Лоуренс Гоуф - Тяжкие преступления
На складе не было телефона. Значит, Ли звонил домой из какого-то другого места, а возможно, его записали на пленку, а потом эту пленку дали прослушать жене. Сколько выдержал он на этом стуле?
Уиллоус натянул рубашку и свитер. «Молнию» на куртке, как и пуговицы на рубашке, он застегнуть не мог, одеревенели пальцы. Он подышал на руки, встал на стул и попытался согреть их чуть ощутимым теплом лампочки.
Он должен найти того, кто ворует автомагнитолы из машин. Может быть, Чанг узнает преступника по фотографии. Надо найти убийцу с четвертой группой крови, склонностью к ковбойской музыке и пыткам. Уиллоус не знал, сколько магазинов торговой фирмы «Сиарс» существует в городе и окрестностях. Но возможно, на аккумуляторе есть код магазина, это немного сузит круг поисков.
Все еще дрожа от холода, он направился к двери, вышел и закрыл ее за собой.
Паркер ждала его в машине перед складом. Мотор «форда» работал, из выхлопной трубы вырывались горячие газы. Она открыла дверцу.
— Надо опечатать дверь.
— Я сама, ладно?
— Конечно, — ответил Уиллоус и сел в машину. Печка была включена на полную мощность. Он протянул к ней руки.
Паркер вернулась.
— Что слышно о Ферли?
— Хочешь к нему съездить?
— Сначала закончим дела, — ответил он.
Уильям Чанг сидел на стуле под стендом с вырезками из местных газет о полицейских делах. Уиллоус предложил ему чашку кофе.
Чанг отказался. Не соблазнился он и предложенной ему Паркер булочкой, покрытой шоколадной глазурью. Он демонстративно поглядывал на часы. Полицейские и так заставили его прождать целых два часа. Единственное, чего ему хотелось, это поскорее унести отсюда ноги.
Уиллоус проводил его к своему столу, предложил стул. Паркер присела рядом.
— Вы знаете, что один из преуспевающих членов китайской общины, Кенни Ли, был убит и его труп обнаружен в прошлые выходные? — спросил Уиллоус.
— Да, конечно, — ответил Чанг, несколько раз кивнув.
— Но вы, возможно, не знаете, что мистер Ли перед этим исчез на довольно продолжительное время.
— Вы думаете, это он был в моем помещении?
— Совершенно уверены. Потому что найденная там одежда полностью соответствует описанной вдовой Кенни Ли.
— Поэтому-то мы и заставили вас так долго ждать нас, мистер Чанг, — сказала Паркер.
Чанг с тревогой посмотрел сначала на Уиллоуса, потом на Паркер и снова на Уиллоуса.
— Вы что, думаете, я замешан в этом деле?
— Разумеется, нет, — ответила Паркер.
— Но вы являетесь свидетелем, — сказал Уиллоус. — Притом единственным. Поэтому мы бы хотели задать вам несколько вопросов.
— Думаю, мне стоило бы сначала поговорить с моим адвокатом.
— Поверьте, в этом нет необходимости, — ответил Уиллоус.
— У меня есть право позвонить, не так ли? В противном случае я отказываюсь помогать вам.
Уиллоус освободил линию и протянул Чангу трубку.
— Дело в том, мистер Чанг, — заметила Паркер, — что, если вы пригласите адвоката, нам придется сообщить об этом представителям прессы.
Рука Чанга зависла над телефоном.
— Адвокатов обычно требуют преступники, — продолжала Паркер. — В подобных ситуациях честные граждане в них не нуждаются.
— Прочитав в газетах, что вы проходите свидетелем по делу Кенни Ли, но при этом отказываетесь разговаривать без адвоката, люди могут подумать, что вы… — поддержал ее Уиллоус.
Чанг медленно опустил трубку.
— И кроме того, — сказала Паркер, — нет надобности вообще упоминать ваше имя.
Чанг подумал.
— Какие гарантии вы можете мне предоставить? — обратился он к Уиллоусу.
— Я не вижу никаких проблем. Ведь и нам на руку, если ваше имя не попадет в газеты.
— Убийца не узнает, что вы подобрались к нему поближе? Если он узнает, что я даю показания, моя жизнь подвергнется смертельной опасности. Но… — Чанг замолчал и уставился на телефон, обдумывая возможные последствия.
Уиллоус и Паркер переглянулись.
— Тот человек, назвавшийся Тодом Киднером, как он выглядел?
— Ну… трудно сказать. Мы встречались только на складе. Вечером. Было темно.
— Во сколько?
— Около восьми, — поколебавшись, ответил Чанг.
— А какая у него машина?
— Не знаю. Он ждал меня на обочине, когда я подъехал.
— А когда вы уехали?
— Он остался.
— Зачем?
— Я его не спрашивал.
— Вы прямо вот так сдали ему склад с той минуты, как договорились?
— Да.
— Как он заплатил?
— Наличными. За месяц вперед. Если бы ему понадобился склад еще на месяц, он бы позвонил мне пятнадцатого января.
— А сколько он заплатил? — спросила Паркер.
Чанг опять заколебался, потом пожал плечами и ответил:
— Тысячу долларов.
— За неотапливаемый склад? — сказал Уиллоус. — Многовато.
— Я столько запросил, а он не стал торговаться.
— Сделка произошла в помещении склада?
— Да.
— У него при себе было так много денег?
— Я не принимаю чеки. Никогда, — ответил Чанг и моргнул, как сова. — Чеки, знаете ли, живут особой жизнью, оказываются неплатежеспособными… С наличностью иначе. Она никуда не девается, если только вы сами ее куда-нибудь не денете.
— Вы философ, мистер Чанг.
— Я бизнесмен. И реалист.
— Какого достоинства были купюры?
— Двадцатки. Пятьдесят штук.
— Вы ему выписали квитанцию?
— В этом не было необходимости.
— Почему?
— Он не просил.
— А где деньги?
— Деньги… пошли на повседневные нужды. Я их истратил. Уиллоус нагнулся к собеседнику.
— Теперь я хотел бы, мистер Чанг, чтобы вы вспомнили все, что можете, о Тоде Киднере, мистер Чанг.
— Он молодой, лет двадцати, наверное. Высокий, около метра восьмидесяти. И я помню его улыбку. Он часто улыбался, и улыбка у него приятная.
— А какого цвета глаза?
Чанг задумался. Уиллоус и Паркер смотрели на него.
— Наверное, карие, — наконец ответил Чанг. — Но я не могу сказать точно.
— На нем не было очков?
— Нет.
— А волосы? Какого цвета?
— По-моему, рыжие. На нем была шляпа.
— Какая шляпа?
— Ковбойская. Черная. — Чанг слегка хлопнул в ладоши, будто в восторге. — Да! На нем были тяжелые сапоги. Ковбойские сапоги. Они очень громко стучали по полу.
— На нем было пальто или куртка?
— Куртка. Кожаная. Черная или темно-коричневая. Короткая, до талии. И воротник был поднят.
— Вы не заметили никаких шрамов на его лице?
— Нет.
— Что еще вы о нем помните?
— На нем были голубые джинсы, заправленные в сапоги.
— Он говорил без акцента?
— Да.
— Судя по речи, он образованный человек?
— Нет, он много сквернословил. Мне показалось, это привычка. Он ругался не от злости, а от грубости.
Зазвонил телефон. Уиллоус поднял трубку.
— Да, через пару минут, — ответил он, послушав. — Вы готовы нас принять? Хорошо.
Повесив трубку, он повернулся к Чангу.
— Нам придется отнять у вас еще немного времени, мистер Чанг. Я бы хотел попросить вас пообщаться несколько минут с художником полиции. С вашей помощью, я уверен, он сможет нарисовать портрет убийцы.
Чанг взглянул на часы.
— У меня назначена встреча. Можно, я от вас позвоню?
— Позвоните, конечно, только не адвокату, — с улыбкой сказал Уиллоус.
Бейли переложил ластик в левую руку и нанес на лист несколько быстрых линий.
— Немного толще, — сказал Чанг. — Да. Вот так.
У убийцы Кенни Ли было овальное лицо, мощная нижняя челюсть, широкий лоб и тяжелые надбровные дуги. Его нос с тонко вырезанными крыльями был правильной формы и небольшой.
Интересно, подумал Уиллоус, насколько точным окажется рисунок. Чанг без труда описал одежду преступника, но уж слишком расплывчато помнил черты его лица. Было ли это особенностью памяти Чанга или он просто решил поскорее избавиться от полицейских?
— Мне понадобится тридцать экземпляров этого портрета, — сказал Уиллоус. — И как можно быстрее.
— Хорошо, Джек, — сказал Бейли, положив рисунок и карандаш на стол.
— Теперь, мистер Чанг, — обратилась к нему Паркер, — давайте посмотрим на фотографии.
Чанг кивнул, но остался сидеть.
— Что-то не так?
— Можно мне еще раз позвонить?
— Да, конечно.
— И еще, — Чанг кашлянул, чтобы прочистить горло, — может быть, я все-таки съем эту булочку?
Глава 18
Нэнси еще раз встряхнула серебряный кувшин, в котором смешивала «Смирновскую» и мартини, налила по двойной порции в оба стакана, добавила по несколько капель лимона и потихоньку выглянула в окно. За ярко освещенным патио, за бассейном, за переплетением кустарника простиралась бухта, такая черная в это время суток, что Нэнси легко было представить себе, что она живет на самом краю земли. Ограда над обрывом была сделана из стекла, чтобы днем не скрывать от глаз прекрасный вид на океан. Вид ценой в миллион долларов. А по ночам стекло превращалось в зеркало, и в нем сияли огни дома. Эта стена отраженного света подчеркивала темноту, раскинувшуюся за ней. И, вглядываясь туда, Нэнси воображала, что там, за загородкой, ничего нет, и в самом деле — край.
