Екатерина Островская - Желать невозможного
Сошников из профессионального любопытства собирал всю информацию о покушении на Бориса Флярковского, которую только можно было получить из сообщений прессы и Интернета. Взрыв произошел ночью, причем на тридцатиметровой яхте были установлены две мины. Одна на переборке возле спальной каюты владельца, где он находился в этот момент с женой, вторая – возле топливных баков. Минеры, один или двое, скорее всего, подобрались к яхте под водой, иначе лодку обнаружил бы вахтенный матрос, который впоследствии был найден мертвым – его убили гарпуном из подводного ружья, выстрелив в сердце. Вряд ли бы кто еще выжил на яхте, сработай мина, установленная возле топливных баков. Оба взрывных устройства были радиоуправляемыми, но сигнал прошел только на одно. Несработавшая мина была более мощной, и к тому же топлива в баках имелось более полутора тонн. Если бы солярка вспыхнула, то через пять минут от яхты на поверхности моря остались бы только головешки. А так всего один взрыв: Илона погибла сразу, а Бориса Флярковского удалось доставить на берег, успели даже погрузить его на медицинский вертолет, на борту которого он и скончался. Расследование вела испанская полиция и Гвардия Севиль, в помощь им на неделю был откомандирован опытный следователь из России. Как сообщала пресса, полковник Эдуард Берманов имеет одни из лучших в стране показатели раскрываемости и к тому же был лично знаком с погибшим. В Испании Берманов дал пару интервью, текст которых Сошников отыскал в Интернете. Эдуард Юрьевич заявил, что по характеру совершенного преступления сложно судить об исполнителях, но для России такой способ убийства не типичен. К тому же, если у Флярковского имелись недруги на родине, они могли бы спокойно расправиться с ним и дома, так как покойный являлся человеком открытым и пренебрегал своей безопасностью. Это была первая явная ложь в его заявлении. Еще Бергамот сообщил, что Илона Марущак, погибшая вместе с мужем, имела многочисленные связи с украинским криминалитетом, и Флярковскому стоило огромных усилий и средств, чтобы отгородить ее от этих контактов. Это был явный намек на то, откуда могли прибыть убийцы и по чьему указанию они действовали.
Убийство Флярковского Васечкина не интересовало вовсе: он занимался повседневной работой и даже поиски Алиходжаева вел больше по своей инициативе – без того хватало дел. Ночных дежурств не было, и это добавляло в его жизнь определенные счастливые моменты. Теперь Кристина окончательно перебралась к Васечкину, сообщив родителям, что собирается замуж. С родителями ее Сергей познакомился, и те, увидев его мощную фигуру, спорить не стали. Кристина оказалась девушкой хозяйственной и домовитой. Теперь и по утрам Сергей сытно ел, что было весьма непривычно, но он терпел; приезжал на работу в отглаженных рубашках и в брюках со стрелками.
Утром, глядя, как Васечкин ест, Кристина сообщала ему новости. Это казалось немного странным, потому что накануне вечером она о них забывала. Но можно было ее понять – перед сном у них не оставалось времени на разговоры.
– Мама вчера звонила: приглашает в воскресенье на обед.
– Чего б не сходить, – соглашался Сергей.
– Настя с Олегом и детьми собираются на выходные в зоопарк.
– Можно и в зоопарк, – кивал Васечкин, – если я фейсконтроль пройду.
– А почему? – удивлялась доверчивая Кристина.
– Меня там должны помнить: в детстве без рогатки я в зоопарк не ходил.
– У нас заведующий кардиологическим отделением увольняется. Все говорят, что назначат Иванова.
Эту новость Васечкин знал и от самого Олега, но все равно интересовался:
– И как коллектив к этому относится?
– Все только «за». Прежний завотделением Грецкий противный был.
Сергей тоже радовался, что жизнь у Олега переменилась. Здорово еще было, что они с лучшим другом нашли себе девушек – не только лучших подруг, но и родственниц. Выходит, и они с Аликом тоже станут немного родственниками. А то дружат уже больше четверти века, а в последнее время встречались редко, да и созванивались нечасто. Зато сейчас едва ли не каждый вечер видятся.
– Настя счастливая очень, – докладывала Кристина, – боится, что все может закончиться.
– Чего бояться, куда ж Олег от нее теперь денется?
Иванов и Настя уже двое суток жили вместе. Олег тоже был счастлив, тревожило его только приближение судебного заседания. Васечкин пытался успокаивать его, говорил: «Чего ты, Алик, мандражируешь? Суд гражданский, а не уголовный: в любом случае тебя не посадят».
Иванов кивал, соглашаясь, и вздыхал.
Адвокат, с которым встречался Олег, тоже был спокоен. Геннадий Павлович до того, как пойти в адвокатуру, двадцать лет отработал следователем, и Васечкин его хорошо знал.
– Алик, успокойся, – говорил Васечкин другу, – Гена не подведет.
Но Иванов потому, вероятно, и нервничал, убежденный: если все уверены в победе, то наверняка случится что-то противное.
Поэтому Сергей и считал необходимым посещать друга почаще, чтобы поддержать его. Они выпивали по маленькой бутылочке пива и разговаривали. Кристина с Настей обменивались новостями, которые все же появлялись. Потом детей укладывали спать, и гости тоже стремились побыстрее оказаться дома. Олег брал щенка и шел провожать друзей. После того как машина увозила их со двора, Иванов какое-то время гулял с Кубиком, дожидался, пока тот не сделает все свои дела, и возвращался.
Однажды вечером, когда Олег шел к дому, а щенок плелся следом, в темноте скрипнули качели. Иванов подошел и увидел мальчика лет восьми.
– Ты почему не дома? – спросил Олег. – Уже двенадцатый час ночи!
Мальчик пытался отговориться, что не знал времени, но это было более чем странным – прогулка в одиночестве по темному двору вряд ли доставляла ребенку удовольствие.
– Где ты живешь? – строго спросил Иванов.
Мальчик показал на дверь одного из подъездов и тут же направился туда. Олег взял на руки Кубика и пошел следом.
– Постойте! – раздался мужской голос.
Олег обернулся и увидел милиционера с погонами старшего лейтенанта.
– Куда это вы ребенка тащите? – строго спросил страж порядка.
– Вообще-то я тащу щенка, а мальчика просто сопровождаю, чтобы убедиться в том, что он домой пошел.
– Не надо ни в чем убеждаться! Кто вы такой, чтобы убеждаться? Мы это еще проверим, – выдал тираду милиционер.
После чего он обратился к ребенку:
– Ты где живешь?
– Та-ам, – заныл мальчишка и показал рукой совсем в другом направлении.
– Быстро домой, а не то заберу тебя и к бомжам в обезьянник посажу! Быстро, я сказал!
Пацан рванул через двор, а старший лейтенант посмотрел внимательно на Иванова.
– Документы предъявите!
Олег ответил, что вышел гулять с собакой и потому документов с собой не взял.
– Тогда пройдемте в опорный пункт охраны порядка для установления вашей личности, – предложил милиционер. – Заодно выпишу вам квитанцию штрафа за административное правонарушение. Почему выгуливаете собак в неположенном месте? Разве не знаете, где находится собачья площадка?
Иванов не знал, но интересоваться не стал.
Спросил только:
– А штраф крупный?
– Восемьсот рублей.
Олег полез в карман и обнаружил в нем купюру в пятьсот рублей.
– У меня при себе только пять сотен, – сказал он.
Старший лейтенант забрал деньги из его руки и вздохнул примирительно:
– Ладно уж. Квитанцию вам выписывать не стану и на работу сообщать не буду. Вы, кстати, где и кем работаете?
– Врачом в больнице.
– Вот видите, какой пример больным подаете, – покачал головой страж порядка, – так что в другой раз выгуливайте своего щенка там, где положено.
Старший лейтенант потрепал Кубика по голове:
– Хороший кавказец.
– В каком смысле кавказец? – не понял Олег.
– Кавказская овчарка. Вот в каком. Породистый, сразу видно. Вот у него и ушки уже купированы. Я ж пять лет кинологом оттрубил, а потом только в участковые пошел.
– А мне сказали, что это чау-чау.
– Обманули. Но кавказец еще лучше. Вот подрастет он еще немножко, вы его сами бояться начнете. Зато за квартиру спокойны будете: никто к вам не залезет, а залезет, то ему ваш парень вмиг башку откусит.
– Спасибо, успокоили.
Иванов вернулся домой расстроенным.
– Что случилось? – встревожилась Настя.
– Участкового встретил, он сказал мне, что Кубик наш – кавказская овчарка. А они злые, говорят.
– А ты сам не видишь, какой Кубик? Он целый день по двору с маленькими детьми играет. Они его обнимают, тискают, целуют, а он их лижет, хвостиком от радости виляет. И потом, собака обычно копия своего хозяина, а ты у нас до-обрый.
28
В офис Флярковского примчался Ваня Афанасьев – продюсер группы «Цацки». Он сидел в приемной и ерзал в нетерпении по коже дивана. Наконец из кабинета вышел очередной посетитель, и секретарь Флярковского, сорокалетняя обаятельная Вика, нажав кнопку селектора, произнесла:
