Сергей Бетев - Плетеный ремень
– Домой бегал за сапогом, товарищ следователь! В позапрошлую весну работал возле тех карьеров. И ножом бульдозера зацепил! – Он поднял над головой сапог. – Совсем добрый, только один. На всякий случай прихватил. Может, тот самый…
– Иди сюда, чего боишься, – позвал его Суетин, И, осмотрев сапог, повернулся к залу: – Видите? Вполне возможно, что это сапог убитого.
– Ага! – захохотал какой-то пьяный верзила. – Попал Золотов! Не ты ли убил?!
– Чего? – ощетинился на обидчика парень и взглянул на Суетина.
– Не обращай внимания, – успокоил его Дмитрий Николаевич и, всмотревшись в зал, узнал неумного шутника. Тут же приструнил его: – А тебе, Печеркин, я могу пятнадцать суток выписать, если попросишь. Ты еще за старое не рассчитался. Понял?
– Ему надо! Давно просит, – сразу отозвалось несколько голосов.
– Ну, это мы после собрания решим… – И вернулся к разговору с Золотовым. – В позапрошлую весну нашел, говоришь? Не перепутал?
– Нет, товарищ следователь.
– Да… – Суетин потер подбородок, а потом улыбнулся и попросил: – Подаришь нам сапог-то, не жалко?
– Какой вопрос! Для того и принес. Куда он мне? Попеременке на обеих ногах носить, что ли? А вам, может, сгодится.
– Проверим и обязательно сообщим вам, товарищи.
…Вышли из клуба поздно.
– А что думает оперуполномоченный сейчас? – поинтересовался Суетин.
– Хорошо, что поговорили. Здорово! – признался возбужденный Моисеенко. – Но голова-то какая! – И, показав, какая у него голова, заразмышлял: – А сапог-то занятный… Только давнишний больно…
– Дмитрий Николаевич! – послышался голос Румянцева. – Извините! Понимаем, что умаяли вас, но дело неотложное есть. Обязательно надо поговорить с прокурором, по душе решить… Сами же сказали, что после собрания решим.
– Что стряслось?
– Да все про нашего дурака, Надо как-то по-доброму кончить с этой канителью…
Повернули обратно.
– Вы же видите, какой он? – не мог удержаться от укора Суетин. – Ему бы по-умному-то хвост прижать и одной ноздрей дышать, а он…
– Так ведь оттого и заливается горькой, проклятый, что вконец потерялся: шутка ли, тюрьмой грозят!..
– Ладно, – махнул рукой Суетин.
Вошли к заведующему клубом н увидели в его комнатке Печеркина, притихшего и протрезвевшего. Месяц назад Печеркин, напившись на чьих-то именинах, рассорился дома с женой, сшиб на кухне примус. Начался пожар, едва не кончившийся бедой и для соседей. В милицию поступило заявление, и Печеркина решили привлечь к уголовной ответственности за хулиганство.
Однако начальник участка Румянцев и мастер, учитывая, что пожар никому не нанес ущерба, кроме самих Печеркиных, и, принимая во внимание, что Печеркин много лет добросовестно трудился на участке, просили прокуратуру ограничиться в отношении его административным наказанием.
– Защищаете, значит, хулигана? – войдя в комнату, сразу ко всем обратился Суетин.
– Что вы, Дмитрий Николаевич! Дурак он, а не хулиган. Мы ему сами шкуру спустим. Штрафуйте как хотите, на здоровье! А если посадят, дети-то?.. Их же двое. Он уж сам весь исказнился. Виноват, конечно…
Дмитрий Николаевич да и работники милиции всегда прислушивались к Румянцеву. Старый коммунист, требовательный к людям и непримиримый ко всякой несправедливости, он мог просить только в том случае, когда не сомневался в правильности своей просьбы.
Суетин видел и подавленного Печеркина, его большие грубые руки, привыкшие к каждодневной тяжелой работе, и невольно посочувствовал ему.
– Один я этого решить не могу, – ответил Румянцеву. – Порядок вы знаете. Соберите собрание специальное, вышлите решение в прокуратуру. А я обещаю поддержать, Что с вами делать, с такими жалостливыми!..
– Завтра же! – обрадовались все. – Спасибо! Все будет как полагается. А ему зарубку сделаем надолго…
– Ну, все?
– Спасибо, Дмитрий Николаевич. Когда отъехали от клуба, Суетин напомнил Моисеенко:
– Занятный, говоришь, сапог-то?
– Его, думаю.
– Может быть, и его. Только не перепутал ли парень весну?..
Надолго замолчали.
– Хромой среди торгашей зерном, драка у дороги, кровь на узкоколейке, все – похоже… – опять заговорил Моисеенко и подивился: – Все-то так: как уйдет время, а потом начнешь рыться, такого наколупаешь, что обалдеть можно. И чего только среди людей не творится!.. Теперь все проверять надо. Чем черт не шутит, когда бог спит…
– Непременно надо.
– Хоть бы скорее ответы из Москвы да из этих МТС получить. Все-таки человек – не иголка!..
– Так оно.
…Москва отозвалась: Мельника П… Афанасьевича никто нигде не терял.
Дождались писем из районов расположения Батуринских МТС. В них коротко сообщалось, что в соответствии с известным постановлением правительства МТС ликвидированы, а документов, по которым можно было бы установить, кем и когда выдано интересующее органы милиции удостоверение, не сохранилось.
Что касается экспертизы, то она подтвердила, что найденный Золотовым сапог, без сомнения, принадлежал убитому.
6
Когда совершается тяжкое преступление, особенно такое редкое, как убийство, раскрытием его занимается не только уголовный розыск, но и все другие службы милиции. В эти дни каждый постовой милиционер внимательнее присматривается к случайным прохожим, по-своему обостряется зрение автоинспекторов и паспортных работников. О преступлении уведомляются управдомы и дружинники, коменданты общежитий и председатели домовых комитетов. В такое время любое, на первый взгляд даже невероятное, сообщение, мимоходный разговор, оброненная фраза могут стать ключом к открытию тайны.
Незамедлительные проверки всевозможных сигналов невольно подогревают воображение недалеких людей, и тогда на столы оперативных уполномоченных устремляется поток обывательской фантастики.
Преодолеть информационные джунгли, не упустив ничего полезного, и в то же время не потерять основной цели – большое искусство. Но Суетину и Моисеенко иметь с этим дело не пришлось. После встречи в Соколовке никаких новых сведений по убийству не прибавилось.
Личность Мельника П… Афанасьевича оставалась столь же загадочной, как и в первые дни. Пустые бумаги из Москвы и Батуринских МТС легли в дело.
Посоветовавшись, Суетин и Моисеенко снова послали письма, теперь уже в органы милиции, с просьбой установить через местных жителей, проживал ли и работал когда-нибудь Мельник П… Афанасьевич в Батуринских МТС. А пока с упорством обреченных принялйсь за отработку первых версий.
На допросе в отделе милиции путеобходчица участка дороги Соколовка – Красное Анна Федоровна Дмитриева заявила, что кровь на железнодорожном полотне обнаружила около четырех часов дня.
– В сентябре прошлого года, – уточнила она. – Мой парень только что в школу начал ходить.
– И никому не сообщили?
– Никому. Плохого в голову не пришло, – призналась Анна Федоровна откровенно. – Бывает, иной раз человек споткнется, нос расшибет… Не подумала, в общем.
После допроса Моисеенко пригласил ее проехаться вместе с ним до названного места.
Дмитриева остановила машину возле участка железнодорожной кривой, метрах в ста от леса, провела Моисеенко к железнодорожному полотну и показала, где увидела кровь.
А Моисеенко невольно смотрел на телефонный столб с подпорой, чернеющий напротив, посредине пустыря, у старых торфяных выработок.
…Часом позднее, еще раз подробно расспросив соколовских ребятишек о драке возле автомашины, Суетин привез их из Соколовки на то же место и попросил показать ему, где и как все произошло.
Ребятишки увели его к опушке леса, и старший, подбадриваемый остальными, с предельной лаконичностью объяснил:
– Мы вышли вот сюда. – Он ткнул пальцем себе под ноги. – А они дрались вон там, на дороге, против столба-шараги. А который хромал, бежал к железной дороге туда, за ним – двое. А мы обратно. – И он показал на проселок, уходящий в лес.
– Та-ак… – Суетин старательно вычертил на листке план и спросил: – Ничего не забыли?
– Нет! – ответил ребячий хор.
…В то время, когда Суетин разговаривал с ребятишками, Моисеенко сидел уже у диспетчера узкоколейной дороги в Красном.
– О несчастных случаях на железной дороге мы здесь отродясь не слыхали, – неспешно рассказывал ему пожилой мужчина. – Да и откуда им быть, если наши поезда маленько быстрее лошади ходят? К тому же нужды нет о шпалы ноги бить, когда рядом дорога ровная.
– А в дождь? На дороге грязь, а на узкоколейке сухо. Или – пьяный?.. Пьяный ведь дорогу не выбирает.
Железнодорожник помолчал. Потом ответил убежденно:
– Нет. Я наших машинистов знаю. Пьяного различили бы и остановились.
– То есть как? А если затормозить не успели?
– Я же говорю, что у нас поезда на этом участке пешком ходят.
– Пусть! Но допустим, что задавили?.. Диспетчер не ответил.
