Нора Робертс - Сновидения
Можно было отбросить все неудачи и разочарования прошедшего дня, даже скорбь, которую она носила в себе и изо всех сил держалась, чтобы не дать этой скорби выйти на поверхность и помешать расследованию. Здесь, с ним, эмоциональное истощение, которое она испытывала с момента обнаружения двенадцати несостоявшихся жизней и неосуществленных надежд, немного отступило. Здесь было счастье. И она возьмет его и не упустит. И только будет смотреть, как оно распускается подобно цветку.
Ощущение под собой его сильного тела. Быстрые, умелые прикосновения его рук. И долгий, прожигающий насквозь поцелуй.
Он почувствовал, как она расслабилась, как из нее ушло напряжение, тревога, не покидавшая ее даже когда они наряжали елку. С нее словно пали оковы, слетели в сторону. Теперь это была просто его Ева, его женщина, теплая и пылкая. Пьющая его любовь и отдающая свою.
Он выдернул ее рубашку из-под ремня, сгорая от нетерпения добраться руками до ее кожи – такой гладкой кожи на этой длинной, узкой спине. И, к своему изумлению, обнаружил, что она так и не сняла кобуры, а они этого даже не заметили.
– О черт! – проворчал Рорк, ища застежку.
– Фу ты! Забыла. Погоди! Сейчас.
– Нашел. – Он высвободил ее плечи. Проигнорировал ее недовольное выражение, когда скинул кобуру на пол. – Теперь вы безоружны, лейтенант.
– Оружие сейчас нужно тебе.
Он рассмеялся и перекатился, меняясь с ней местами.
– Когда ты со мной, оружие у меня всегда наготове. Мой любимый коп.
Теперь уже он покусывал ей губы, одновременно расстегивая ее рубашку.
– Да ты все еще в костюме! – возмутилась она и стала стягивать с него пиджак. – Сколько же на тебя надето!
– Спешить нам некуда.
– Это ты за себя говори.
– Ах, вот так, значит? – Он с готовностью подчинился, просунул руку в ее расстегнутые брюки и мигом довел ее до оргазма.
Когда она вскрикнула от удивления и блаженства, он приник губами к ее шее.
– Никакой особой спешки.
Он нащупал губами ее трепещущий пульс, затем переместился к груди, такой крепкой, такой гладкой, под которой отбивало ритм ее сердце.
Ее тело всегда доставляло ему неизъяснимый восторг и изумление. Такое стройное, крепкое. Тренированные мышцы под шелковистой кожей. Он знал, где прикоснуться, чтобы заставить ее затрепетать, и где поцеловать, чтобы у нее перехватило дыхание.
Сейчас он проделывал и то и другое, одновременно сдергивая с себя одежду, пока она судорожно освобождалась от своей.
Вот он, мой мужчина, подумала она, вот он, обнаженный и жадный до ее тела. Знакомый до последней клеточки – и оттого еще более желанный. Роскошные волосы, рассыпавшиеся по ее коже, могучие плечи, узкие бедра.
Она обхватила пальцами его «оружие» и готова была направить в себя, но он вместе с ней приподнялся. Ее руки тесно сомкнулись вокруг его шеи и крепче притянули к себе.
И она слилась с ним.
По ее телу проходили блаженные вибрации, она опустила голову и прижалась лицом к его плечу. Ее охватила непередаваемая гамма чувств, и казалось, что отдать – и взять – больше того, что уже отдается, уже невозможно.
Потрескивающий огонь отбрасывал тени и озарял спальню приглушенным светом. Елка мерцала радостными огоньками.
И снова их губы встретились и застыли.
Она двигалась с ним в такт. Она была вся вокруг него. Потом ладонями обхватила его лицо, отчего сердце его забилось еще чаще.
Только с ней у него происходило это слияние любви и вожделения. Только она умела предугадать любое его желание, исполнить любую прихоть, даже такую, о какой он и сам не помышлял.
Она изогнулась дугой, охваченная экстазом. Свет очага пронизывал ее волосы и придавал глянцевый блеск коже. Он в последний раз приник губами к ее шее – чтобы ощутить ее вкус, унести его с собой на вершину блаженства. И достиг пика одновременно с ней.
Все симпатичные девочки сидели на полу кружком, скрестив ноги. Трех она узнала – Линь, Лупа и Шелби. На всех остальных были маски. С изображением ее, Евиного, лица.
– Мы все равно все одинаковые, – обратилась к ней одна. – Под маской. Мы все одинаковые, пока ты все про нас не узнала.
– Мы узнаем, как вас звали. Как вы выглядели, кем были. И найдем, кто вас убил.
– Я всего лишь хотела немного поразвлечься. Мои предки такие строгие, такие старомодные! – Линь надула губы, пожала плечами. – Мне надо было показать им, что я больше не ребенок. Это не должно было случиться. Это нечестно!
– Вера – такой отстой! Высшая сила какая-то… – Шелби презрительно фыркнула. – Жизнь тоже дерьмо. А смерть – дерьмо в квадрате. Верить нельзя никому, – поведала она Еве. – Такие дела. Да вы и сами знаете.
– А кому ты верила? – спросила Ева.
– Людям надо верить! – возразила Лупа. – Беда может случиться даже с хорошим человеком. А большинство людей хорошие.
– Большинство людей – сволочи и думают только о себе, – заявила Шелби, но по щекам ее текли слезы. – Будь у меня нож, как у тебя, я бы сейчас здесь не сидела. Тебе просто повезло. А у меня и шанса-то не было, причем никогда. Всем на меня наплевать.
– Мне не наплевать! – сказала Ева. – Мне совсем не наплевать.
– Это только работа. Мы – твоя работа.
– Я потому и делаю свою работу хорошо, что мне не наплевать. И я – все, что у тебя есть, девочка.
– Да ты такая же, как мы! И даже хуже, тебе еще до нас далеко! – огрызнулась Шелби. Сколько горечи, подумала Ева. – Тебе даже имени не дали. Ты носишь придуманное имя.
– Давно уже нет. Теперь это мое настоящее имя. Я сама сделала себя такой, как сейчас.
Все сидящие кружком девочки уставились на нее. И хором произнесли:
– А у нас уже не будет шанса сделать из себя что-то стоящее.
Она вздрогнула и проснулась. На кровати бочком сидел Рорк, полностью одетый, и гладил ее по щеке.
– Проснись же!
– Уже. Я уже проснулась. – Ева села, стряхивая с себя остатки печального сна и испытывая облегчение от того, что Рорк рядом. – Кошмар приснился. – И все равно ей было приятно, что он ее утешает и что кот тычется ей головой в бедро и пробирается на колени. – Игры подсознания. Немного бреда для промывки мозгов с утра пораньше. Я в порядке.
Рорк взял ее за подбородок и вгляделся в лицо, легонько поглаживая милую ямочку. Убедившись, что с ней действительно все в порядке, кивнул.
– Тогда – кофе.
– Это как глоток воздуха.
Он встал, чтобы принести кофе, а заодно дать ей минутку окончательно прийти в себя.
Ева села и, поглаживая кота, стала проигрывать в уме свой сон.
– Все жертвы сидели кружком, – стала она рассказывать, когда Рорк опять вошел. – Те, кого мы еще не опознали, были в масках с моим лицом.
– Неприятно.
– Странно, но… пожалуй, объяснимо. Пропавшие и безымянные. Я и сама была такая. – Она взяла из его рук кофе и отпила. Кофе был черный и крепкий. – Говорила в основном Шелби Стубэкер, очень зло говорила. Кому она доверилась? Кому она верила настолько, что позволила усыпить свою бдительность? Потому что я убеждена, что и бдительность, и инстинкт самосохранения у нее были очень развиты.
– Кому-то, кому верила. Или про кого думала, что сможет манипулировать. Как она манипулировала Клиппертоном.
– В расчете на порцию дури? Да, такое возможно.
Ева обернулась на экран, на котором беззвучно бежали финансовые отчеты.
– Давно на ногах?
– Не очень.
– Пожалуй, и мне пора. Спасибо за кофе! – Она перевернула кота на спину, почесала его толстое брюхо и встала.
Выйдя из душа, вся теплая после сушильной колонки, в кашемировом халате, она застала Рорка за телефонным разговором. На столе стояли две накрытые тарелки и кофейник – а по экрану продолжали ползти строчки цифр и символов.
Просто гений по части нескольких дел сразу, подумала Ева.
Она села рядом и аккуратно сняла с тарелки выпуклую крышку. При виде толстых французских тостов[4] и плошки с разными ягодами, а не овсянки, чего она больше всего опасалась, Ева, глотая слюнки, поерзала на стуле.
Она подцепила малинку, налила себе еще кофе – а Рорк тем временем завершил разговор.
– Я решил, что после утренней промывки мозгов ты заслужила французские тосты.
– Пожалуй, надо каждый день так просыпаться. Ну что, уже прикупил какую-то солнечную систему?
– Всего лишь небольшую планету. – Он протянул ей сироп и смотрел, как она макает в него поджаренный хлеб. – На самом деле я говорил с Каро – надо было кое-какие изменения в график внести.
Его сверхэффективная помощница умела корректировать его график в любое время суток и в любом положении, хоть балансируя на огненном шаре.
– Только ради моих дел свои не отменяй, ладно?
– Мне надо было освободить немного времени утром. Как я понимаю, ты сегодня сначала поработаешь дома?
![Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]](/uploads/posts/books/37716/37716.jpg)
![Константин Путилин - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]](/uploads/posts/books/36823/36823.jpg)
![Эдуард Хруцкий - Полицейский [Архив сыскной полиции]](/uploads/posts/books/165712/165712.jpg)
