Александр Лавров - Дело второе: Ваше подлинное имя?
Кабинет Знаменского. Знаменский говорит по телефону. Здесь же Томин, с интересом прислушивающийся к разговору.
Знаменский (сдерживая раздражение). Нет, дело Федотова я не заканчиваю… Пока объяснить не могу... Извините, по-моему, пустяковых дел не бывает… Нет. Только когда мне все будет ясно. (Кладет трубку.)
Томин. Ты что? Это ты из-за бродяги сроки расследования срываешь?!
Знаменский. Расследование веду я! За дело отвечаю я! И я его кончу тогда, когда все сойдется до миллиметра!
Томин (замечает вошедшую Кибрит, радостно). Зинаида, свет очей наших!
Шум взаимных приветствий, все рады встрече.
Кибрит. Подумать только, пять часов назад я еще гуляла по Софии... (Томину.) Ты был прав: «кибрит» по-болгарски действительно означает спички. Ребята, вам есть подарки! (Роется в сумочке, преподносит Знаменскому и Томину сувениры.) Ну, а теперь рассказывайте, как дела. О чем был спор?
Знаменский (останавливает Томина, который готов пуститься в объяснения). Знаешь, Зиночка, за этот месяц мы как-то развратились. Мы как-то, понимаешь, отвыкли, что нами командуют... Может, ты будешь забирать нас в руки постепенно, а? Как насчет болгарских впечатлений?
Кибрит (смеется). Вот и оставь вас без присмотра. Форменный бунт. Ничего. Ликвидируем в рабочем порядке... Ну, итак, Болгария... В Болгарии не пьют чая. В Болгарии почти нет собак. Болгарские женщины не употребляют косметики. В Болгарии вот так (кивает) означает «нет», а вот так (отрицательно качает головой) — «да». В Болгарии все поголовно говорят «мерси». И еще в Болгарии масса солнца, масса моря и очень весело!
Томин. Есть красивые женщины?
Кибрит. Есть красивые женщины. И мужчины тоже.
Томин. Но не красивее же нас с Пал Палычем?
Кибрит. Ни в коем случае!
Томин. Слушайте, такой волнующий разговор... Может, мы продолжим его в более подходящей обстановке? (Знаменскому.) У тебя на сегодня все?
Знаменский. Сейчас посмотрим. (Изучает страничку настольного календаря, что-то вычеркивает, что-то обводит кружком.) Поступаю в ваше распоряжение!
Кибрит. Я на минутку в лабораторию, там зонтик и шарф. (Убегает.)
Знаменский наводит в кабинете порядок, собирает бумаги и папки и складывает часть в ящики стола, часть в сейф. Томин возобновляет прежний разговор.
Томин. Что, по Федотову опять данные не совпадают?
Знаменский. Нет, все, что он теперь рассказал, подтвердилось. Даже школа, в которой учился, до сих пор на том месте стоит.
Томин (снова кипятится). Тогда совсем не понимаю, зачем тебе отсрочка. Я тебе все проверил. По отпечаткам пальцев он не зарегистрирован, стало быть, раньше не судился. По словесному портрету в розыске не числится. То есть никому твой «бомж» не нужен, никто о нем не страдает.
Кибрит (входя). Снова поцапались?!
Знаменский. Нет, Зиночка, нет...
Томин. Мудрит наш Пал Палыч. Сунули ему вот этакое дельце (отмеривает треть мизинца), а он вокруг него месяц ходит.
Кибрит. А что за дельце?
Томин (подчеркнуто). Бродяга. Злостный нарушитель паспортного режима.
Кибрит (изумлена). Ну и ну!
Томин. ЗнаТоКи тут без тебя впали в ничтожество...
Кибрит подвигается к Знаменскому, который запирает и опечатывает сейф. Она заинтригована.
Кибрит. Что, занятный бродяга?
Томин. Видел я его — обычный врун и пропойца.
Знаменский (злясь). А ты видел, например, что на допросе ему было очень скучно? Если он раньше не судился, полагалось бы интересоваться следствием, а не зевать.
Кибрит. Ну, а еще?
Знаменский. Есть и еще... странные мелочи... К тому же фотография, которую посылали к нему на родину, вернулась неопознанной. Некому ее показать. Петр Федотов ушел из дому лет десять назад. Отец умер. Старший брат пропал без вести во время войны. Одна мать осталась. В прошлом году она совсем ослепла.
Кибрит (чувствуя в тоне Знаменского нечто большее, чем досада на неудачу). Знаешь... тут можно кое-что сделать. Пусть пришлют из дома любую старую фотографию Федотова, хоть детскую... Я проверю. Методом совмещения основных точек лица... «Всичко ясно», как говорят в Болгарии?
Знаменский. Ну что бы мы делали без науки?!
Сцена шестая
Проходная тюрьмы. У столика Знаменский заполняет бланки. Возле окошечка дежурной несколько мужчин — адвокаты и следователи. Входит Томин.
Томин. Я пришел, что дальше?
Знаменский. Пойдем вместе допрашивать бродягу.
Томин. Что-нибудь выплыло?
Знаменский. Нового ничего, но прошу тебя поприсутствовать. Посмотри на него пристально. Думаю, тебе с ним работать.
Томин. В связи с чем?
Знаменский. Чего не знаю — того не знаю.
Томин (прохаживается по помещению, здоровается с кем-то, потом возвращается к Знаменскому). Слушай, ведь у тебя есть Ковальский! Кто тебе обрисует бродягу лучше, чем «Хирург»? Они пятую неделю в одной камере сидят!
Знаменский. Спекулировать на добрых отношениях с заключенным… Не хочется.
Томин. Что значит «спекулировать»? Ты об общем впечатлении спроси, как умного, проницательного человека! Он же польщен будет, что ты к нему по серьезному, что ценишь его мнение!… Ну?
Знаменский. Там видно будет.
Сцена седьмая
Тюремный кабинет. Идет допрос. Знаменский, Томин, «Хирург».
Знаменский. Следующий эпизод. Продажа двоим приезжим чужой «Волги».
«Хирург» (озабоченно). Был такой случай?
Знаменский. Был, Ковальский.
«Хирург» (хитро). Пал Палыч, зачем мне бежать впереди прогресса? Вдруг у вас — очень извиняюсь — одно фу-фу, а я, как дурак, навешу себе на шею лишний эпизод!
Знаменский (заглядывая в дело). Двадцать второго мая сего года у бензоколонки на Трубной улице вы познакомились с шофером черной «Волги». Пообещав двадцать рублей, уговорили его поехать к магазину «Автомобили», чтобы купить запчасти для якобы имеющейся у вас машины...
«Хирург». Так-так-так. Припоминаю… Всегда-то наденься, как в песне поется, что никто не узнает и никто не придет.
Но вот узнали и пришли, стучат в дверь, спрашиваешь: «Кто?» Говорят: «МУР». Так неприятно!
Знаменский (перебивая). Каким образом вы познакомились с покупателями?
«Хирург» (признав очередное поражение, он постепенно вдохновляется воспоминаниями о своей ловкости). Ах, Пал Палыч, разве с покупателями знакомятся? Это они должны искать знакомства. Иначе какое же доверие?… Ну, а в тот раз дело было так. Подъезжаем к магазину. На меня смотрят. Это я здесь (оттягивает борт дорогого модного пиджака) в рванье сижу. А там я вышел — на мне ниточки отечественной нет! Всем ясно — прибыл собственник с личным шофером… Чтобы прощупать публику, мне требуется ми! нута, ну две. Примечаю двух «жучков». Насквозь вижу: в одном кармане — пачка купюр, в другом — липовая справка об аварии! Туда надо только проставить горзнак машины... Известна вам эта механика?
Знаменский. Известна.
«Хирург» (выразительно жестикулируя). Проходим мимо них к магазину, я и говорю «своему» шоферу: «Знаешь, говорю, до того мне надоела эта возня с запчастями, погляжу-погляжу да, пожалуй, продам машину-то». Затылком чувствую — клюнуло! Шофер за мои деньги покупает разную ерунду, а я ухожу в машину. «Жучки» прямо лезут следом и показывают справку и деньги! Я отнекиваюсь, меня соблазняют, во мне разжигают алчность. И, наконец, я беру деньги.
Томин. Сколько?
«Хирург» (замявшись). Несколько выше государственной цены, Александр Николаевич.
Знаменский. Дальше.
Хирург. Собственно, можно бы сразу отвалить. Не как-то пожалел шофера. Уведут, думаю, у парня машину, перекрасят — и прости-прощай. Тогда, якобы показывая, как моя «Волга» берет с места, трогаю и проезжаю метров тридцать. А там уже стоянка запрещена, понимаете? Естественно, свисток. А «жучки» смерти как боятся милиции. Меня выталкивают улаживать отношения с властями. А деньги-то уже здесь. (Хлопает себя по карману.) Милиционер берет под козырек, оставляю на него машину и иду вроде бы за шофером. Десять-пятнадцать шагов — и растворяюсь в воздухе…!
Знаменский (усмехаясь). Значит, покупатели оказались с носом потому, что вы пожалели шофера? Ой ли, Сергей Рудольфович! Представьте, что они угнали машину. С вашей стороны тогда не мошенничество — тогда была бы кража. Вы не тридцать метров проехали, вы «переехали» из одной статьи в другую. Все рассчитано точно.
