Николай Леонов - Козырные валеты
Совпадение, решил сыщик. Чиновник, человек штатский, занимавший генеральскую должность, не мог так быстро среагировать. Должность и место службы Гурова чиновнику были отлично известны, и садиться незваному гостю на хвост не было никакой необходимости. И, главное, хоть чиновник и занимал крупный пост и был внештатным консультантом в некоем совете при президенте, все равно у него не могло быть личной службы наружного наблюдения. Он не имел возможности реагировать столь быстро. Совпадение, наблюдая за “Вольво”, убеждал себя Гуров.
Хотя сыщик проехал всего с десяток кварталов, и болтающаяся позади “Вольво” вполне могла просто двигаться в центр, Гуров чувствовал, что его “ведут”. Доказательством тому было несколько причин, лежавшая на поверхности заключалась в том, что “Вольво”, скоростная машина, тащилась со скоростью шестьдесят километров, не приближалась, пропуская вперед вихляющие “Жигули” и громыхающие на колдобинах “Волги”, иномарки проносились мимо, не обращая внимания на тихоходов.
Гуров сделал один поворот, второй, совершенно бессмысленный, “Вольво” держалась на почтительном расстоянии, но не обгоняла и не отставала. Значит, точно “ведут”, и пославший “Вольво”, и сидевший за рулем — дилетанты. За профессионалом нельзя вести наблюдение одной машиной. Чиновник очень разозлился и испугался. Гуров перестал обращать внимание на преследование, начал вспоминать.
Значит, я приехал утром, без звонка, представился секретарю, попросил доложить. Приняли сразу, следовательно, поначалу важняк из Главка угро не произвел никакого впечатления. Приехал — пусть заходит, хозяину не потребовалось времени на размышление, на то, чтобы выпить стакан воды или выкурить сигарету. Сразу, в приемной, затем в кабинете высокого чиновника сыщик не обратил внимания на столь простой факт. Пригласили в кабинет, Гуров вошел, поздоровался, сел в предложенное кресло, справился о здоровье, сказал несколько слов о погоде и перешел к делу. Он сообщил, мол, занимаюсь прискорбной историей с неожиданным, совершенно немотивированным убийством вашего сотрудника, полковника Веткина. А тут еще и убийство его секретарши Гришиной.
Реакция? Молчание, кивок, вопросительный взгляд. Мол, известно, что еще? Естественно, без нервов, вот только ни слова об убитом и никаких предположений о возможных причинах убийства. Обычно в подобных ситуациях сослуживцы погибшего, особенно начальники, начинают бурно негодовать как по поводу “страшного” события, так и в адрес розыскников, которые не работают, даже не чешутся, хоть весь город перестреляй. Обязательно излагаются личные версии и предположения, которые следует проверить. Часто высказываются угрозы обратиться с жалобой лично к министру.
Здесь ничего. Лишь согласный кивок, молчание, вопросительный взгляд. И принял мгновенно, хотя мог вполне продержать минут десять в приемной, подумать, а чего вдруг розыску понадобилось? Возможно, за всем этим и ничего не стоит, вежливый, хорошо воспитанный человек сразу принял пришедшего к нему посетителя.
Беседа Гурова с чиновником продолжалась около двух часов, и сыщик мог убедиться, что хозяин не вежлив и совсем не воспитан. Мирно и плавно начавшийся разговор в момент сломался, хозяина кабинета словно подменили. Привычно фальшивую улыбку сменила злобная гримаса, он начал отвлекаться, звонить по телефону, вести явно не срочные разговоры, упоминая ненароком имена сильных мира сего. Причина столь разительной перемены стала ясна сыщику сразу. Он выложил перед чиновником страницу с номерами зашифрованных телефонов, изъятую из письменного стола покойного Веткина, спросил, видел ли чиновник данную страницу? Она была закатана в прозрачный целлофан.
Чиновник взял страницу, повертел между пальцами, мельком взглянул на цифры, излишне решительно заявил, что впервые данную бумагу видит, но не удержался и спросил:
— А зачем вы так тщательно закатали эту пустую бумажку?
Он был врун никудышный, увидеть документ явно не ожидал. Плохо, что и сыщик не приготовился к столь бурной реакции и по ходу начал импровизировать.
— Мы обнаружили страничку в столе покойного, не могли понять, что здесь написано. Но мы сыщики, — Гуров виновато улыбнулся, развел руками. — Когда у нас ничего нет, мы хватаемся за соломинку, возможно, за воздух. Вполне вероятно, что эти цифры лишь суммы предстоящих трат на ремонт дачи. А если нет? Если они являются неведомой нам уликой? Отдали в лабораторию, сняли отпечатки пальцев и защитили, чтобы не залапали, не стерли.
— Что сняли отпечатки, понимаю, — спокойно сказал чиновник, первый шок миновал. — А закатали-то зачем?
— Перестраховка. Новые условия, постоянный прессинг со стороны прокуратуры и суда, — объяснял терпеливо Гуров. — Допустим, здесь записаны не карточные долги, а что-то серьезное. Мы представляем улику, снятые с нее отпечатки, а подследственный нагло заявляет, мол, знать ничего не знаю и не ведаю, а ваша экспертиза и прочие бумажки — ложь несусветная, — в тот момент сыщик уже внимательно следил за реакциями чиновника.
— А здесь, — Гуров убрал страничку в папку, — все ясно, четко, неопровержимо. Вот документ, на нем ваши пальчики, можем провести сравнительную экспертизу, не будьте идиотом, не отрицайте очевидного, расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы держали эту бумагу в руках?
Тут сыщик в упор смотрел на чиновника, словно задавая ему вопрос. Гуров отчетливо увидел, как непреодолимо тянет хозяина кабинета взглянуть на свои руки. Он поборол себя, беря тайм-аут, вызвал секретаря, начал говорить о постороннем.
Ты, сука, в банде, ясно, как день, думал Гуров. Что нам данный факт дает, какие дивиденды можно извлечь из полученной информации?
Чиновник отпустил секретаря, глядя за спину сыщика, спросил:
— Что-нибудь еще? Я знаю, Якова Веткина убили, вы ведете розыск. Вам удачи, мне надо работать.
Следовало подниматься и уходить, но Гуров медлил, хотя совершенно ясно: сегодня большего не добьешься. Неожиданно у сыщика появилось желание продлить разговор, который для чиновника превращался в пытку.
— Значит, вы данную бумагу не видели? А если хорошенько подумать, напрячься и вспомнить? Может, полковник Веткин что-либо докладывал вам, а вы запамятовали?
— У меня отличная память, господин полковник! — Чиновник поднялся из-за стола.
Гуров тоже, естественно, встал, бормоча:
— Очень жаль. Большое спасибо, извините за беспокойство, работа такая. — Гуров раскланялся и убрался из кабинета.
Сыщик взглянул на тащившуюся за ним “Вольво”, умышленно не прибавляя скорости.
Значит, я ушел, ты взбесился, больше испугался, приказал за мной присмотреть. А кого ты можешь послать? Да личного шофера, больше некого, рассуждал сыщик. И никакого фокуса с номерами, не оперативная служба. Мы данную машину вмиг установим, доказательств никаких, но для внутреннего успокоения очень пользительно. Сыщик решил нанести дополнительный удар по нервам высокопоставленного чиновника, подъехал к зданию контрразведки. Я повидаю Павла, а ты, сука некрещеная, после доклада своего водителя будешь лучше спать. Или не спать, а ломать голову, зачем мент отправился в контрразведку.
Заместителя начальника контрразведки генерала Кулагина не оказалось на месте. Гуров поболтал с его офицерами, заявил, что, возможно, вышел на гнездо коррупционеров. А данный вопрос, кажется, в ведении доблестных чекистов. Высшие офицеры отлично знали Гурова, не раз убеждались: с ним шутить не следует. Потому сыщика завели в кабинет какого-то полковника, призвали к гражданской ответственности, что, естественно, являлось лишь шуткой, затем сказали серьезно:
— Лев Иванович, чего накопал, поделись.
— Чего накопал? — Гуров простодушно улыбнулся. — Естественно, дерьма. Мы же золотари, а не золотоискатели. А что ищешь, то и находишь. Запах стойкий, в руки взять нечего, хотел с вашим генералом посоветоваться.
— Лев Иванович, посоветуйся с нами. Ведь Павел Константинович все равно нам поручит.
— Обязательно. — Гуров похлопал бойкого полковника по плечу. — Вот я с генералом посоветуюсь, а он сочтет нужным — поручит, тогда и узнаете.
— Лев Иванович, вы правы, — произнес мягко контрразведчик. — Но скажите по чести, не будь вы личным приятелем генерала, так дальше моего кабинета вам бы и не уйти.
— По чести? — Гуров смотрел на контрразведчика изучающе. — Не будь я лично много лет знаком с Павлом, я бы в вашу контору и не зашел. Да, вы стали другими. Но дух у вас прежний остался. Никто не виноват. Возьми нас, розыск был всегда. И нам порой не аплодировали, чаще в наш адрес матерились. Но мы разыскиваем уголовников, и люди знают, у честных ментов в работе личной корысти никогда не было и быть не может.
— А мы? — полковник побледнел. — Мы что? Невидимых врагов разыскиваем? Мы с вами на соседних грядках.
