Малютка - Мола Кармен

— Она Ческу ждет, — сообщил Буэндиа из-за стеклянной двери так, чтобы его слышал только Ордуньо. — Придется тебе пока заняться ею. Знаешь, кто это?

— Новенькая. Ческа вчера меня предупредила, но собиралась поговорить с ней сама.

— Племянница?

Ордуньо кивнул, не дожидаясь, пока Буэндиа произнесет фамилию. После ухода Элены место координатора ОКА комиссар Рентеро сначала предложил ему, но Ордуньо отказался, порекомендовав Ческу. Рентеро упорно твердил, что назначение временное, пока не найдется подходящий кандидат; он никогда не скрывал, что мечтает о возвращении инспектора Элены Бланко. Но Ческа успела многого добиться на новом посту, и в отделе не сомневались, что рано или поздно она займет его на постоянной основе. Вводить в курс дела новенькую — не самая приятная должностная обязанность. К тому же Ордуньо, узнав фамилию женщины, больше всех противился ее приему на работу.

— Добрый день. Рейес Рентеро?

Женщина вскочила и вытянулась по стойке «смирно».

— Я.

Выглядело это настолько демонстративно, что Ордуньо заподозрил издевательство.

— Спокойно, у нас тут особый отдел. Здесь с формальностями… попроще.

Он протянул ей руку. Она с силой, подчеркнуто по-мужски, стиснула его ладонь.

— Я ожидала встречи с субинспектором Франсиской Ольмо.

Ордуньо улыбнулся: Ческу никто не называл Франсиской. Наверное, в министерских документах это имя значилось, но в ОКА о нем давно забыли. Даже на ее значке было написано «Ческа Ольмо».

— Слушай, тут такое дело, Ческа на судебном заседании, и мы не знаем, во сколько она вернется. Вряд ли ты хочешь прождать ее весь день, так что я тебе помогу. Меня зовут Ордуньо, я тоже субинспектор.

— К вашим услугам.

— Я же говорю, не надо формальностей. Мы тут все на «ты», без церемоний. Пойдем выпьем кофе, я тебя познакомлю с народом, поболтаем. Годится?

— Как прикажете.

— На «ты». И ничего я не приказываю. Тут только твой дядя приказывает.

Услышав имя дяди, Рейес невольно скривилась. Ордуньо этого не понять: она попала сюда по блату, и симпатию коллег ей придется завоевывать.

В общем помещении отдела Марьяхо увлеченно вырезала заметку — ее стол был завален провинциальными газетами. Не дожидаясь, пока ей представят новенькую, она добродушно обратилась к вошедшим:

— Представляете, китайский ученый заявил о создании черных дыр в лаборатории!

Рейес сочла себя обязанной отреагировать:

— В лаборатории? Какой ужас.

— Да, я уже из шести газет вырезала заметки об этом, и уверена, что завтра еще несколько напечатают. Уж не знаю, откуда они это взяли. Может, какая-нибудь контора по производству страшилок-фейков старается. Я Марьяхо, а ты, видимо, племянница комиссара.

— Меня зовут Рейес.

— А я Буэндиа. Не обращай внимания на Марьяхо! Она сама выдумывает новости и сама же их распространяет. Такое вот хобби.

Буэндиа подошел поцеловать ее в щеку, и Рейес не возражала. Никто не прокомментировал ее внешний вид, но сотрудники ОКА не понимали, как с ней себя вести, — как с мужчиной или как с женщиной. Впрочем, к их облегчению, Рейес это, похоже, не волновало.

Марьяхо хлопнула ее по плечу, грубовато, зато с искренним дружелюбием.

— Я тебя научу пользоваться кофемашиной, она на вид простенькая, но там есть свои хитрости.

— Спасибо. А правда, что вы сами сочинили эту новость?

— Разумеется. Черные дыры в лаборатории! Это же просто бред. Иногда мне кажется, что в газетах работают одни дремучие невежды.

— А зачем вы это делаете?

— Я собираю вырезки в альбом. Когда-нибудь вытащу на свет все свои фейки, и обрушу репутацию многих СМИ. Обо мне станут рассказывать на факультетах журналистики всего мира. — Марьяхо рассмеялась, но никто не понял, шутила ли она.

Вошел встревоженный Сарате. Не снимая куртки, он остановился посреди комнаты и спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Ческа пришла?

— Ее же в суд сегодня вызвали, — ответил Ордуньо.

— Она не явилась.

Ордуньо ошеломленно уставился на него:

— Не может быть. Она всю неделю готовилась к выступлению.

— Я сам только оттуда и не видел ее. Прокурор в бешенстве. Она не звонила? За все утро Ческа ни с кем не выходила на связь?

Сарате обвел помещение взглядом, но ответом ему стало молчание — недоуменное, растерянное и с оттенком тревоги. Рейес понимала, что знакомиться с ним сейчас было бы неуместно и бестактно. Ей захотелось стать невидимой, прикинуться шкафчиком для документов или кофемашиной. Пусть напряжение спадет, с Сарате она поговорит позже.

— Не похоже на Ческу — пропускать заседание суда, — заметил Буэндиа.

— Тем более по делу, которое она сама вела, — добавила Марьяхо.

Сарате раздраженно махнул рукой, как будто упрекая коллег в том, что, вместо того чтобы успокоить, они заставили его волноваться еще больше. Ческа несколько месяцев вела расследование и в результате раскрыла преступную сеть, которая похищала людей и держала их в рабстве. На сегодняшнем процессе она была главным свидетелем, и ее неявка — лучший подарок для защиты.

— Ты на мобильный ей звонил?

Ордуньо сам понимал, что вопрос риторический. Это была скорее попытка отогнать дурное предчувствие.

— Больше двадцати раз. Не берет.

— А домой к ней заходил? — заволновалась Марьяхо.

— В звонок звонил, ухо к двери прижимал. Глухо.

— А ключей у тебя нет?

— Нет, — с досадой ответил он.

Рейес хватило трех секунд, чтобы сложить картинку. Раз все уверены, что у Сарате есть ключи от квартиры Чески, можно предположить, что у них интимная связь. Но раз ключей у него все-таки нет, значит, эта связь не настолько серьезная, как всем казалось.

Догадки, опасения, предложения посыпались одно за другим. Вдруг у кого-то из соседей есть ключи? Но мы же не можем просто взять и вломиться к ней в квартиру! А если ночью у нее случился какой-нибудь приступ, и она умерла в постели?

— А если она в постели с мужчиной после бурной ночи? — резко бросила Марьяхо, видимо, пытаясь закрыть дискуссию. — Чтобы вскрыть дверь, нужно судебное постановление. Никто нам его не даст только потому, что Ческа не берет трубку.

— Еще она не явилась в суд, не забывай.

— Все равно, Сарате, этого мало.

Он кивнул, понимая, что постановление раздобыть нереально. Но тревога росла, от нервного напряжения скрутило желудок.

— Вчера на улице Усеры праздновали китайский Новый год, — вспомнил Ордуньо. — Она мне говорила, что собирается там прогуляться.

Буэндиа энергично кивнул:

— Мне тоже говорила. У нее глаза воспалились, но вроде ничего серьезного. Я посоветовал ей капли.

— Что за страсть к самолечению, — покачал головой Ордуньо.

— Я же врач. Хоть и специализируюсь больше на мертвых, чем на живых, капли все-таки могу выписать.

Сарате прошел в кабинет Чески. Осмотрел каждый уголок, словно какой-нибудь комочек пыли мог дать ему ключ к разгадке ее исчезновения.

Рейес чувствовала, как атмосфера накаляется. Первый день в отделе — а как трудно было уговорить на это дядю, которому даже самые высокие в академии баллы казались недостаточным аргументом! — проходил совсем не так, как она себе представляла. Она предполагала, что к племяннице Рентеро, начальника всех оперативных подразделений, отнесутся с недоверием, но это ее не пугало: Рейес не сомневалась, что готова к работе в ОКА и вскоре себя покажет. Чего она совсем не ожидала, так это застать отдел в полном ступоре, вызванном исчезновением Чески.

— Наверное, тебе уже рассказывали, чем мы здесь занимаемся. — Ордуньо не знал, о чем еще поговорить с новенькой.

— Рассказывали, но я бы хотела услышать, как это видишь ты. Если не возражаешь.

— Ладно, вот моя версия. Мы занимаемся всем понемногу, от висяков и расследований, запоротых по чьей-то ошибке, до архивных дел, которые по какой-то причине открывают заново. Сегодня у тебя рабовладельцы в Леоне, а завтра — убийство, совершенное в 1984 году.