Эд Макбейн - Там, где дым
– Конни, за всю ночь вы...
– Мне нравятся крупные мужчины, – продолжала она. – По моим понятиям, мужчины должны быть крупными, а женщины – маленькими. Я знаю, в этом свободном халате я не похожа на малышку, но на самом деле я очень изящна. Знаешь, какого размера платья я ношу? Попробуй угадать. Малого размера: petite[2]. Готова поспорить, что ты не веришь. Это потому, что у меня слишком большая грудь для тоненькой женщины. Но размер petite мне подходит. Или размер – small[3]. Но размеры покрупнее – никогда! Сколько лет ты мне дашь?
– Честное слово, не знаю, Конни.
– Попробуй угадай, Бен.
– Тридцать четыре, – сказал я, предполагая в действительности по крайней мере на десять лет больше.
– В точку! – воскликнула она. – Ты можешь работать в развлекательном шоу, где угадывают возраст и вес. А какой у меня вес? Не приглядывайся к моему бюсту, это может ввести тебя в заблуждение. Я вешу сто два фунта, что скажешь? Мой рост пять футов три дюйма, вес сто два фунта, что почти идеально при моих данных.
– Что я пытаюсь разузнать, – пробормотал я, – это...
– Расслабься, Бен. Ты добросовестный работник, и я этим восхищена. Но не дави на психику. Так что ты хочешь узнать?
– Слышали ли вы ночью какой-нибудь шум?
– Ночью, – сказала она. – Дай подумать... Сразу после одиннадцатичасовых новостей я пошла спать. То есть приготовилась ко сну. Я принимаю ванну каждый раз перед сном. А ты принимаешь ванну перед сном?
– Душ, – ответил я. – Обыкновенно...
– Не люблю душ, – заявила она. – Наливаю в ванну шампунь и погружаюсь на полчаса. Это очень расслабляет. В любом случае душ у меня отсутствует. Все, что у меня есть, – это ванна. Да какая разница, если я не люблю душ. А ты в чем спишь?
– В кровати, – сказал я.
– Ты не понял. Ты надеваешь пижаму или что-нибудь другое?
– Да. Сплю в пижаме.
– А я ничего не надеваю. Люблю кожей чувствовать простыни. Дай подумать. Значит, я легла около двенадцати, ну, может быть, не точно в двенадцать, но около того. Ты читаешь в постели?
– Иногда.
– Я никогда не читаю в постели. Ненавижу читать на самом деле. Я просто выключаю свет и через две-три минуты проваливаюсь в сон. Это теперь так, конечно. А когда муж был жив, он изводил меня всю ночь. Короче говоря, в четверть первого я уже спала как сурок. Обыкновенно я отлично сплю – и это свидетельствует о том, что совесть моя чиста. Верно я говорю? – спросила она и улыбнулась. – Но вчера ночью за окнами был какой-то шум. В этом переулке всегда какой-то шум – можно подумать, что люди умирают от желания попасть в этот похоронный зал. – Она снова улыбнулась, подняла стакан и подмигнула мне. – Дошло? – спросила она.
– Да, – я улыбнулся в ответ. – Умирают, чтобы попасть туда.
– Хорошо соображаешь, Бен, – сказала она, – мне нравятся мужчины с хорошими мозгами. – Она допила стакан и налила себе еще. – Так что я встала с кровати, – она помедлила, – и выглянула из окна, чтобы узнать, что же привезли на этот раз. Словно бы я не знала.
– Что привезли?
– Не знаю. Я сразу легла снова.
– Была ли машина в переулке?
– Да.
– Какая?
– Микроавтобус «Фольксваген».
– Какого года?
– Не знаю. По мне, они все одинаковые.
– Какого цвета?
– Красного с белым. Верхняя часть – белая.
– Номер не заметили?
– Нет, она была припаркована... Короче, из окна спальни я могла видеть только ее бок.
– Вы заметили, кто был за рулем?
– Нет, я сразу пошла спать.
– Вы можете вспомнить, в котором часу это было?
– Было часа три утра. Еще не рассвело. Видеть машину я могла только благодаря лампочке, которую Абнер оставляет гореть над задней дверью. А он не «голубой»?
– Абнер?
– Да. По-моему, он «голубой». Я приглашала его ко мне выпить раза два, но он всегда отказывался. Это кое о чем говорит, Бен. Не хочу хвастаться, но очень многие считают меня привлекательной женщиной. А по-твоему, я привлекательная? Отвечать необязательно. – Она опять улыбнулась. – Я знаю, что для тебя я привлекательная.
– Сколько времени простоял микроавтобус?
– Трудно сказать. Я сразу легла снова. Мне надо вставать рано утром, сам знаешь. У нас здесь есть грузчик, работает в нашем доме, он должен с утра выставлять на тротуар мусорные контейнеры, но, если я не появлюсь, он никогда этого не сделает. Никто больше не гордится своим трудом, Бен. Вот почему я так восхищаюсь тобой. Твоей работой.
– В котором часу вы сегодня встали?
– Как обычно. В шесть часов, независимо от погоды. Грузчик является в шесть тридцать, и к этому времени я обычно натягиваю рабочие брюки, рубашку и выхожу приглядеть, как он выносит на улицу ящики с мусором. У него это занимает полчаса. Затем я выпиваю стакан апельсинового сока и снова ложусь.
– И сегодня утром вы делали то же самое?
– Я делаю это каждое утро, кроме воскресенья, когда сбора мусора нет.
– Микроавтобус уже уехал, когда вы проснулись?
– Да. А который час, кстати, не подскажете?
Я поглядел на часы.
– Почти десять, – ответил я.
– Куда уходит день? – сказала она и улыбнулась. – Я, пожалуй, что-нибудь накину. А то сижу в халате просто так.
Я встал, придвинул стул к столу и сказал:
– Вы оказали большую помощь, Конни. Спасибо.
– Ладно, что вы там расследуете? – спросила она. – Присядь, Бен, не торопись. Мне ясно, что ты очень деятельный человек, но это не означает, что нужно тотчас убегать.
– Меня ждут другие дела, – я вздохнул.
– Когда ты все закончишь?
– Не имею понятия.
– Позвони, – попросила она. – Может, выпьем. То есть когда ты будешь не на службе. Мой телефон: 555-23-68. Легко запоминается. Как думаешь, запомнишь?
– Запомню, – уверенно заявил я.
– Готова поспорить, что у тебя очень цепкая память. Не забудь, ладно? 555-23-68. Даже если освободишься очень поздно, все равно можешь позвонить. Вдруг тебе захочется выпить после тяжелого трудового дня, кто знает? Я буду ждать.
– Еще раз спасибо, – сказал я.
Глава 3
Желая найти Роду Гибсон, вдову пропавшего покойника, я отправился по адресу, который дал мне Абнер. Искомый дом оказался в ряду богатых особняков, что расположились поблизости от пяти университетов нашего города и всего в десяти кварталах от похоронной конторы. Я дважды объехал вокруг квартала, прежде чем нашел место для парковки. Моя машина – «Мерседес-Бенц» 450SL, 1973 года выпуска, подарена мне немецкой графиней, которой я помог вернуть бриллианты на 700 000 долларов, похищенные из ее гостиничного номера. Оставляя машину на городской улице, я не запираю ее. Рулевое колесо фиксируется, когда вынимается ключ зажигания, – поэтому угнать ее невозможно. Но если вор захочет свинтить радиоприемник, пусть откроет незапертую дверь – не надо уродовать автомобиль.
Со стороны Купер-стрит третьим по счету был как раз нужный мне дом по адресу Мэтьюз, 1214. Широкие белые ступени вели ко входу во внушительный четырехэтажный особняк. У парадной двери стоял молодой бородатый здоровяк и звенел ключами. На нем были рабочие хлопчатобумажные брюки, свитер и ботинки на рифленой подошве. Волосы и борода – рыжие. Поскольку его внешний вид совпадал с описанием Джеффри Гибсона, сына покойника, которое мне дал Абнер, и поскольку он вставлял ключ в дверь дома, где проживала Рода Гибсон, я сделал свои логические выводы, двинулся по ступенькам вверх и произнес:
– Вы мистер Гибсон?
Мистер Гибсон (или кто бы он ни был) обернулся ко мне. В глазах его читалась дикая паника. Хорошо, что я сразу понял это. В следующую секунду он оттянул вверх нижний край свитера, и я увидел, что у него за поясом револьвер, а еще через секунду он уже сжимал его в руке. Я очутился в невыгодном положении, находясь на две ступеньки ниже человека с револьвером. Бросившись вверх и вперед, я захватил его колени, сбил с ног, и мы вместе скатились по ступенькам на тротуар.
Ненавижу тяжелый, пропахший потом ближний бой. В тот день, когда я получил на щеку украшение, я боролся добрых десять минут с человеком, сжимавшим в руке выкидной нож длиною в шесть дюймов и желавшим вырезать мою печенку и кишки, хотя лицензии хирурга у него не было. Целую вечность я пытался выкрутить ему кисть и наконец сумел – но лишь после того, как он раскроил мне щеку, – ударить его коленом в пах и вырвать нож. До этого я проходил основы дзюдо в полицейской академии, однако, как только щека зажила, я стал тщательно изучать это боевое искусство. И все же экспертом меня назвать нельзя, хоть я и знаю, как убить коротким молниеносным ударом – ребром ладони по переносице или резким тычком двумя пальцами в кадык. Я также знаю, как сломать человеку ногу или руку, прилагая минимум усилий, используя энергию броска противника. Бой я предпочитаю короткий и приятный, а еще лучше – вообще никакой. В жизни бой происходит вовсе не так, как в кино. В жизни двое здоровяков не стоят друг против друга и не бьют друг друга кулаками до тех пор, пока один из них не упадет без сознания, окровавленный. Вместо этого бывает полная путаница: сплетаются ноги и руки, ломаются костяшки, когда голые кулаки сталкиваются с жесткими черепами, следуют удары ногами, слышен рев, пальцы пытаются вонзиться в глаза, захватить волосы, удушить, руки пытаются осуществить зажим головы, зубы стараются укусить – возникает некая совершенно животная картина. Я выучил три принципа уличного боя.
