Леонид Словин - Не называй меня майором...
— И смотри не занимай телефон, блин!.. — Ксения не церемонилась.
— Ё-кэ-лэ-мэ — нэ… — Майор перебрал известную половину алфавита, но она уже бросила трубку.
Ничего не оставалось. Когда надо было, майор соображал быстро. С ходу связался с домодедовским дежурным:
— У меня дело. Там сейчас наш Цуканов… — Он сразу ухватил быка за рога.
— Пока не видел…
— Он на месте происшествия. Наверняка с начальником розыска. У тебя рация. Передай, чтобы срочно мне перезвонил. Тут такая лажа. Начальника Управления ждем. Генерала Скубилина…
Домодедовский дежурный попался на удочку:
— Чего ему не спится?!
— По воводу вашего убийства. Хочет знать детали… Так что сделай! По-быстрому. При встрече рассчитаюсь.
Посулы сыграли свою роль. В Домодедове тут же была задействована рация с позывными начальника уоловного розыска.
— «Воркута-10»…
— Вас слушаю…
Цуканов действительно оказался на месте происшествия вместе с Усатым. Сообщение об интересе генерала Скубилина к домодевскому убийству произвело желаемый эффект. Через несколько минут оба были уже в городском Управлении. Из дежурки Цуканов сходу позвонил на вокзал.
— Ну чего там ещё за прикол? Кто едет? Рушайло?!
— Никуда не отходи. Сейчас тебе перезвонит игумновская помощница…
— Понял…
Цуканов положил трубку. Зная дежурного, он и не ожидал другого.
Между тем домодедовцы не сводили с него глаз, пытались узнать свою судьбу.
— Чего там со Скубилиным?
— Пока неясно. Будет звонить…
Неожиданно увидел: на столе у дежурного лежала заточка.
— А это откуда?!
— В машине нашли…
Цуканов был уверен, что знает, чья она , но промолчал. В такие дела чужих не посвящали.
— Да! — Он словно только что вспомнил. — Распорядись насчет «Анчиполовского»…
Он достал сигареты.
— А может оставить до утра? — Начальник розыска уже тянулся к зажигалке. В результате недолгого воздержания у него словно развилось острое никотиновое голодание. — Все-таки он в камере с подозреваемым. Вдруг разговорятся…
Что-то подсказало Цуканову не согласиться:
— Пусть выводят, пока я здесь.Может что-нибудь прояснилось… Сколько они уже вместе?
— Полчаса не больше…
— Давай. Я пока останусь в дежурке.
Звонок раздался через пару минут.
В связи с тяжким преступлением в Домодедово то и дело звонило начальство разного уровня. Помня об этом , дежурный каждый раз представлялся по форме, позволяя себе единственное послабление — пропускал половину слов.
Так было и на этот раз:
— Ответ…дежу.. домодедовск… вэдэ капитан мили…
В ответ свежий женский голос удостоверился:
— Малыш! Ты?
— Послушайте, вы кому звоните!?
Цуканов едва успел перехватить у него трубку.
— Это мне… Слушаю, Цуканов!
У телефона была Ксения.
— Малыш! Мы может приедем с подружкой… — Фраза предназначалась для чужих ушей там, откуда она звонила.
Обращение можно было опустить.
Ксения на несколько секунд замолчала. Послышался скрип двери. Продолжила она спокойно, даже весело. На секунду ей удалось остаться одной.
— Мосул так и не появился. С ним что-то случилось…
— Понял…
— И еще. Тут оставили сотовый аппарат. Кто-то позвонил. Я взяла трубку… это был курьер. Он только прилетел в Москву…Минуту! Кто-то идет… — Она что-то ответила на английском, снова дважды скрипнула дверь.
Разговор сразу стал конкретным.
— Курьер едет сюда. Скоро будет. Никто не будет ничего знать и не выйдет на встречу. Он будет торчать внизу. У магазина «Мишель». Вы можете взять прямо у входа…
— Как я его узнаю?
— Ты его знаешь! Пятно на виске. Качан узнал о нем в Шереметьеве… Он с летел с «начинкой»…
«Челнок»!
Она имела в виду уже известного курьера, провозившего наркотики внутри, в желудке. В последний раз тому удалось ускользнуть…
— А ты не спалишься…
— Все!
В следующую минуту рядом с Ксенией кто-то появился. Закончила она неожиданно:
— Меня сегодня не жди. Я ночую у подруги. Целую.
***
Подходивший к Игумнову из глубины санаторного номера генерал Ткачук смотрелся хорошо — худощавый, высокий,с энергичным лицом, с квадратным подбородком. Последний чуть портил намечающийся второй, в котором уже угадывались будущие мешочки, по-стариковски легкие и дряблые.
Безупречно сшитый фирменный пиджак Ткачука в интерьере спокойных тонов военной здравницы выглядел как яркий лоскут.
— Ты из линейной милиции, капитан… Так? Какой же это участок?
Игумнов сузил объект обслуживания до интересующего.
— Каширский ход… Точнее, Домодедово.
Аккуратный полковник — советник главы фирмы тотчас проявил интерес, оставил компьютер.
Генерал хотел что-то сказать, его прервал тихий стук в дверь.
— Да… — Ткачук подал знак.
Гладкая высокая официантка в шортах вкатила сервированный на колесиках столик. Поставила перед Ткачуком.
Генеральский стол выглядел заманчиво.Осетрина, балычок. Красная икра.
Ткачук тоже остался доволен. Уверенно подвинул себе кресло. Пригласил Игумнова:
— Наверняка не ужинал. Знаю вашу собачью работу…
Игумнов не заставил себя упрашивать. Полковник Хохлов сел третьим.
Генерал объяснил:
— У меня, понимаешь, дробное питание…Врачи заставляют есть через каждые два часа. Днем ли, ночью…
Последствия кровавой разборки в Домодедово как бы не имели отношение к ночному бдению в «Освальде».
«Дробное питание…»
Водке тут предпочитали хорошие коньяки.
Официантка обошла стол, разлила по рюмкам «Армянский». Перед каждым поочередно возник для обозрения её сытый лошадиный круп.
Потом она тихо удалилась.
— Пододвигайся. Как тебе это? — Ткачук оглядел стол, ткнул салфетку за ворот.
— Отлично, — Он кивнул на круглые часы над компьютером. — К сожалению, надо возвращаться. Мало времени.
— А много и не надо. Мы на коротке… Дай я за тобой поухаживаю… —
Ткачук перегнулся через стол, положил на тарелку Игумнова балычок. Добавил грибки. — Капитанство — лучшая пора службы. Майор это как долговременная точка. Четыре года ходишь и никакого передвижения. Если, конечно, нет руки… У вас кто н а Управлении?
— Генерал Скубилин.
— Вася?!
— Василий Логвинович.
Рэмбо был прав: сюда, в «Освальд», тянулись старые дружественные каналы связи. Не исключено, что у Ткачука существовал выход и выше — на Министерство. И не только на МВД.
— Старый мой дружбан!.. — Ткачук приподнял над столом хрустальную рюмку. Игумнова коснулся благородный запах.
— Ну! За твою первую большую звезду, капитан!
К коньяку были нарезанные ломтиками дольки лимона, обсыпанные сахаром и натуральным кофе.
Ткачук не стал тянуть. Выпил.
— А теперь давай, капитан. Что конкретно тебя привело?
Игумнов пригубил рюмку, вернул на место.
— Мне нужно переговорить с Евгением Ивановичем…
— Коржаковым?!
Ткачук и его ближайший помощник словно наткнулись на установленную для них растяжку. Генерал взглянул на замершего советника, словно в том, что мент интересуется референтом фирмы по менежменту, была его, полковника Хохлова вина. Сделано это было для него, для Игумнова. Ткачук был обо всем осведомлен и не нуждался в консультации.
— Увы, капитан! Коржакова я представить тебе не могу. Исчез Евгений Иванович. Ты знаешь это не хуже меня…
Игумнов не подтвердил, не опроверг.
— Накануне мы вот так же посидели, а утром он уехал. Как всегда. И больше не появился.
— Он сообщил, куда едет?
— Нет.
— Коржаков был вооружен?
— Я своих сотрудников не обыскиваю, как ты понимаешь. Бывший боевой офицер. Подполковник. Он оформлен как частный охранник, значит есть лицензия на оружие… Дальше пусть тебе мой советник расскажет…
Тот сразу вошел в разговор.
— Вечером, когда он не вернулся, мы не придали значения. Подумали — к кому-то заехал. Дело молодое. На второй день он на службе не появился.
Тогда уже забеспокоились…
— Фирма обращалась в милицию с заявлением о розыске?
— Нет, не видели надобности.
Игумнов задумался.
— Перед тем заметили что-то настораживающее?
— Сослуживец говорил, что Коржакова пасли какие-то двое…
— Он видел их?
— Да. Молодые, высокие. В куртках. Таких сейчас много. Правда?
Разговор получался клочковатый, неровный.
— Какая у него машина, у Коржакова?
— «Фиат», серебристый, последняя модель. Про неё пока ничего неизвестно.
Тяжесть обсуждения, как в хорошем романе, была перенесена на самый конец. Советник взглянул хитро:
— Я думаю, этих двоих вы должны их лучше знать…
— Почему?
Слово снова взял Ткачук:
— Это твои коллеги. Не знал?..
— Нет. А откуда известно, что это менты?
— Они, собственно, не скрывали…
