Лейф Перссон - Тот, кто убивает дракона
– А ты не помнишь точно, как он сформулировал вопрос? – не унималась Фелиция.
– Как далеко ты имеешь право зайти. Если кто-то пытается убить тебя. Имеешь ли ты тогда право убить его? Примерно такой был вопрос.
– И что ты ему ответил? – повторила Анника Карлссон.
– Да. И нет. Это же вы должны знать, кстати? Право использовать контрнасилие в зависимости от степени опасности. Плюс дополнительные меры насильственного характера, которые необходимы для предотвращения нового нападения. Чтобы он забыл обо всем ином. Вроде удара ногой напоследок, когда противник лежит и жрет траву.
– Как тебе показалось, Севен спросил применительно к себе? Может, он сам подвергался действиям насильственного характера, его били? – поинтересовалась Анника Карлссон.
– Ты издеваешься надо мной? Севен ведь вырос в Сомали. О чем речь? Зайди в Интернет и посмотри. Добро пожаловать в реальный мир, констебль.
– Я имею в виду, здесь, в Швеции, – объяснила Анника Карлссон. – Как думаешь, может, он столкнулся с чем-то таким в нашей стране?
– Ну, об этом я спросил, – сказал Шериф. – Он решительно отрицал, как я уже говорил. За исключением расистов, конечно, с которыми такому, как Севен, приходится периодически сталкиваться. Их всех надо отправить в какой-нибудь дебильный город вроде Бедрока из сериала «Флинстоуны». Если вас интересует мое мнение.
– У тебя не создалось впечатление, что он спросил для кого-то другого? – поинтересовалась Фелиция Петтерссон.
– Да, пожалуй, нет, – пожал плечами Шериф. – Если не забывать о том, что случилось с ним утром, все выглядело не так странно, кстати. Я, во всяком случае, исходил из того, что речь шла именно о нем самом. Это так странно?
– На самом деле ничего странного, – улыбнулась Фелиция.
Когда полицейские собрались уходить, Йенса проводил их на улицу и тем самым предоставил Аннике Карлссон возможность подтвердить репутацию, создавшуюся о ней в полиции Сольны.
– Относительно заботы об окружающей среде… Если взглянуть с этой точки зрения, как по-твоему, сможет кто-то с детской коляской пройти мимо по тротуару?
– Сделаем, все сделаем, – уверил Йенса и замахал руками.
– Хорошо, – сказала Анника Карлссон. – Тогда я надеюсь, здесь будет полный порядок, когда я появлюсь в следующий раз.
– И как понимать все это? Относительно его вопросов о праве на самооборону? – спросила Фелиция. – Туман таинственности сгущается, инспектор. Самое время просветить молодую коллегу.
– То, что Даниэльссон умер вечером, до того как Акофели нашел его, совершенно ясно, – сказала Анника Карлссон.
– Судмдэксперт это подтвердил, – согласилась Фелиция и кивнула.
– Не только он, – сказала Анника Карлссон. – Я была там до семи утра, а поскольку Ниеми и Чико еще не приехали, воспользовалась случаем и потрогала его.
– Ай-ай-ай, – покачала головой Фелиция и широко улыбнулась. – Ни к чему не прикасаться руками. Так всегда говорил мой преподаватель по экспертным дисциплинам в полицейской школе.
– Наверное, я об этом забыла, – сказала Анника Карлссон. – Кроме того, надела перчатки.
– И что?
– Он был холодный как камень, – констатировала Анника Карлссон. – Поэтому я не имела никаких проблем с дяденькой доктором. Во всяком случае, в этот раз. Между нами полное согласие.
– Тогда так, – сказал Фелиция. – Как думаешь, может, перекусим, прежде чем отправимся в Ринкебю? Есть приличный суши-бар в центре Сольны.
– По рукам, – кивнула Анника Карлссон, чьи мысли уже устремились в другом направлении.
«А странностей все прибавляется», – подумала она.
31
В то время как его помощники, возможно, носились как заведенные, Бекстрём обнаружил неприметный ресторанчик в центре Сольны. Съел свиное филе с тушенными в сметане шампиньонами и картофельными крокетами и выпил большой бокал крепкого пива. Даже незаметно оприходовал пару маленьких рюмочек «крепышка», не спуская взгляда с входной двери. Он ведь не мог исключать, что Тойвонен и Ниеми решат тайком попьянствовать в рабочее время, а сам был не из тех, кто позволил бы застать себя врасплох парочке томимых жаждой фиников.
После чашки кофе и маленького пирожного, помедитировав и поразмышляв немного, он вернулся в здание полиции. Пошел через гараж и встретился там со своим добрым другом – тамошним охранником.
– Ты хочешь одолжить микроавтобус и прикорнуть чуток, – сразу понял его собрат.
– Он свободен? – спросил Бекстрём.
– Конечно. Борцы с наркотиками просидели в нем всю ночь, а сейчас они дома и дрыхнут в своих кроватях.
– Разбуди меня через два часа, – попросил Бекстрём. – Я провел на ногах по большому счету целые сутки, и самое время завалиться на бок.
Два часа спустя он сидел в своем кабинете. Понятное дело, бодрый и с ясной головой и с острым как бритва языком, и первой испытала его на себе их прокурор, которая позвонила и сообщила, что выпустила Столхаммера из кутузки.
Дело ведь усложнилось. По словам прокурорши, Даниэльссон уже не выглядел заурядным пьяницей. Мягко выражаясь, и сама она находилась бы на вершине счастья, будь у нее десятая часть его денег.
То же самое касалось вообще-то и Столхаммера. Он ведь также не был обычным алкашом. А старым коллегой и Бекстрёма тоже, и, с учетом появившихся новых фактов о жертве, напрашивались совсем другие мотивы и преступники, чем обычная пьяная ссора и всего лишь собутыльник.
– Да, конечно, – сказал Бекстрём. – Я целиком и полностью согласен с тобой. Совершенно независимо от того, какие мысли приходят в голову по поводу таких выпивох, как Столхаммер, нельзя забывать, что абсолютное большинство пьяниц никогда не забивают кого-то до смерти и не становятся жертвами пьяных драк. Факты таковы, что доля алкашей, прибивших кого-то, должна быть точно столь же велика, как и доля алкашей, убитых в разборках между своими.
– О чем ты? – спросила прокурор озадаченно.
– О том, что Столхаммер не обычный пьяница, – сказал Бекстрём.
«Пусть теперь поломает голову, чистый тест на сообразительность», – подумал он, положив трубку.
Потом он взял бумагу и ручку и следующие два часа чертил схему расследования. И в довершение всего выписал на отдельный листок список дел, которыми следовало заняться его помощникам.
«А прочитать вслух они и сами смогут, – подумал Бекстрём и посмотрел на часы. – Уже пять, и самое время пойти домой».
Но дальше в своих мыслях продвинуться не успел, поскольку в его дверь тихо постучали.
– Входи, – прорычал Бекстрём.
– Извини за беспокойство, – сказала Надя Хегберг. – Самое время пойти домой, по крайней мере, я сама собиралась так поступить, но, прежде чем уйти, должна передать тебе это. – И она вручила Бекстрёму пластиковый пакет, явно содержавший какую-то приличную бутылку.
Как оказалось, водку и целый литр. Русскую, судя по этикетке, марки, которую он не знал и даже не мог прочитать ее название.
– За что такая честь? – спросил Бекстрём с дружелюбной миной. – Садись, кстати, и закрой дверь, тогда о нас не станут болтать по коридорам.
– Наше маленькое пари, – напомнила Надя. – Меня просто совесть замучила из-за него.
– По-моему, я должен тебе бутылку. Собирался зайти в магазин по пути домой, – солгал Бекстрём. – Угрызения совести? О чем ты говоришь?
– Когда мы поспорили, я ведь уже начала догадываться, что Даниэльссон может сидеть совсем на других деньгах, – призналась Надя. – Я занималась его фирмой, поэтому предположение относительно горшочка с золотом было уже не просто гипотезой. Выходит, я должна тебе бутылку. А ты мне ничего.
– Может, по глоточку? – предложил Бекстрём и кивнул с еще более дружелюбной миной. – После напряженного рабочего дня.
«Они чертовски хитрые, эти русские, – подумал он. – То прикидывается невинной овечкой и пытается надуть меня на целое пари. Сентиментальная до ужаса. А на следующий день ее якобы совесть замучила, и ей хочется восстановить справедливость».
– Только по чуть-чуть, – согласилась Надя. – Это лучшая водка, кстати, лучше, чем «Столичная», «Кубанская» и «Московская». Называется «Русский стандарт», но она не продается у нас в магазинах. Мои родственники обычно привозят несколько бутылок, когда приезжают сюда в гости.
– Будет интересно попробовать, – произнес Бекстрём с видом знатока. Он уже успел достать из своего письменного стола два стакана и пакетик с ментоловыми леденцами. – Здесь для нас и тара, и закуска, – объяснил он, показав на них.
– У меня есть банка соленых огурцов в холодильнике, – сообщила Надя и с сомнением посмотрела на конфеты. – Я, пожалуй, принесу ее.
Как оказалось, у нее там лежали не только огурцы. Вернувшись, она принесла кроме них также хлеб, копченую колбасу и вяленую свинину.
«Да, все те мировые войны, в которых они участвовали, не прошли для них даром, – подумал Бекстрём. – Настоящий русский всегда хранит свои запасы под рукой на случай, если начнется какая-нибудь чертовщина».
