Иэн Рэнкин - Заживо погребенные
– Доброе утро, Шивон, – еле слышно пробормотал он, комкая в пальцах пустой стаканчик.
Обычно на совещаниях он стоял в дальнем конце комнаты, но в тот день почему-то уселся за стол в первом ряду. Сидел, опустив плечи, и, потирая лоб, слушал, как Джилл Темплер распределяла задания на день.
Как можно больше контактов с соседями, как можно больше бесед, как можно больше телефонных звонков.
Его пальцы незаметно обхватили и сжали кружку. Он не знал, чья эта кружка, прохладная глазурь холодила руку – возможно, кружку оставили на столе еще вчера. В комнате было душно и уже здорово припахивало потом.
– Как можно больше этих идиотских телефонных звонков, – непроизвольно проговорил он, обращаясь как бы к самому себе, но его реплику услышали многие. Темплер подняла глаза от бумаг.
– Ты хочешь что-то сказать, Джон?
– Да нет… ничего.
Она встала со стула.
– Если хочешь что-то добавить – возможно, какое-то из твоих блистательных умозаключений, – я вся внимание.
– С полнейшим уважением к вам, мэм, смею заметить: вы не слушаете – вы говорите.
Вокруг зашумели, сидящие рядом смотрели на него разинув от изумления рты. Ребус медленно поднялся со стула.
– Так мы не сдвинемся с мертвой точки. – Его голос звучал громко и отчетливо. – Мы переговорили уже со всеми, и ничего нового мы узнать не сможем!
Щеки Темплер побагровели. Лист бумаги, который она держала в руке – с заданиями на день, – скрутился в трубочку и вот-вот, казалось, превратится в клочки.
– Что ж, полагаю, мы можем кое-чему поучиться у вас, инспектор Ребус.
Он уже перестал быть для нее Джоном. И голос стал таким же громким, как его. Она обвела взглядом комнату: тринадцать офицеров, неполный личный состав. В работе на Темплер постоянно давили – преимущественно через финансы. Каждое расследование имело свою смету, которую она не смела превысить. А ведь приходится учитывать еще и болезни, и праздники, и привлечение новых сотрудников…
– Может, вам стоит выйти сюда, – после краткого раздумья произнесла она, – и доставить нам удовольствие, поделившись своими мыслями по обсуждаемому вопросу, а заодно и сообщить нам, как именно сдвинуть расследование с мертвой точки. – Она вытянула руку, словно представляя его аудитории. – Итак, леди и джентльмены…
Именно в этот момент он и метнул в нее кружку. Крутясь в воздухе, она описала плавную дугу, расплескивая холодный чай. Темплер инстинктивно пригнулась, хотя кружка наверняка пролетела бы над ее головой. Она ударилась о стену чуть выше пола у нее за спиной и отскочила от нее, не разбившись. Все, кто был в комнате, молча вскочили, стряхивая с одежды капли чая.
А Ребус сел и стал водить указательным пальцем по столешнице, словно стараясь отыскать клавишу обратной перемотки на пульте управления своей жизнью.
– Детектив Ребус?
Офицер в форме обращался к нему.
– Да, сэр?
– Рад, что вы наконец-то решили присоединиться к нам.
Все, кто сидел за столом, засмеялись. Сколько же он пропустил? Взглянуть на часы он не осмелился.
– Извините, сэр.
– Я спрашиваю, вы согласны войти в составе группы граждан? – Он указал кивком на противоположную сторону стола. – Детектив Грей будет офицером полиции. А вы, детектив Ребус, якобы приходите в полицейский участок с намерением сообщить важную информацию, связанную с одним из расследуемых преступлений. – Преподаватель сделал секундную паузу. – А может оказаться, что вы попросту псих.
Двое рассмеялись, а Фрэнсис Грей, глядя на Ребуса, радостно улыбался и ободряюще кивал ему головой.
– Ну что, детектив Грей, начинайте.
Грей, склонившись над столом, подался вперед.
– Итак, миссис Дитчуотер, вы утверждаете, что видели что-то прошлой ночью?
Раздался смех, на этот раз более громкий. Преподаватель жестом призвал к тишине.
– Прошу вас относиться к занятиям со всей серьезностью.
Грей согласно кивнул и снова посмотрел на Ребуса.
– Так вы действительно что-то видели?
– Да, – заявил Ребус и уверенным тоном добавил: – Офицер, я видела все от начала до конца.
– И это несмотря на то, что в течение последних одиннадцати лет вы считаетесь абсолютно незрячей?
Раскаты хохота раздались в аудитории, преподаватель заколотил по столу, пытаясь восстановить порядок. Грей, расслабившись, смеялся вместе со всеми, подмигивая при этом Ребусу, плечи которого тряслись от беззвучного смеха.
Фрэнсис Грей изо всех сил старался воскреснуть и вернуться к прежней жизни.
– Я прямо чуть штаны не обмочил, – сказал Там Баркли, ставя на стол поднос с кружками.
После окончания занятий они обосновались в большем из двух кинкардинских пабов. За столом тесным кругом сидели все шестеро: Ребус, Фрэнсис Грей, Джаз Маккалоу, Там Баркли, Стью Сазерленд и Алан Уорд. Алан, которому было всего тридцать четыре, был самым молодым среди них и самым младшим по званию на курсе. Зато мнения о себе он был слишком высокого. Возможно, потому, что работал на юго-западе.
Пять пинтовых кружек пива и один стакан колы: Маккалоу собирался ехать домой, навестить жену и детей.
– А вот я, наоборот, делаю все, только бы не видеться со своими, – перед этим сказал ему Грей.
– Ну все, пошутили, и хватит, – объявил Баркли, с трудом усаживаясь на стуле, – я и так чуть не обмочился. – Он весело посмотрел на Грея и со смехом добавил: – Последние одиннадцать лет вы слепая.
Грей поднял кружку.
– Вот мы какие, да разве таких еще найдешь?
– Да ни в жизнь, – отозвался Ребус. – Все, кто чего-нибудь стоит, торчат на этих проклятых курсах.
– Улыбайся и терпи [2], – сказал Баркли. Он выглядел на свои сорок; плотный, с оплывшей талией. Волосы цвета соли с перцем зачесаны назад. Ребус его хорошо знал – они вместе участвовали в нескольких расследованиях: от Фолкерка до Эдинбурга полчаса на машине.
– Интересно, а крошка Андреа улыбается, когда терпит? – спросил Стью Сазерленд.
– Попрошу без пошлых шуточек, – погрозил пальцем Фрэнсис Грей.
– Да и вообще, – поддержал его Маккалоу, – не стоит бередить фантазии Джона.
Грей удивленно приподнял брови:
– Это правда, Джон? Тебя действительно заводит твоя наставница? Смотри, как бы Алан не приревновал.
Алан оторвал взгляд от сигареты, которую раскуривал от зажигалки, и сердито посмотрел на них.
– Ты что, Алан, сердишься? – удивился Грей. – Здесь тебе не Дамфрис, где меньше преступников, зато больше овец.
Все снова засмеялись. А ведь Фрэнсис Грей вовсе не старался быть в центре внимания; все происходило само. Стоило ему сесть на стул, вся компания сразу же рассаживалась вокруг; сейчас Ребус оказался напротив. Грей был крупным мужчиной, и прожитые годы оставили свой след на его лице. Если он что-то говорил, то всегда делал это с улыбкой, или подмигивал, или смотрел на собеседника как-то по-особому, поэтому ему все сходило с рук. Ребус никогда не слышал, чтобы кто-либо подшутил над Греем, зато все окружающие служили мишенями для его шуток. Он словно держал их в постоянном напряге, испытывал. То, как они воспринимали его выходки, говорило ему все, что он хотел о них знать. Порой Ребуса так и подмывало проверить, как отреагирует Грей на шутки или подколы в свой адрес.
Возможно, это надо будет выяснить.
Заиграл мобильный телефон, Маккалоу встал, поднес телефон к уху и отошел в сторону.
– Наверняка жена, больше некому, – предположил Грей.
Он уже почти ополовинил свою кружку с лагером. Грей не курил: бросил лет десять назад, так он сказал Ребусу, когда они вместе вышли на перерыв и Ребус протянул ему пачку. Уорд и Баркли курили. Трое курящих из шести – значит, Ребус мог курить без стеснения.
– Она что, следит за ним? – спросил Стью Сазерленд.
– Это говорит о прочных, основанных на любви отношениях, – заключил Грей, снова поднося кружку к губам.
Он был из тех любителей пива, глядя на которых никогда нельзя уследить, как они глотают: процесс поглощения напитка выглядит так, словно их глотки всегда нараспашку и они просто сливают в нее пиво.
– Вы что, знакомы? – удивился Сазерленд.
Грей посмотрел через плечо туда, где, прижав трубку к голове, стоял Маккалоу.
– Я знаю этот тип людей, – отрезал Грей. Ребус разбирался в людях не хуже. Он встал.
– Повторим?
Две кружки лагера, три кружки светлого эля. По пути к барной стойке Ребус вопросительно глянул на Маккалоу, тот отрицательно покачал головой. Его бокал с колой был почти полным, и больше он пить не собирался. До слуха Ребуса донеслось: «Выезжаю через десять минут…» Да, точно, с женой. Ребусу тоже надо было позвонить. Джин, вероятно, уже заканчивает работу. В час пик, чтобы добраться от музея до ее дома в Портобелло, потребуется не меньше получаса.
