Никита Филатов - Возвращение капитана Виноградова (сборник)
– Сильно написано.
Получалось, что если уж сидеть – то за дело и нечего корчить из себя девочку.
…Теперь «Слепящая тьма» валялась на застеленной койке Рэмбо, прочитанная обоими сокамерниками. Обсудить они ее не успели – прошлым вечером сосед был не в настроении, и в такие моменты «олимпиец» его просто-напросто побаивался. Он и утром не решился попросить книгу обратно – реакция могла оказаться непредсказуемой. Да и, собственно, какие тут литературные диспуты! С кем? С этим помешавшимся на собственных бицепсах контрабандистом? Удивительно, что Кестлера он вообще долистал до конца.
Бывший второй человек в аппарате одного из крупнейших районов нервно вскочил и прошелся по камере. Можно позволить себе! Рэмбо уже больше часа как вызвали и увели куда-то. В общем-то он со дня на день ожидал выполнения «двести первой» – так, по номеру статьи кодекса, называют процедуру, завершающую следствие… Получит свои восемь лет, освободится досрочно – такой на зоне не пропадет! А интеллигентному человеку? Да еще когда значительно за сорок и – жена, дети…
«Олимпиец» с тоской огляделся: камера на двоих, чуть не двадцать метров, телевизор, газеты свежие носят «за счет заведения»! Кормежка сносная, передачи из дома. Другие и на воле так не живут, что уж о нормальных уголовниках говорить… Но для него-то, человека с прошлым! Попавшего под жернова правосудия случайно, почти по недоразумению! Пусть по тюрьмам сидят кому положено – убийцы, насильники, хулиганы, но не такие, как он, – с заслугами, с творческим потенциалом…
– Ну? Что там? Зачем вызывали?
Дверь захлопнулась без пресловутого, многократно описанного в литературе скрипа и скрежета. Рэмбо, едва успевший шагнуть внутрь коридора, так и замер почти у порога камеры – и на лице его явственно читалось настороженное недоумение.
– Да-а, блин… – Мощная пятерня поскреблась за ухом.
– Чего там? – Таким сокамерника «олимпиец» видел впервые.
– Выпускают. Под залог! До суда.
– Под зало-ог? – Представить подобное было просто невозможно даже теоретически. Денежный залог – по «комитетскому» делу о контрабанде оружия? За человека, взятого с поддельными документами и к тому же не признающего своей вины? – Шутишь!
– Нет. Не шучу. – В голосе сокамерника не чувствовалось и намека на розыгрыш. – Велели вещи собрать.
– Да как же это! – неожиданно для себя обиделся взяточник. – Как же это? А кто внес?
– Кто внес… Нашлись. Адвокат какой-то сегодня – странный, мешком стукнутый. Да и хрен с ним! – Положенного по закону бесплатного защитника Рэмбо раньше не жаловал, толку от него не ждал, но теперь уже и не знал что подумать.
Запихивая в драный полиэтиленовый пакет небогатое свое имущество, здоровяк продолжал отвечать на вопросы:
– Пять миллионов – рублей, разумеется… Сам понимаю, что не сумма!.. Сказал же – не знаю… Разберемся.
Наконец он закончил. Наспех обвел глазами камеру, равнодушно посмотрел на остающегося:
– Бывай здоров.
– Да, конечно! До свидания, – пожал протянутую руку «олимпиец». Жизнь опять оставляла его в дураках.
– Нет уж, прощай! Дядя… – Рэмбо отвернулся к двери и коротко постучал по металлу тренированными костяшками пальцев.
Он всегда относил себя к породе победителей. А победителей, как известно, не судят.
* * *– И сколько же это получается в марках?
– В немецких? Что-то около полутора тысяч.
– Да-а… Значит, за такую сумму у вас в России можно выкупить из тюрьмы человека?
– У нас? Быстро ты, однако!
– Ладно, не цепляйся к словам. – Хозяин, похожий на морского пехотинца из американских рекламных роликов, пренебрежительно пожал плечами. – Хорошо! У нас… у нас в России.
– Душновато. – Подчеркивая, что тема национальной принадлежности исчерпана, собеседник вытянул из пачки очередную гигиеническую салфетку и вытер пот. Затем выкинул моментально промокший комок бумаги в урну. – Как в парилке!
– Я привык. А сколько сейчас в Москве?
– Не знаю. Улетал – было градусов семь. Мороза…
На какое-то время беседа увяла. Тишину нарушал только бестолковый, с огромными лопастями вентилятор – слегка подвывая, он перегонял вдоль террасы тягучие струи влажного воздуха.
Джунгли начинались сразу же за полированными перильцами, так где-нибудь на Оке вплотную подступает к дачному крылечку грибной сосновый лес. Никаких ассоциаций с Киплингом не возникало – хотелось пить и совсем не хотелось романтики.
Радовало отсутствие каких-либо кровососущих летающих тварей – это было непонятно, но очень здорово. Вообще, Африка оказалась очень мало похожей на то, что о ней рассказывали.
Хозяин, тот, что походил на морского пехотинца, скрипнул плетеным креслом и переложил поудобнее босые ноги. Из одежды на нем имелись только шорты и вытянутая майка с эмблемой «Чикаго Буллз». Гость был экипирован более официально: сандалии, брюки европейского покроя и бежевая рубашка с карманами. В одном из карманов просматривался бумажник, в другом – пластиковая, убранная за временной ненадобностью карточка прессы.
До этого они встречались только раз, больше года назад – на Кипре. Там тоже было нестерпимо жарко, и закончилось их знакомство дракой.
– В конце концов победила дружба…
– Ты о чем это? – удивился хозяин.
– Вспоминаю, какую ты мне тогда гадость вколол.
– Обычное снотворное, – хмыкнул хозяин. – Нечего было дергаться.
– Ладно, кто старое помянет…
– Не возражаю, господин Виноградов! По такому случаю положено бы выпить, но…
– …но не в такую жару! – кивнул собеседник. – Может быть, вечерком? К ночи здесь, надеюсь, попрохладнее?
– Вечерами здесь ливень. Как по часам. Тоска смертная. Сегодня прилетели?
– Будто ты не знаешь… Твои же людишки меня прямо от самолета вели, даже неудобно перед коллегами! – Виноградов расхохотался, вспоминая прибывших вместе с ним журналистов. Тертая-битая публика, многоязычная и нетрезвая шайка отборных корреспондентов виднейших информационных агентств Европы… Каждый считал, что именно он является предметом навязчивого внимания местной спецслужбы…
– А ты как думал? Я аккредитационные списки посмотрел – глазам не поверил: фамилия, имя, отчество! – Хозяин продолжал удерживать на лице улыбку. – Какую, забыл, ты там газету представляешь? Не важно… Уж решил было, что хочешь со мной счеты свести!
– Глупости какие, – настал черед гостя пожать плечами.
– Конечно. Поэтому тебя и не грохнули прямо в отеле. Или по дороге из аэропорта…
– Кру-уто встал! Кем ты, значит, здесь числишься?
– Ну-у, как сказать… Зовут меня здесь «капитан Николя». С ударением на последнем слоге. Официально – тренирую охрану президента.
– Тоже неплохо. – Виноградов уважительно кивнул.
– А фактически занимаюсь дрессировкой местных чекистов. Всякие антипартизанские акции, методика допросов.
– Спасибо за откровенность! С чего бы это?
– Ну, во-первых, тайны нет никакой, всем известно, и тебе в том числе. А во-вторых, чтоб избавить тебя от лишних соблазнов насчет сведения счетов… Если, конечно, такая мысль присутствует. Это моя поляна! Так что не наделай глупостей.
Теперь уже улыбались оба, стараясь перещеголять один другого в выражении симпатии на лице.
– Какой ты подозрительный!
– Потому и живой… Полковник, говорят, доигрался?
– Прости его, Господи!
– А Рэмбо ты все же из тюрьмы вытащил – и к себе взял?
– Под себя! – уточнил Виноградов. – Кстати, Освальда помнишь? Инструктора по стрельбе? Тоже теперь в фирме работает. Умудрился поссориться с серьезными людьми, да еще за границей… Еле успел, между прочим. В последний момент выискал. Да что там! Почти все, кто после «сафари» живым остался, – у меня.
– Хм-м… – потянулся к пустому стакану «капитан». – Значит, ты теперь командуешь? Смена руководства…
– Смена курса! – уточнил гость. – Мы теперь занимаемся несколько другим. Более, так сказать, благородным делом…
– Интересно! Каким же?
Виноградов коротко, но достаточно полно обрисовал ситуацию.
– Да-а… Твоя идея?
– Моя. Нравится?
– Как сказать… Вот уж точно, мент – он и в Африке мент! И по жизни, и по масти – чем бы ни занимался.
Оба еще немного посмеялись, потом гость вернулся к делу:
– Так ты согласен участвовать?
– Я-то тебе зачем нужен? Старый, ленивый…
– Кадры! Кадры решают все, как писал один дядечка.
– Знаю. Сталина цитируешь?
– Нет, Коля… Давным-давно в Италии твой тезка жил, по фамилии Макиавелли. Впрочем, может быть, и до него додумывались.
Некоторое время молчали – под астматический хрип вентилятора. Откуда-то из глубины мясистых, тяжелых тропических зарослей подала голос невидимая птица. Кто-то квакнул.
