Джозефина Белл - Всевидящее око
— О да. Довольно теплые. Понимаете, у нее было нервное расстройство и ее поместили в психиатрическую клинику. Освальд был в курсе всех ее дел.
Это совпадало с тем, что он уже слышал от Стива, и довольно многое объясняло.
— Как долго это продолжалось? — спросил он.
— Точно не помню. Сама я с ней не виделась. Я… мы… плохо знали друг друга.
Дэвид с сожалением посмотрел на нее. Он отлично мог себе представить развитие той ситуации. Освальд Берк был полон добросердечия и участия, эти качества в нем отмечали многие, но не находил поддержки в своей семье. Старался помочь своей больной сестре, но не встречал дома сочувствия и поддержки своим усилиям.
— Освальд почти не упоминал о ней. Конечно, я знала, что он поддерживал с ней связь.
Поддерживал связь со своей неуравновешенной сестрой и терял ее со своей холодной, безупречно правильной женой, заключил Дэвид. Оставалось выяснить только самую малость.
— Как вы говорили, миссис Тафнел провела несколько лет в клинике?
— Кажется, что-то около трех лет. Но, право, я точно не помню.
— Что случилось с мальчиком?
По лицу миссис Берк промелькнул испуг, но вскоре она вернула себе прежнее, невозмутимо спокойное состояние.
— Мне кажется, я о нем больше не слышала, — медленно процедила она.
— Вам известно, что отец не оставил его у себя.
— Ах да. Там были некоторые обстоятельства. Ребенок много болел, и его решили оставить с матерью. У них была великолепная няня, которая понимала его с полуслова.
— Вы не помните ее имя?
Миссис Берк задумалась или, по крайней мере сделала вид и отрицательно покачала головой.
— Извините, но я не помню.
Дэвид сказал, что ему пора идти. Но теперь, как оказалось, миссис Берк не желала окончания их беседы.
— Суперинтендант Митчел не сказал мне, почему проводятся все эти расследования по поводу Барбары. Я нахожу их почти неприличными. Это вы их начали? Мне кажется, вы должны объяснить мне причину.
— Пожалуйста, — ответил Дэвид. — Как вам известно, обвинение против этого старого каторжника, Берта Льюиса, основано на том, что у него обнаружили золотой портсигар вашего мужа.
— Да, мне это известно.
— Митчел считает, или, точнее, считал, что Льюис ограбил человека, которого он убил. Сам Берт клянется, что нашел его в проходе галереи. По его словам, он предложил его женщине, которую мы идентифицировали как миссис Тафнел, но та отказалась принять портсигар. Для меня эта история выглядит очень правдоподобно. Трудно предположить, что он мог это выдумать. А раз так, мне хотелось бы выяснить две вещи. Неужели это миссис Тафнел уронила портсигар? Тогда как он мог у нее оказаться, и почему она не захотела взять его обратно? Но если миссис Тафнел не теряла его, то как он мог там оказаться? Вспомните, что тело мистера Берка было обнаружено в соседней комнате.
— Пожалуй, у вас гораздо больше вопросов, чем вы сказали, — довольно неуверенно подытожила миссис Берк. — И вы надеетесь ответить на них?
— Я буду стараться. И суперинтендант Митчел тоже. У него для этого гораздо больше возможностей. Он может все выяснить непосредственно у миссис Тафнел.
— Хотела бы я знать, — поинтересовалась вдова критика, — знает ли он, где ее искать. Когда я звонила ей домой вчера вечером, после ухода суперинтенданта…
— К ней домой? — переспросил ее Дэвид.
— Небольшое частное заведение для неуравновешенных личностей. Тех, кого не брали на учет. Она никогда не состояла на учете и лежала в психиатрической клинике на добровольных началах.
— Понятно. Продолжайте, пожалуйста.
— Там мне сказали, что она уехала в Лондон, но не оставила определенного адреса.
Мистер Симингтон-Коул начинал терять терпение. У него не было никакого понятия, сколько времени потребуется художнику для окончания портрета, но, учитывая темпы работы юного Драммонда, ему казалось, что его портрет должен быть готов. Сеансы позирования закончились уже две недели назад. В то время он попросил показать ему картину и нашел ее почти законченной. Правда, не в том смысле, как он понимал завершенность картины. Но если сравнить его работу с той ерундой, что в наши дни украшает не только стены галерей, портрет его вполне удовлетворял. Тем более что сходство было удивительным, хотя художник и не польстил модели. Это задело его тщеславие, но офтальмолог вынужден был признать, что полотно оставляло впечатление силы и больших интеллектуальных способностей, а, кроме того, руки, этот главный инструмент хирурга, были выписаны великолепно. Фактически работа была завершена, и хирург не понимал, почему до сих пор ему не доставили портрет.
Так что Симингтон-Коул написал Тому довольно резкое письмо с требованием установить дату, с наступлением которой портрет доставят в медицинскую школу. Оргкомитет, по его словам, тоже потерял терпение. Ими была задумана небольшая церемония, посвященная появлению картины в библиотеке, и им не хотелось бы дожидаться, пока все студенты разъедутся на летние каникулы.
Когда Паулина появилась у него в этот вечер, Том показал ей письмо.
— Тогда почему они сами прямо не напишут об этом? — взорвался Драммонд. — Я не верю ни одному его слову. Коул нарочно это выдумал, чтобы подстегнуть меня.
— Но ведь портрет уже почти закончен, разве не так? — сказала Паулина.
Она подошла к мольберту, на котором стоял холст, и откинула скрывавшую его материю.
— Оставь его в покое! — в бешенстве внезапно заорал Том. — Меня тошнит от его вида!
Паулина, привыкшая к его неожиданным взрывам, не обратила на это никакого внимания и застыла, наслаждаясь его работой. Это было первоклассное произведение или почти первоклассное. Она разделяла смутное разочарование, испытанное Уинтринхэмом, когда тот видел его последний раз.
— Неплохо, — отозвалась она. — Почему бы тебе не выполнить его просьбу? Постарайся закончить и отошли свою работу. А если ты его терпеть не можешь, то оставь все, как есть. Они этого все равно не поймут. Даже мне этот портрет кажется достаточно законченным.
Том вскочил на ноги и быстро подошел к ней. Она уже собиралась снова закрыть полотно материей, но Драммонд схватил ее за руки и хотел оттолкнуть в сторону. Он был вне себя от ярости.
Это явилось для нее неожиданностью, Паулина споткнулась и, чтобы удержаться на ногах, ухватилась за мольберт. Он опрокинулся, а Том, вместо того чтобы поддержать девушку, схватил свою работу, но потерял равновесие и упал, стараясь удержать картину в воздухе, словно игрок в крикет, отбивающий трудный мяч.
Драммонд упал навзничь, а смех Паулины быстро сменился воплем ужаса. Холст отскочил от подрамника, и девушка увидела, что на нем было закреплено два полотна. Она взяла вторую картину и поставила ее на мольберт у окна.
— О Боже! — с ужасом выдохнула Паулина.
Картина изображала Освальда Берка в момент смерти.
Его тело растянулось на полу, голова упала на левое плечо, сломанная шея больше не могла поддерживать ее. Вокруг него в странном вихре кружились какие-то тени, словно ускользающий мир в глазах умирающего человека. Эти угрожающие тени сгрудились над ним, на шею убитого падал тонкий луч света. Вся картина была выдержана в серо-черно-багровых тонах. Только лицо человека и свет были зеленовато-белыми. В еще живых глазах застыл смешанный с яростью ужас.
— О Боже! — прорыдала Паулина и повернулась к Тому.
Он встал на ноги, а когда она отвернулась, аккуратно прикрепил на место портрет Симингтона-Коула и подошел к ней. Том обнял ее сзади и прижался щекой к ее волосам.
— Тебе не кажется, что получилось довольно неплохо? — сказал он с удовлетворением.
Она была потрясена до глубины души. Девушка отстранилась от него и выкрикнула, что она отвратительна и богопротивна…
— Но почему? — спокойно поинтересовался Драммонд. Он все еще смотрел на свою работу, от былой вспышки ярости не осталось и следа. Это было его последнее впечатление, которое он постарался запечатлеть еще со дня убийства.
— Богопротивна? Из-за того, что изображает… полное разрушение… уничтожение реальности…
— Никаких надежд? — рассмеялся Том. — А ты веришь в загробную жизнь?
— Не знаю. Это никому не дано знать. Но… — Паулина умолкла, стараясь взять себя в руки. Как бы не шокировала ее чувства эта картина, это была работа Тома, отличная работа.
Девушка отошла от него к двери и только тогда стала говорить.
— Ты не мог этого выдумать. Ты видел его мертвым. Должен был видеть.
Том тяжело вздохнул.
— Ты видел его, — почти закричала Паулина. — Ты видел, как он умирает, или уже мертвым! И только нарисовал то, что видел. Я уверена в этом и всегда была уверена. Доктор Уинтринхэм считает, что эти ужасные вещи, которые ты рисовал, просто эволюция твоих впечатлений. Эволюция, Боже праведный. Это просто память, чистая память. И ты не можешь держать это все в себе!
