гуров перебросил «штайр» из правой руки в левую, отступил на шаг назад и оперся спиной на перила винтовой лестницы. Что-то настораживало его в словах Макарыча. Что-то заставляло его думать, что этот человек далеко не так прост.
– Я полагаю, ему стало скучно без тебя в изоляторе, Макарыч, – негромко произнес он.
Черушкин вызывающе вскинул подбородок. Несколько мгновений он смотрел на Гурова без всяких эмоций, а затем вдруг неожиданно расхохотался. Громко и надсадно, как умалишенный. Возможно, последнее и не было лишено оснований.
– Вы ведь ни хрена не понимаете, полковник? Верно?
– А что я должен понять?
Черушкин снова засмеялся. Гуров автоматически подумал о том, что суд вполне может признать этого человека невменяемым. Назначат соответствующую экспертизу и…
– Я сам всегда выбирал жертву для Боксера, – сказал Макарыч, обрывая свой истеричный хохот на самой высокой ноте. – Тех, кого он впоследствии брал за жабры. Похищение, требование выкупа… Думаете, тут все так просто, полковник? Обычные действия жаждущих легкой наживы отморозков?
– А это не так?
– В представлении Боксера все так, наверное, и выглядело. Но не для меня, – рыжие тараканьи усы Черушкина ощетинились. Он тяжело и прерывисто засопел. – Я не просто так подбирал ему клиентов. Ведь я бывший разведчик, полковник. Я – профессионал. И патриот своей страны…
Гуров испустил вздох и быстро провел раскрытой ладонью по лицу, будто сгоняя наваждение. Похоже, он, как обычно, не ошибся в своих первоначальных расчетах. С мозгами у Черушкина было не все в порядке.
– Патриот? – он понимающе кивнул, как опытный психоаналитик при беседе со своим пациентом.
– Да, патриот, – упрямо повторил Макарыч. – Я понимаю, это звучит для вас дико, но это так. Мне дважды, используя группировку Боксера, удалось нанести сокрушительной удар по тем мразям, что пытаются принести России зло. Не смотрите на меня так, полковник. Я – не религиозный фанатик. Когда я говорю – зло, то имею в виду вовсе не какие-то там абстрактные исчадия ада.
– А что?
– Наркотики! Наркотики, полковник. Вот что такое настоящее зло. Вы об этом не знали?
Уголки губ оперативника изогнулись. В глазах появился интерес.
– Какая связь?..
– Самая прямая. – Черушкин ликовал. Сидя на полу возле холодильника в позе лотоса, он чем-то напоминал готового погрузиться в нирвану буддиста. Гурову даже показалось, что тот покачивается из стороны в сторону в такт произносимым вслух словам. – Хотите знать, кто такой этот Белоненко, взятый мною в разработку последним?
– Кто?
– Наркоторговец. Крупный наркоторговец. Он прибыл в столицу для того, чтобы договориться с нашими оптовиками, работающими в аналогичной индустрии, о постоянных крупных поставках наркотиков. Я знал об этом, полковник. Знал о его планах, но, разумеется, у меня никогда не возникало желания делиться всеми своими знаниями с Боксером и его подручными. Для них хватало и тех скромных крупиц информации, которые я им скидывал. Предыдущие двое, кого мы обработали по той же схеме, тоже были наркоторговцами. Но не такими строптивыми… – Макарыч криво усмехнулся. – Те платили. Их сделки срывались, и они убирались прочь. А этот сучонок!.. Я имею в виду Белоненко… Для него его грязное дело оказалось выше, чем жизнь любимой девушки. И он открыл войну. Все лопнуло как мыльный пузырь, полковник.
– Где она? – Теперь общая картина происшедшего была перед Гуровым как на ладони. В ней не осталось темных или размытых пятен.
– Кто?
– Оксана. Девушка, которую вы похитили.
Макарыч ничего не ответил, но его взгляд, брошенный на закрытую дверь, облюбованную Гуровым перед самым началом перестрелки, был красноречивее любых слов. Полковник сунул «штайр» в наплечную кобуру и приблизился к Черушкину. Рука Гурова замахнулась для удара, Макарыч сжался, готовясь к экзекуции, но кулак не завершил начатой траектории. Полковник в очередной раз сумел совладать с обуревавшими его эмоциями.
– Послушай, ты, – процедил он сквозь зубы. – Может, ты и в самом деле патриот своей родины и ярый борец с распространением наркотиков, но это ни в коей мере не оправдывает всех твоих действий. Похищаемые вами девушки не были ни в чем виноваты, и я думаю, ты знаешь, что делали Боксер и его ребята с ними перед тем, как освободить.
Макарыч несколько раз нервно моргнул:
– Боксер – ублюдок. Я не несу ответственности за его действия и за действия его прихвостней. Лично я никого и пальцем не трогал… А по большому счету, на этих сучек мне глубоко наплевать, полковник. Сомневаюсь, что они не знали о том, чем занимаются их возлюбленные. А даже если и не знали… Надо думать, с кем ложишься в одну постель.
Желание ударить Черушкина по лицу возникло у Гурова с новой силой. Всего один раз. Но от души. Так, чтобы этот гаденыш запомнил урок на всю оставшуюся жизнь. Но вместо этого полковник отошел в сторону и выудил из кармана мобильный телефон. Набрал номер Крячко:
– Стас, я в Павшине. По тому адресу, что нам дал Куличков. Ты можешь сейчас подъехать?
– Без проблем, – живо откликнулся соратник. – Что-то случилось, Лева? У тебя проблемы?
– У меня были проблемы, – Гуров пожал плечами. – Но я их уже решил. Так через сколько ты сможешь подъехать?
Крячко прикинул и ответил:
– Дай мне минут двадцать. Может, меньше.
– Договорились. Жду.
Убрав мобильник в карман, Гуров вновь обратил свой взгляд к Черушкину. Макарыч разорвал свою шелковую рубашку и теперь старательно накладывал повязку на свою простреленную щиколотку. Кровотечение заметно уменьшилось, но бледность лица бывшего гэрэушника и его вялые, неторопливые движения свидетельствовали о том, что он и так потерял немало сил.
– Где ключ от этой комнаты? – Гуров кивнул на запертую дверь справа.
Его суровый голос, похожий на раскаты грома, и не предвещающий ничего хорошего взгляд глубоко посаженных глаз возымели на Черушкина свое действие. Интуиция услужливо подсказала мужичку о том, что спорить сейчас с полковником уголовного розыска не только бессмысленно, но и опасно для жизни. Он вынул из левого кармана трико миниатюрный ключик и бросил его полковнику. Гуров поймал ключ на лету, открыл дверь ключом и распахнул ее. Это была кладовка, не имевшая в наличии ни одного окна. Гуров остановился, вглядываясь в темноту, затем достал зажигалку и подсветил себе. В метре от полковника возник силуэт человеческой фигуры, сидевшей на стуле в скрюченном положении. Вместе с горящей зажигалкой Гуров повернулся вокруг своей оси, осветил стены, и вскоре его взгляд упал на черный выключатель.
Щелчок, и кладовка загородной дачи сотрудника ГРУ окуталась тускловатым светом висящей под потолком матовой лампочки.
На стуле сидела девушка. Ее босые ноги были надежно примотаны к кривым ножкам. Руки, пропущенные под сиденьем, до предела заведены назад и тоже стянуты прочной бечевкой. В силу этого обстоятельства пленница и сидела в такой неестественной и неудобной позе. Глаза ее были открыты, а значит, она находилась в сознании. Во рту кляп из грязного носового платка, по краям обагренного кровью. В уголки губ тоже врезалась натянутая бечевка, что удерживало голову девушки в горизонтальном положении. Узел завязан сзади на высокой спинке стула.
Гуров убрал зажигалку, а вместо нее достал складной нож. Одним щелчком выбросил лезвие и приблизился к пленнице. Срезал сначала бечевку, удерживающую голову девушки, потом разрезал узел на руках. Обошел стул и, прежде чем это успела сделать сама девушка, вытащил кляп у нее изо рта. Воздух со свистом вырвался из груди, из рассеченной губы по подбородку сбежала струйка крови.
Полковник отбросил назад ее длинные, давно не мытые и нечесаные темно-каштановые волосы и с участием заглянул в карие глаза. Несмотря на то что она была не в лучшем своем виде, Гуров разглядел, что девушка была симпатичной. Она непроизвольно отшатнулась от Гурова, как испуганная лань. Он, как мог, добродушно улыбнулся ей, стараясь вызвать расположение.
– Вы в порядке, Оксана?
– Кто вы? – Она болезненно поморщилась. В больших карих глазах стояли застывшие слезы.
– Друг, – просто ответил Гуров.
– Друг? – Оксана покосилась в сторону оставленной им открытой двери. Полковник тем временем опустился на одно колено, склонился к ее ногам и разрезал последние стягивающие пленницу путы. – Вы отвезете меня к Альберту?
Гуров протянул ей руку, и она машинально опустила пальчики в его раскрытую ладонь. Он помог ей подняться на ноги. То ли от усталости, то ли от долгого сидения в неудобной позе Оксану шатало, и полковнику ничего не оставалось делать, как галантно придержать ее за талию. Но девушка все еще ожидала от него ответа на свой вопрос, а Гуров не знал, как следует на него ответить. Прежде ему предстояло решить еще ряд более существенных вопросов. И все они так или иначе имели отношение к персоне некоего Белоненко. А Оксана, скорее всего, под именем Альберт подразумевала именно его.
![Джон Кризи - Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц.]](/uploads/posts/books/243250/243250.jpg)
