Алексей Макеев - Капля королевской крови
Упоминание о пятом участнике похищения, который, судя по результатам компьютерного исследования, проведенного Жаворонковым, мог быть братом главаря шайки, поставило Петра в тупик.
— Постой, постой! — он хлопнул ладонью по столу. — Интересная получается арифметика. Пять минус четыре равняется одному. То есть, следует понимать, пятый сейчас по-прежнему обретается где-то в Москве? Иначе его бы тоже там прихлопнули.
Лев пожал плечами.
— Возможны и иные варианты… — усмехнулся он. — Например, ты не допускаешь, что пятый-то как раз и пристрелил всех этих четверых?
— Что, и своего брата тоже? — вступая в разговор, недоверчиво прищурился Стас.
— И брата тоже… А почему бы нет? — Гуров внимательно посмотрел на своего приятеля. — Надо полагать, на пятого у его хозяев есть такие рычаги воздействия, что выбор у него мог быть только один — согласиться, заведомо зная, что подобная судьба очень скоро может постичь его самого.
Петр с сомнением в голосе хмыкнул, но возражать не стал.
— Что у вас на сегодня? — задал он свой дежурный вопрос.
— Я хочу допросить гопников, которых на днях задержал в Шереметьеве, — сообщил Лев, покачивая носком ботинка. — У меня появились подозрения, что на Гвоздя они напали не случайно. Когда он рассказал мне про пятого похитителя, то подумалось, что это мог быть заказ на устранение лишнего свидетеля — тот его заметил и дал команду убрать.
— Но почему же они его не убрали сразу? — Орлов, не соглашаясь, покачал головой. — Почти неделю ждали удачного момента? Что-то тут не вяжется…
— Я уже и сам об этом думал. — отмахнулся Гуров. — Но… Все-таки есть ощущение того, что похищение англичанина и попытка убийства Гвоздя меж собой как-то связаны.
— Ну, тебе виднее… — пожав плечами, Петр переключил свое внимание на Стаса. — Что у тебя?
Крячко в ответ лишь безмятежно улыбнулся.
— Тоже допрос, только другой компании — вчерашних бандюг во главе с неким Псом. Вообще-то, больше всего он меня и интересует, поскольку довольно долго жил в городе Булей и должен бы знать, кто и чем у них там промышляет.
— Добро! Приступайте! — Орлов сделал рукой некий величественный жест, на что Лев и Стас, переглянувшись, ответили синхронным дурашливым реверансом.
Сделав вид, что ничего особенного он не заметил, Петр немедленно углубился в бумаги, краем глаза наблюдая за тем, как приятели выходят из кабинета.
Полчаса спустя Лев Гуров прибыл в Шереметьево. В райотделе, где находились задержанные, он приступил к поочередному допросу обоих «удальцов». Минувшим днем он завез в райотдел заявление Гвоздикина, что тут же сняло все вопросы прокуратуры относительно их пребывания в КПЗ. Ну а сейчас ему предстояло выяснить — кто же заказал им убрать бывшего воровского авторитета Гвоздя.
Первым Гуров вызвал некоего Кирилла Ромчика, который в этом уголовном «дуэте» явно не был заводилой. Как видно, уже успев скиснуть из-за затянувшейся неопределенности с решением его судьбы, Ромчик выглядел напряженным, словно ежеминутно ждал удара. Искоса поглядывая на Гурова (уж теперь-то он знал, с кем свела его судьба — сокамерники просветили досконально), задержанный то и дело шумно вздыхал и стискивал руки.
Задав дежурные вопросы для протокола, Лев перешел к главному, спросив Ромчика, знал ли тот, на кого они напали со своим напарником. Помявшись, задержанный неопределенно пожал плечами, как если бы не понял, чего от него добиваются. Выдержав некоторую паузу, Гуров уже более жестко задал тот же вопрос, напомнив своему собеседнику о сроке заключения, который ему светит, и на сколько может сократиться отсидка, если он прекратит валять дурака и начнет давать показания. Как видно, этот момент задержанного впечатлил больше всего.
— Ну-у… В общем-то, знали, гражданин начальник… — уже более охотно признался он. — Мне Питбуль сказал, что надо уделать одного мужика, который раньше у братвы был в уважухе. Ну а теперь он обычный фраер, которого какой-то важный мэн заказал. Типа, бояться нечего, хоть вышиби мозги — за него сейчас никто не подпишется.
— А что это за «мэн»? Как выглядит, чем занимается? — поинтересовался Лев.
— Лично я его не видел ни разу — с ним якшался Питбуль, — Ромчик отрицательно покачал головой. — Он мне все потом передавал. Вот, сказал, что того типа мочить не обязательно — можно просто проломить башку, чтобы подольше в больнице лежал, желательно в коме. А за что с ним так — вообще не знаю…
Задав подследственному еще несколько уточняющих вопросов, Гуров вызвал другого, названного Ромчиком как «Питбуль», по паспорту — Геннадий Питряхин. Тот держался самоуверенно и даже вызывающе. Впрочем, это длилось не дольше того, как он услышал, какие именно показания дал Ромчик. Это его тут же вывело из равновесия, и показушная бравада моментально сменилась озлобленным раздражением.
— Ссучился, Мериняка паскудный! Раскололся, тварь…
Попсиховав пару минут и на какое-то время впав в мрачноватую безнадегу, Питряхин в конце концов тоже счел, что полная откровенность лучше «несознанки». Он признался, что его на днях нанял «какой-то мужик» для того, чтобы он «ушатал» бывшего авторитета Гвоздя. Причинами подобного заказа он не интересовался — аванс в долларах и предполагавшаяся еще более крупная доплата к тому не располагали.
На предложение Льва описать заказчика Питбуль изложил чем-то уже знакомый словесный портрет. Слушая его, Гуров почти сразу же понял, что речь, скорее всего, идет о некоем «неприглядненьком», о котором он уже слышал от Амбара.
— Его лицо хорошо запомнил? — поинтересовался он, внутренне ощутив, что тот загадочный тип не играл главную роль во всех тех загадочных событиях, что происходили в Шереметьеве. — Фоторобот составить поможешь?
— А это мне зачтется? — безрадостно спросил Питряхин.
— Считай, что сопротивление сотруднику полиции из дела уже ушло, — деловито уведомил Гуров.
— Заметано… — тягостно вздохнул тот, явно, сожалея то ли о том, что суда все равно избежать не удастся, то ли об упущенной пачке долларов.
Правда, когда Лев, догадавшись о реальной подоплеке его вздохов, вкратце поведал, как его заказчик лихо устраняет любых свидетелей, Питбуль растерянно захлопал глазами и позеленел. Похоже, только сейчас он сообразил, какое благодеяние совершил полковник Гуров, задержав его в аэропорту и отправив в КПЗ. В противном случае, скорее всего, в данный момент он лежал бы с простреленной головой где-нибудь в лесу…
У Станислава Крячко допрос оказался не менее результативным. Предоставив работу с членами банды Мамайцева дознавателям райотдела, сам он вплотную занялся главарем по кличке Джек, он же — Пес. Еще вчера мнивший себя владыкой если не всей Москвы, то изрядной ее части, главарь шайки обратился в дворнягу, подобострастно виляющую хвостом. Он охотно давал показания, топил всех своих подельников, спеша заверить, что сам он ни к одному кровавому случаю причастен не был. Из его поспешных речей следовал один главный вывод — во всем, что творила его банда, виноват кто угодно, только не он сам.
Нескончаемые уверения, что «пацаны подкинули идею», «пацаны настояли», «пацаны, можно сказать, приперли к стенке», неустанно подчеркивали, сколь малозначащую роль он сам играл в деятельности банды. Поэтому, немного подыгрывая «страдальцу» — то сочувственным взглядом, то понимающей миной, Стас незаметно перешел к периоду жизни Мамайцева в Булее. Тот, поняв это как «лирику», позволяющую уйти от неприятных вопросов о дне нынешнем (главарь даже не догадывался, сколь усердно в этот момент топили его самого недавние «соратники» по криминальному промыслу), охотно делился воспоминаниями.
По словам Мамайцева, в Булее он прожил около десяти лет, и поэтому его там и поныне знает «каждая собака». Отвечая на вопрос об иностранцах, которые пытаются там обосноваться, скупая земли и недвижимость через подставные российские фирмы, Мамайцев рассказал, что есть уже несколько закрытых элитных поселков, где якобы проживают «новые алтайцы». Хотя на самом деле местных толстосумов там — считаные единицы. И, скорее всего, их туда приняли для блезира, чтобы показать, что обитатели поселка — сплошь законные россияне.
— …Брехня, Станислав Васильевич, гольная брехня! — ударяя себя в грудь кулаком, запальчиво повествовал Мамайцев. — Там хозяйничает одна иностранщина. Туда даже участковый носа не сует. Если есть русские или коренные алтайцы, то это или богатенькие коммерсанты, или какая-нибудь вшивота, нанятая смотрителями их владений. Вот, там, скажем, поле. Кто его хозяин? Ну, по документам — что-то типа «Агро-супер». Зарегистрирована фирма в Барнауле, ее хозяин — какой-нибудь Иванов-Петров-Сидоров. Только на деле-то все совсем не так! Настоящий хозяин сейчас в Америке, и зовут его Сэм Смит или Джон Гудбай. Во как!..
