Эд Макбейн - Поцелуй
— Кажется, полиция ничего не собирается по этому поводу предпринимать, — заметил он. — Мужчина сталкивает тебя с платформы, и тот же мужчина…
— Конечно, так, — согласилась она, — но я знаю, кто он такой, я говорила тебе, кто он…
— Хорошо, но ты твердо в этом не убеждена, — возразил он.
— Но я точно знаю, — сказала Эмма. — Это был Тилли.
— Дело в том, что полиция рассматривает эти оба инцидента…
— «Инцидента»? — удивилась она. — Он пытался меня убить.
— Я это знаю. А как ты думаешь, почему я так этим озабочен? Дело в том, что они рассматривают попытку убийства как любое ординарное происшествие. Когда произошел первый случай? Когда это произошло?
— Двенадцатого.
— Точно. А второе происшествие было на той неделе. Что они сделали за это время, Эмма? Ничего. Мужчина пытается столкнуть тебя под поезд, — сказал он и покачал укоризненно головой. — Потом пытается сбить автомашиной. Я не желаю спокойно дожидаться третьей попытки. Я нанял частного детектива.
— Я действительно не думаю, что нам необходимо…
— Его зовут Эндрю Дерроу, и он, по-видимому, прекрасный специалист.
— Частный детектив, — промолвила она и покачала головой. — Действительно, Мартин, давай предоставим это дело полиции. Хорошо? Сотрудник, с которым я говорила там, показался…
— Полиции недоплачивают, она перегружена, — сказал Боулз таким тоном, будто цитировал газетный заголовок. — Я не хочу вверять им твою жизнь.
— Это очень мило с твоей стороны, дорогой, — проговорила Эмма, поднялась и повернулась к нему, — но…
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он.
На ней было блестящее белое платье с глубоким вырезом спереди. Ее длинные светлые волосы были стянуты на затылке, серьги с жемчужинами сверкали в ушах.
— Спасибо, — поблагодарила она. — Но, Мартин, что этот человек будет делать? Я хотела сказать…
— Сопровождать тебя. Защищать тебя. Стараться прояснить суть событий.
— Давай вместо этого поедем в отпуск, — предложила Эмма. — Истратим те деньги, которые ты собираешься ему заплатить…
— Мы можем себе позволить и то, и другое, — заявил он. — Как только покончим с этой проблемой, так и отправимся в большое путешествие по Карибскому морю. Как ты находишь это предложение?
— Мне оно нравится, — ответила она.
Мартин улыбнулся, обнял ее и повел в прихожую. Там он достал из шкафа норковую шубку, помог жене одеться, сам надел пальто и повязал белый шелковый шарф вокруг шеи.
— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — произнес он.
— Со мной ничего не случится, — ответила она.
— Я тебя очень люблю.
— Я тоже тебя люблю.
— Он начнет работать на следующей неделе, — сказал Боулз. — Вопрос исчерпан.
Снизу донесся сигнал внутреннего телефона. Он подошел к настенному аппарату и нажал кнопку «говорите».
— Да?
— Ваша автомашина готова, мистер Боулз.
— Спасибо, — ответил он. — Мы прямо сейчас выходим.
— Подошла автомашина, — сказал он и заключил ее в объятия. — Поцелуй? — произнес он.
Когда Карелла был еще мальчиком, его мать каждый Новый год после полуночи подавала чечевицу. Это было связано с какой-то итальянской традицией, которую привезли с собой из Старого Света ее дедушка с бабушкой. Никто в семье не знал, с чем связана эта традиция. Отец и мать Кареллы, его дедушки и бабушки с обеих сторон родились здесь. Все связи с поколениями, прибывшими сюда на рубеже столетия, были уже чисто символическими. И тем не менее, когда Новому году исполнялось всего несколько минут, и каждый изо всех сил старался с помощью кастрюль и сковородок произвести как можно больше шума, вырывавшегося из настежь распахнутых окон, его мать всякий раз подавала холодную чечевицу. Почему холодную, она не знала. Холодная чечевица с оливковым маслом. «На счастье», — объясняла Луиза Карелла.
В первый день Нового года они отправлялись к бабушке на большой праздничный обед — в его приготовлении участвовали все женщины семьи. На обеде присутствовали сами дедушка с бабушкой, сестра его матери Джози с мужем Майком, брат матери Сальваторе, которого все звали Сальви, его жена Дороти, которую Карелла любил до самой ее смерти. И дети, братья Кареллы. Иногда к ним присоединялся дядя Фредди, который жил в Лас-Вегасе и работал там в казино. Однажды он приехал во время отпуска к ним на восток и подарил Карелле серебряное кольцо с бирюзой, которое, по его рассказам, он выиграл в покер у дикого индейца из племени апачей. В доме дедушки все было знакомо с детства. Родители Кареллы давно уже переехали в Риверхед, но дедушка и бабушка с насиженного места отказались уезжать, хотя в городе все чаще и чаще можно было увидеть вывески «Бодега»[1] или «Лечерия»,[2] вместо вывесок «Салюмерия»[3] или «Пастицерия».[4]
Отец Кареллы регулярно приносил домой кондитерские изделия из собственного магазина. Но начиналось угощение с овощей — в кухне на газовых горелках жарился сладкий красный перец вместе со спелыми черными маслинами, анчоусами, баклажанами и сельдереем на импортном оливковом масле, в котором можно было поджарить также ломтики хлеба, нарезанные дедушкой от круглого большого каравая. И конечно, в доме была паста, с деликатесным томатным соусом, а также спагетти, ригатони или пенне, которые они любили есть, сдобрив натертым пармезаном. Этот сыр пускался по кругу в специальной чаше.
Затем подавались жареные цыплята и ростбифы с картофелем зеленой фасолью и молодым горошком, который женщины обычно сами шелушили на кухне. Итальянская кухня постепенно превращалась в американскую кухню. Это происходило так же незаметно, как и остальные перемены в жизни иммигрантов. Далее подавались фрукты, сыр, кофе и, конечно, кондитерские изделия, которые его отец пек в собственном магазине и привозил на окраину города в маленьких тонких картонных коробках, перевязанных белой лентой.
Дядя Сальви был великолепным рассказчиком. Он долго работал таксистом, ездил по всему городу и в запасе имел тысячи историй про пассажиров, которых возил. Бабушка часто говорила, что он мог бы стать писателем. Сальви в ответ пожимал плечами, хотя, как подозревал Карелла, эти истории были предметом его тайной гордости. Анджела, сестра Кареллы, вела записи всех событий. Когда они учились в школе, казалось, что ей задавали домашних заданий больше, чем кому-либо. Все время каникул и отпусков, которые они проводили вместе в доме бабушки, Анджела не расставалась с книгами. Братья и сестры бегали по комнатам, гоняясь друг за другом, а Анджела, свернувшись калачиком в кресле в гостиной, читала книгу или что-то писала в дневнике. Дядя Майк называл ее «дитя домашних заданий». А она в ответ застенчиво улыбалась. Из всей родни она была самой любимой…
У тети Дороти было несколько грубоватое чувство юмора. Она часто рассказывала непристойные анекдоты, смысл которых Карелла сперва только подозревал. Каждый раз, когда тетя начинала что-нибудь рассказывать, бабушка предупреждала: «Дети, дети» — и без улыбки, сердито смотрела на нее, кивком показывая в сторону детей. Тетя Дороти не обращала никакого внимания на предупреждения бабушки и без тени смущения продолжала рассказывать свои анекдоты. В возрасте двенадцати — тринадцати лет, когда Карелла стал обращать внимание на девушек, до него начало доходить содержание анекдотов, и он начат со смыслом посмеиваться над «солеными» местечками.
Он так никогда и не понял, как тетя Дороти узнала о Марджи Кэннон, ирландской девочке, с которой у него сложились, по тогдашним его представлениям, эротичные отношения. Тетя безжалостно дразнила его по поводу этой девочки и называла ее Бог знает почему Сладкая Рози О'Греди. Бог знает почему.
Семья обычно сидела за столом, раздавались шутки и смех, все пили кофе и ели различные сладости, изготовленные отцом: канноли, сфоглиателли, зеноли, струфоли, слоеные пирожные.
Тетя Джози как всегда спрашивала:
— Почему бы нам не сыграть в покер?
— Хорошая идея, — обычно откликался дядя Фредди.
Дядя Фредди, несмотря на низкие ставки, всегда выигрывал. Тетя Джози постоянно проигрывала, нервничала, бросала карты на стол и ругала банкомета вне зависимости от того, кто в этот момент держал банк.
«Vergogna, vergogna»,[5] — бранилась бабушка. Это было одно из итальянских выражений, которые она позаимствовала у своей давно умершей матери. Теперь бабушка умерла. Дедушка тоже умер. Тетя Джози и дядя Майк уехали во Флориду и больше никогда не приезжали на север. Дядя Сальви умер от рака. Тетя Дороти после его смерти вышла замуж снова, и семья потеряла с ней всякие контакты. Карелла забыл ее и ее пошлые шутки.
На похоронах отца в июле прошлого года не было ни одного дяди или тети, которые помнили бы Кареллу в детстве. Была куча двоюродных братьев и сестер, которых он очень смутно помнил. Все они выражали ему соболезнования по поводу разразившейся страшной трагедии, а один из них, настоящий осел, спросил у Кареллы, может ли он помочь ему получить разрешение на превышение скорости. За их печальными выражениями лиц ясно читалась мысль о том, как это такое несчастье могло случиться с отцом полицейского…
