Александра Маринина - Чужая маска
– Ну и что? Эка невидаль, поженились. Я и сам женат. Речь же не об этом.
– А о чем?
– О том, как хорошо нам с тобой было. Ты вспомни, Натулик, вспомни. И для того, чтобы нам с тобой снова стало хорошо, брачное свидетельство вовсе не нужно. Так я приеду?
Наталья на минуту представила себе, что произойдет, если Вадим приедет. Ей действительно было безумно хорошо с ним, это правда. Он был превосходным любовником, как раз в ее вкусе, да и мужик он красивый, глаз радуется, глядя на него. Все четыре года, что она прожила с Женей, она тайком бегала трахаться с Вадимом, потому что была здоровой молодой женщиной с хорошим сексуальным аппетитом, а слабый и скучный в постели, к тому же некрасивый Евгений Досюков не мог дать ей того, чего ей хотелось и без чего она не могла (или не хотела?) обходиться. Если не считать журналиста Джеральда, то после ареста Досюкова она ни разу ничего себе не позволила. А организм требовал… И сейчас, слушая раздававшийся в телефонной трубке голос любовника, Наталья понимала, что требования эти стали весьма и весьма настойчивыми. Удовлетворение сексуального голода в компании Вадима было беспроблемным и надежным вариантом, не нужно думать о том, подойдет ли ей партнер, заранее было известно, что подойдет. Не нужно говорить слова, потому что между ними давно все ясно. Можно вообще ни о чем не беспокоиться.
– Приезжай, – решительно сказала она.
– Когда? Прямо сейчас?
– Нет, мне нужно уехать по делам. Давай часов в пять. Сможешь?
– О чем речь, Натулик! Для тебя я всегда свободен, имей это в виду. Когда контрольный звонок?
– В четыре. Я к этому времени уже вернусь.
– Заметано. В четыре звоню и, если ничего непредвиденного не происходит, в пять буду у тебя.
Наталья повеселела и стала одеваться. Выглянув на улицу, прикинула, какая погода и что надеть, достала из шкафа теплые коричневые брюки и толстую вязаную кофту, белую с серыми ромбами. Позвонила Виктору Федоровичу, сунула в сумку плотный конверт с деньгами и отправилась на деловую встречу.
Ехать нужно было далеко, и Наталья решила взять машину. С одной стороны, дорога отвратительная, вчера весь день шел снег, и на метро, конечно, получилось бы куда быстрее, но, с другой стороны, имея при себе такую сумму, она не рисковала ездить общественным транспортом. У нее уже дважды крали кошелек из сумки, и страх перед ворами был почти паническим.
Наталья немного опоздала, но Виктор Федорович ничем не выразил своего неудовольствия, он вообще был человеком спокойным и даже невозмутимым. Они были знакомы полтора года, и за эти полтора года Наталья ни разу не видела на его лице ни волнения, ни испуга, ни ярости. Казалось, доброжелательная улыбка намертво приклеилась к его полным, хорошо очерченным губам.
– Спасибо, голубушка, – сказал он, пряча конверт с деньгами за пазуху. – Это все, или еще что-то осталось?
– Кажется, все, – неуверенно ответила она. – Здесь пятьдесят тысяч. Вместе с тем, что было раньше, получается семьдесят. Если вы не передумали.
– Я? – удивился Виктор Федорович. – Ну что вы, Наташенька. Я человек слова и решений своих не меняю.
– Значит, мы в расчете?
– Безусловно.
Она помялась, не зная, что еще сказать. Попрощаться? Или договориться о следующей встрече? А зачем им встречаться? Деньги она отдала, все полностью, больше никаких поводов для встреч у них нет. Но так страшно оставаться одной… Все-таки Виктор Федорович – человек опытный, умный, надежный, все у него получается так, как он задумывает. Как бы сделать так, чтобы вроде бы попрощаться, но не навсегда?
– Виктор Федорович, может быть, это нескромно с моей стороны, но… У вас, наверное, есть хорошие связи среди гинекологов?
– А как же, – широко улыбнулся он. – У вас проблемы, голубушка?
– Сейчас – нет. Откуда им взяться? Но на будущее…
– Разумеется, Наташенька, вы всегда можете мне позвонить, я все устрою в лучшем виде. В хорошем отделении и с общим наркозом. Я вас правильно понял? Вы именно об этом хотели спросить?
– Да-да, спасибо вам, – заторопилась она подхватить спасательный круг. – А то сейчас, сами знаете, как можно влипнуть. Всюду реклама каких-то частных клиник, а можно ли им верить? Занесут еще какую-нибудь гадость, потом всю жизнь лечиться придется. Или почистят плохо. Ну, я поеду. С Новым годом пока не поздравляю, я вам позвоню в праздник, если вы не возражаете.
– Буду рад, голубушка, от души буду рад. Всего вам доброго.
Он помахал ей рукой, но не встал со скамейки до тех пор, пока машина Натальи не скрылась из виду.
Наталья Досюкова ехала домой, испытывая огромное облегчение. Ей вовсе не было жалко тех денег, которые она только что отдала. Деньги, конечно, немалые, да что там говорить, большие, огромные, но ведь она в конечном счете получила больше. Намного больше. Так что и говорить не о чем, дело того стоит. Зато она почувствовала себя увереннее. Виктор Федорович был для нее как бы стеной, стоящей между ней самой и совершенным ею тяжким грехом. Попрощайся с ним навсегда – и нет стены, и вот она остается один на один с этим кошмаром, которому нет прощения.
День складывался удачно, а впереди еще свидание с Вадимом…
Она заехала по дороге в большой магазин, купила кое-что к ужину, чтобы красиво накрыть стол, и вернулась домой, нагруженная пакетами. Ровно в четыре позвонил Вадим, видно, тоже ждал встречи с нетерпением. Наталья к его приходу приняла душ, вымыла и высушила феном блестящие темные волосы и слегка подкрасилась, так, для проформы, лицо у нее и без косметики было ярким.
Когда Вадим вошел в ее квартиру, у Натальи тоскливо сжалось сердце. Он был таким красивым, большим, веселым и жизнерадостным! Любитель и ценитель хорошей еды и хорошего, неторопливого, со вкусом и выдумкой секса. А что она видела за последний год, с тех пор, как арестовали Женю? Кабинеты следователя, оперативников, прокуроров, суд, адвокаты, свидания. А теперь вот – зона. И вокруг – одно сплошное горе, искалеченные судьбы, израненные души. Жена, двое детей и родители Бориса Красавчикова, за убийство которого осужден Женя. В глазах черно от всего этого.
– Натулик!
Вадим подхватил ее на руки и крепко поцеловал. Он приехал на машине, но снег был таким обильным, что куртка его все равно успела намокнуть. Прикосновение холодной мокрой ткани к коже было неприятным и заставило Наталью поморщиться. Это был первый звоночек: раньше ее это возбуждало, ей нравилась напускная грубоватость любовника, нравилось, когда он, придя со снежной улицы, хватал ее, разгоряченную только что принятым душем и одетую в нечто невесомо-прозрачное, холодными руками и прижимал к холодной мокрой куртке или пальто.
«Я просто отвыкла, – успокоила себя Наталья. – Все-таки год прошел…»
– Проходи. – Она улыбнулась, стараясь скрыть растерянность.
Вадим разделся и сразу нырнул в ванную. Наталья поняла, что сначала предполагается секс, а потом уж разговоры и застолье. Обычно раньше так и происходило, но сейчас ей почему-то захотелось, чтобы было наоборот. В первый раз за столько лет ей понадобилось время, чтобы морально подготовиться к сексу. Это был уже второй звоночек, и Наталья его отчетливо услышала. «Ничего, – продолжала она внушать себе, – это после перерыва. После всего, что пришлось пережить. Сейчас все начнется и сразу же само собой наладится». Она не хотела думать о том, что всего несколько дней назад в чужом городе ей не нужно было никакой подготовки для того, чтобы помчаться в гостиницу с незнакомым американцем и получить полную меру удовольствия. Она боялась думать о том, что за эти несколько дней в ней самой что-то переменилось.
Потом, уже в постели, она с удивлением обнаружила, что почти ничего не чувствует. Она все ждала, что вот-вот, вот сейчас настанет тот сладостный момент, после которого все начнет закручиваться быстрее и быстрее, до восторга и беспамятства. Но желанный момент все не наступал. У нее даже не было желания притворяться, она вяло отвечала на ласки Вадима, не скрывая скуки и разочарования. Наконец он заметил, что что-то не получается.
– Ты что? – недовольно спросил Вадим.
– Ничего, все в порядке.
– Плохо себя чувствуешь?
– Я… В общем, да.
– Чего ж сразу не сказала? Я бы не приезжал. А то тебя терзаю и сам мучаюсь.
– Не знаю, Вадик. Ты извини, я не думала, что так получится. Я думала, все будет по-прежнему.
– Все и есть по-прежнему. Я делаю все, что ты любишь, а ты лежишь, как бревно. Слава богу, за четыре-то года я тебя всю наизусть выучил.
Он потянулся за сигаретами и откинулся на подушку, раздраженно сопя.
– Извини, – повторила она. – Не знаю, что со мной. Я так радовалась, что ты приедешь. Я правда хотела, чтобы ты приехал. Очень хотела. Мне всегда так хорошо было с тобой.
– Ты, может, завела кого-нибудь после того, как Женьку посадили? И твой новый хахаль тебя к другому приучил?
