Жан-Люк Банналек - Курортное убийство
Первым нарушил молчание Кадег. Он заговорил, изо всех сил стараясь говорить коротко и по-деловому:
– Вам надо немедленно оповестить мадам Пеннек о смерти ее мужа, господин комиссар. Это сейчас самое важное.
Он нерешительно посмотрел наверх, где исчез Реглас.
– Надо оцепить всю прилегающую территорию.
– Да, какая чертовская неприятность.
Дюпен сказал это сам себе, но очень громко. Он с силой провел рукой по мокрым волосам, которые неприятно липли к голове. Он должен побыть в одиночестве и поразмыслить. Дело приняло крайне отвратительный оборот. Не то чтобы оно и раньше было заурядным, но теперь оно из сугубо провинциальной истории, в основании которой мог быть спор за наследство или какие-то личные обиды, выросло в страшное насильственное преступление. Возможно, речь здесь идет об астрономической сумме в сорок миллионов евро. Появился еще один убитый. Последние два дня Дюпена не оставляло странное чувство нереальности происходящего – страшное убийство в этом идиллическом городке, но второе убийство с беспощадной ясностью подтвердило эту жуткую реальность.
– Мне надо позвонить в несколько мест. Вы оба оставайтесь на месте преступления. Немедленно сообщите мне, если узнаете что-нибудь новое.
Даже Кадег не стал протестовать. Дюпен не имел ни малейшего представления, куда он сейчас пойдет, но первым делом надо было где-то спрятаться от дождя. Он взобрался на невысокие камни, тянувшиеся вдоль берега, что было не слишком разумно. Сохранять равновесие на скользких камнях было нелегко, но у него не было никакого желания сразу подняться на дорогу, чтобы там снова столкнуться с коллегами. Только у следующего выступа он забрался наверх и вышел на тропу контрабандистов. Пройдя по ней до развилки, откуда вправо вел путь к стоянке, он свернул налево, на дорожку, идущую к безлюдному пляжу.
Противоположный край пляжа, как и живописные островки в море, был почти не виден за дождем и брызгами. Куртка, футболка и джинсы промокли насквозь, вода набралась в ботинки. Это был косой, секущий дождь с сильным, дувшим с моря ветром, неразличимо смешанный с мелкими морскими брызгами. Мощные волны высотой три-четыре метра беспрепятственно накатывались на пляж и с оглушительным грохотом обрушивались на песок. Вода докатывалась до ботинок Дюпена – так близко от кромки пляжа он шел. Он перевел дух и медленно пошел вдоль берега.
Что это было – убийство или самоубийство? Луак Пеннек мертв. Два дня назад был убит его отец. Теперь настала очередь сына? Надо привести мысли в порядок, надо сосредоточиться, полностью сосредоточиться. Продвигаться к истине не торопясь, мелкими шажками, чтобы не заблудиться, не сбиться с дороги. Не поддаться возбуждению, связанному со вторым убийством. Не реагировать на ажиотаж, который теперь поднимется. Не важно, убийство это или самоубийство, – сейчас начнется дикий скандал. Дюпен не мог себе даже представить, что начнется после того, как новость распространится по округе. Надо понять первопричину. Какие события запустили эту страшную цепь? Медлить тоже нельзя. Действительно ли в ресторане висел подлинный Гоген? Это был главный вопрос. Он должен узнать ответ, узнать во что бы то ни стало. Узнать точный ответ. Неизвестно, правда, как он сможет это сделать. Но если это действительно так и речь идет о неизвестной картине Гогена, то кто мог о ней знать? Сорок миллионов евро – цена вопроса. Кому рассказал Пеннек об этой картине? Когда? В последние дни, когда он знал, что скоро умрет? Или это было много лет назад? Много десятилетий назад? Да и вообще рассказывал ли он об этом кому бы то ни было? Об этом должен был знать его сын. Значит, и Катрин Пеннек. Но кто знает, может быть, и сын ничего не знал? Было очевидно, что у старика Пеннека не имелось с сыном близких, доверительных отношений, хотя Луак пытался представить их отношения в более выгодном для себя свете. Что можно сказать о мадам Лажу, возлюбленной – в этом Дюпен был твердо убежден – Пеннека. Не знал ли о картине Фраган Делон? Бовуа, который консультировал Пеннека по всем вопросам, связанным с живописью? Все могло стать еще сложнее. Какое отношение ко всему этому мог иметь Андре Пеннек? Или о подлиннике знал кто-то со стороны? Что сейчас пошло не так? Что необычного случилось за последние дни? Только то, что Пьер-Луи Пеннек узнал о своей скорой и неминуемой смерти.
Дюпен уже почти дошел до противоположного края пляжа, где узкая дорожка буквально упиралась в море. Здесь обычно стояли оставленные у берега лодки. Справа, в невысоких дюнах, находился лучший, по мнению Дюпена, ресторан побережья – «Черный камень» (по-бретонски «Ар Мен Дю»). Кроме ресторана, в этом же доме располагался маленький уютный отель. Место это было особенное. Здесь, в департаменте Финистер, была всего пара мест, где на самом деле можно было почувствовать, что находишься на краю земли. Да, за этим расколотым глубокими ущельями и трещинами скалистым мысом заканчивался мир, заканчивалась земля. Дальше простиралось бескрайнее, безбрежное море, не подвластный взору простор, воспринимаемый только внутренним, но безошибочным чувством. Тысячи километров воды первобытного океана – и ни единого клочка суши.
Дюпену надо было срочно позвонить, позвонить так, чтобы никто и ничто ему не мешало. На улице это было невозможно. В такую погоду в «Черном камне» никого нет, так как у постояльцев гостиницы отдельная столовая. Он посидит в баре, выпьет кофе и поговорит по телефону.
Ресторан принадлежал Алену Трифену. Он купил это место несколько лет назад, когда в нем был грязный притон. Но Ален знал, чего хочет, и сумел сделать из третьесортного кабака замечательный ресторан. Дюпену нравился этот человек, его манеры, стиль поведения, нравились разговоры с ним – недолгие, но всегда искренние. Дюпен редко бывал в «Черном камне», но каждый раз, когда ему случалось там оказаться, он говорил себе, что приходить туда следовало бы чаще.
Трифен радушно улыбнулся, увидев входившего в ресторан промокшего с головы до ног Дюпена, с которого на пол струями стекала вода. Не говоря ни слова, Трифен вышел в кухню и через несколько секунд вернулся оттуда с большим полотенцем. Трифен был рослый мужчина с густыми, коротко подстриженными волосами, грубоватым, но запоминающимся, открытым и честным лицом.
– Для начала посушитесь, господин Дюпен. Кофе?
– Непременно, спасибо.
– Я так полагаю, вы хотите побыть один?
Трифен указал на стоявший в углу, у большого окна, стол.
– Да, мне надо поговорить по телефону. Я…
– Здесь вам никто не помешает.
Он выразительно взглянул на окно, за которым бушевал дождь и ветер.
Дюпен вытер голову, лицо, снял куртку, протер полотенцем и ее, повесил на спинку стула и только после этого сел сам. На том месте, где Дюпен только что стоял, образовалась маленькая лужица. Трифен сделал знак одному из двух официантов.
Через мгновение Трифен уже колдовал возле большой кофе-машины. Юный официант принес кофе. Мальчик так старался быть незаметным, словно для него было делом чести подать кофе так, чтобы его вообще не было видно.
Дюпен набрал номер Риваля. Тот долго не отвечал, но потом наконец откликнулся. В трубке стоял невообразимый шум. Понять, что говорит Риваль, было практически невозможно, хотя Дюпен слышал, что инспектор кричит изо всех сил.
– Подождите, господин комиссар, подождите.
Прошло две секунды, и Риваль снова заговорил:
– Господин комиссар, я отошел к скалам, но это не помогло, потому что ветер дует с моря. Я сейчас пойду в машину. – Без лишних слов Риваль отключился.
Дюпен посмотрел в окно. Если бы погода была хорошая, то он, пожалуй, смог бы отсюда разглядеть Риваля. На улице стало еще темнее, по морю катились огромные пенные валы.
Кофе был просто отменным. Если бы не страшная трагедия, не все это ужасное дело, то комиссар чувствовал бы себя необыкновенно уютно в этом ресторанчике – в тепле, с чашкой горячего вкусного кофе. Но сейчас Дюпену было не до уюта. Ему казалось, что Ривалю потребовалась целая вечность для того, чтобы добраться до автомобиля. Но наконец раздался звонок. На этот раз голос Риваля звучал отчетливо и достаточно громко:
– Я сижу в машине. Только что я говорил с Регласом. Он тщательно осмотрел место, на которое упал Луак Пеннек. Реглас думает, что он был не один.
– Он был не один?
– Реглас нашел следы второго человека. Реглас говорит, что очень трудно определить, чьи это следы, так как дождь уже сильно их повредил.
– Эта информация уже доступна?
– Нет.
– Реглас должен немедленно дать заключение, если он в нем уверен.
– Как раз сейчас он этим и занимается.
– Риваль, мне надо знать, кто делал копии, висящие в «Сентрале», и прежде всего копию, которая висит ближе всего к входной двери. Имя копииста нам нужно немедленно. Надо сосредоточиться на этом.
– Что вы имеете в виду?
