Александра Маринина - Ангелы на льду не выживают. Том 2
Если же отталкиваться не от личности подозреваемого, а от способа совершения преступления, то картина вырисовывается несколько иная. Из пяти преступлений четыре совершены при помощи огнестрельного оружия, в одном случае использован нож. При этом по меньшей мере в трех огнестрелах из четырех использован переделанный травматический пистолет.
Как только закончат баллистическую экспертизу по делу о покушении на Ганджумяна, наступит окончательная ясность. Оружие ни по одному из четырех эпизодов не найдено. Следовательно, есть все основания предполагать, что это был один и тот же ствол. Вроде бы все сходится, но почему Ефимова убита при помощи другого оружия? Если ствол один и тот же и находился все это время в руках преступника, то что мешало ему воспользоваться пистолетом? Потерял? Украли? Но ведь убийство Болтенкова произошло через два месяца после смерти Инны Викторовны Ефимовой, и в этом случае убийца воспользовался именно травматиком. Почему же для Ефимовой сделано такое странное исключение? Не было возможности выстрелить? Не получается: Инна Викторовна была обнаружена мертвой в своем автомобиле, припаркованном во дворе дома примерно в ста пятидесяти метрах от здания, где располагался салон красоты, который она регулярно посещала, – ближе места для парковки не нашлось.
Ефимова отлежала положенное время на сеансе у косметолога, посетила солярий, сделала эпиляцию, вышла, прошла сто пятьдесят метров, свернула во двор и села в свою машину. Убийца должен был подойти к ней со стороны водительского места. Стрелять вполне удобно. Бить ножом – неудобно совсем, учитывая, что жертва уже сидела в салоне.
Что говорят эксперты по делу Ефимовой? Что удар был нанесен сверху вниз, а не сбоку, то есть преступник был ростом выше потерпевшей. Такой удар мог быть нанесен только в том случае, если Ефимова стояла. Убийца подошел в тот момент, когда она открыла дверь машины, нанес удар, подхватил под мышки и аккуратно усадил на сиденье. В таком положении ее и нашли.
Почему нож? Почему не пистолет? Ответ, казалось бы, очевиден: дневное время, светло, во двор выходит много окон, звук выстрела мог привлечь чье-то внимание, и преступник рисковал быть замеченным. Случайных свидетелей нашли, конечно, но они видели только мужчину в куртке с глубоко надвинутым капюшоном. Опознать они никого не смогут. При выстреле таких свидетелей было бы намного больше, и обязательно нашлись бы те, кто двигался во встречном направлении и сумел бы разглядеть лицо. Впрочем, и это не факт: глубоко надвинутый капюшон в сочетании с, например, шапочкой и шарфом делают возможность распознавания образов практически ничтожной.
Итак, нож применен из-за дневного времени… Но, опять же, почему? Почему все остальные преступления совершены в темное время суток и при полном отсутствии свидетелей, а Ефимова убита днем? Может быть, ее образ жизни не предполагал таких ситуаций, когда она будет находиться в темное время в безлюдном месте одна? Может быть, может быть…
Хотя Настина многолетняя практика в раскрытии убийств однозначно говорила: преступник крайне редко меняет способ совершения преступления, если этот способ для него эффективен и если нет никаких привходящих обстоятельств, делающих использование проверенного способа невозможным. Нужны очень веские причины для того, чтобы вынудить человека, дважды стрелявшего в своих жертв из пистолета, взяться за нож, а потом снова вернуться к огнестрельному оружию.
Третьим основанием для анализа является мотив. Инна Викторовна Ефимова приложила руку к тому, чтобы Власова не отпустили за границу тренироваться и выступать за Федерацию другого государства. Тут понятно. Но ведь окончательное решение-то принимала не она, а чиновник из Федерации России. Да, она повлияла. Но почему же чиновник остался без отмщения? Галина Носуленко (которую можно включить в список жертв с большим допущением, касающимся недобросовестности следствия, когда плохо говорящего по-русски неимущего приезжего просто вынуждают разными способами признаться в том, чего он не совершал) старательно выживала Власова из спортшколы, не брезгуя никакими методами. Тоже понятно.
Бизнесмен Ганджумян заплатил деньги за то, чтобы его сына оставили в группе, и в итоге из группы был отчислен талантливый ребенок, которого тренировал Власов. Ну, наверное, в мире спорта это является достаточным основанием для ненависти и последующей мести.
А полицейский из Перми? Можно легко догадаться, как все было: этому офицеру, в те времена еще капитану милиции, хорошо заплатили за то, чтобы он «взял с поличным» сына судьи Елисеева – человека неудобного, с которым на тот момент невозможно было договориться. Елисеев должен срочно вылетать домой, чтобы улаживать ситуацию и вытаскивать ребенка, а на очереди стоит судья Ярцева – человек проверенный, доверенный и надежный.
Елисеев возвращается в Пермь, платит (еще раз!) деньги все тому же офицеру милиции, спасает сыночка, а судья Ярцева тем временем ставит «правильные» оценки на соревнованиях спортивных пар и выводит пару Третьякова – Власов всего лишь на четвертое место, аккуратно и элегантно проведя их мимо двери в сборную. Елисеев, конечно, ни в чем не виноват, его развели, как лоха последнего, но вот Ярцева… Отомстить ей – милое дело. А ее в списке жертв нет.
И вот здесь возникает очередная трудность: все жертвы так или иначе навредили преступнику (если, конечно, исходить из того, что преступник этот – Владимир Власов). Все, кроме тренера Михаила Валентиновича Болтенкова, тренируясь у которого Власов стал чемпионом России среди юниоров и который взял его к себе вторым тренером, когда Владимир расстался с активным спортом, осознав, что карьера окончательно не сложилась. Никакого мотива убивать Болтенкова нет.
И ни малейших доказательств того, что Владимир Власов приобретал травматический пистолет. Хотя бы один. Ромка Дзюба и второй оперативник, Федор Ульянцев, подняли все свои источники в поисках возможного канала поставки левого ствола, но пока никаких зацепок. Более того, они и возможности переделки ствола под стрельбу боевыми патронами тоже проверяли, всюду предъявляя фотографию Власова. И опять ничего. Бывшего спортсмена никто не опознал.
Ну и что получается?
– Получается, что нам нужна экспертиза по всем стволам, – вздохнула Настя. – Иначе ничего не выйдет. Мы не можем сидеть и гадать, один и тот же использовался ствол или разные. Но для этого нам нужен ваш следователь Баглаев, без него не получится.
– Да у нас и так ничего не получается, – угрюмо возразил Дзюба. – По способу выпадает Ефимова, по мотиву – Болтенков, по раскрытию – Галина Носуленко, по алиби – только два первых эпизода еще под вопросом, а остальные три не проходят. А по личности подозреваемого – вообще ничего не сходится.
– Ты забыл еще тех, на кого Власов мог обидку заковырять, – заметил Антон. – Судья Елисеев, который попросил заменить его в бригаде накануне соревнований, в полном порядке. Судья Ярцева, которую назначили вместо Елисеева и которая засудила Власова и его партнершу Третьякову и не пустила их в сборную, тоже жива. И сама Третьякова, которая его бросила, вполне благополучна. Какая-то странная выборочность получается. Одним он мстит, другим – нет. Почему?
– Он просто не успел, – хмыкнул Дзюба. – Они у него на очереди в черном списке.
– Оптимист! – засмеялась Настя. – А если рассмотреть идею о киллере? Нам с вами очень мешает убедительное алиби Власова. Я уверена, что если мы попытаемся проверить два первых эпизода – Носуленко и полицейского из Перми, – то получим все тот же результат. Как у Власова с финансами? Есть у него возможность нанять человека для исполнения своего масштабного акта возмездия?
– С финансами туго, – отозвался Антон. – И живет небогато. И за картины получает не сказать, чтоб много. И образ жизни ведет такой, какой не ведут люди, имеющие свободные деньги. А ведь у нас пять эпизодов, ну, в крайнем случае, четыре, если Носуленко все-таки действительно убил тот работяга, которого посадили. Это же огромные деньги.
– Плохо. – Настя постучала концом фломастера о столешницу. – Совсем плохо. Для того чтобы идти с этой версией к вашему следователю, нужна четкая система аргументов. Власов как подозреваемый у нас с вами не проходит. Или…
Она задумалась, глядя на площадку лестницы в том месте, где был поворот. На светлом дереве подрагивала серая тень, имевшая вполне объяснимую конфигурацию. Просто удивительно, как такое громоздкое неуклюжее тело смогло переместиться от дверей Санькиной комнаты до лестницы совершенно бесшумно. Поистине, стимул – великое дело. И невозможное становится возможным…
– Петя, ну-ка марш отсюда, – сказала она, чуть повысив голос. – Не имей дурной привычки подслушивать взрослых дяденек и тетенек, ты еще маленький для таких разговоров.
