Пер Валё - Полиция, полиция, картофельное пюре!
— Я думаю, что он действовал как профессионал. Особенно в обращении с оружием. И точно знал, в кого будет стрелять.
Стали изучать отчет технического отдела, обследовавшего пулю. Если есть пуля, пустая гильза и оружие, то для любого специалиста проще простого установить, была ли данная пуля выпущена из данного оружия или нет. А если в распоряжении два компонента — чаще всего пуля и гильза, то в большинстве случаев довольно легко установить тип оружия: разное оружие оставляет характерные отпечатки на пуле и гильзе, когда боек бьет по пистону и пуля летит по стволу. С начала тридцатых годов в Швеции медленно, но верно стал создаваться своего рода справочник с бесконечными таблицами, из которых можно было узнать, как различные типы оружия влияют на патрон.
Но в нынешнем случае наука споткнулась о тот факт, что тут была только пуля, и к тому же деформированная.
И все же баллистики составили список предполагаемых типов использованного оружия.
Беку и Монссону самим надлежало уточнить этот список. Для этого требовалась лишь малая толика здравого смысла. Прежде всего можно было исключить все автоматические пистолеты — они выбрасывают пустую гильзу, когда ствол откатывается, а тут гильза не была найдена. Решающее значение имели в данном случае свидетельские показания. Хотя свидетели и мало понимали в оружии, все они твердили одно и то же: убийца стрелял из револьвера. А револьвер, как известно, не выбрасывает пустые гильзы, они остаются в барабане, пока их оттуда не вытащат.
Баллистический отчет был очень длинен, и даже после того, как Бек и Монссон потратили целый час своего драгоценного времени, вычеркивая из него все лишнее, он словно не стал короче.
— Ну и ну, — удивился Монссон, почесывая затылок. — Эта бумажка нам не поможет до тех пор, пока мы не установим вид оружия или не найдем еще чего-нибудь.
Мартин Бек вытер пот со лба сложенным носовым платком, потом развернул его и высморкался. Взял список револьверов и уныло забубнил:
— Кольт «Кобра», «Смит энд Вессон» модель 34. Четырехствольный международный, «Гаррингтон и Рикардсон 900», «Гаррингтон и Рикардсон 622», «Гаррингтон и Рикардсон 926», «Гаррингтон и Рикардсон „Сайд-Кик“, „Гаррингтон и Рикардсон 49“, „Гаррингтон и Рикардсон спортивный“…
— Спортивный, — повторил Монссон.
— Хотел бы я потолковать с этими ребятами — Гаррингтоном и Рикардсоном. И чего им было мало одной модели? — заметил Мартин Бек, перевернул страницу и продолжал бубнить: — «Ивер Джонсон „Сайдвиндер“», «Ивер Джонсон „Кадет“», «Ивер Джонсон „Викинг“», «Ивер Джонсон „Викинг“ с укороченным стволом»… Этот можно вычеркнуть. Все говорят, что дуло было длинное.
Монссон подошел к окну и задумчиво смотрел на полицейский двор. Он уже не слушал. Голос Мартина Бека звучал где-то вдалеке.
— «Хертерс-22», «Лама», «Астра Кадикс», «Арминиус», «Росси», «Хауэс Тексас Маршал», «Хауэс Монтана Маршал», «Рик Биг 7»… Господи Боже мой, конца не видно. Интересно, сколько револьверов в этом городе…
На этот вопрос ответить было трудно. Конечно, бесчисленное множество: полученных по наследству, украденных, привезенных контрабандой, запрятанных в шкафы или в ящики столов и старые чемоданы. Разумеется, это незаконно, но владельцы про то не думают. Есть правда, люди, имеющие разрешения, но их не так много. Единственно, у кого наверняка нет револьверов или кто, во всяком случае, их не носит — это полицейские. Шведская полиция вооружена пистолетами «Вальтер-7,65». Глупо, конечно: хотя в автоматических пистолетах легче менять магазин, они обладают неприятной особенностью застревать в одежде, когда их вытаскиваешь, причем, естественно, торопишься.
Их размышления прервал Скакке:
— Кто-то из вас должен поговорить с Колльбергом. Он не знает, что делать с этой парочкой в Стокгольме.
XXI
На вопрос о том, что делать с Хампусом Брубергом и Хеленой Ханссон, мягко говоря, ответить было трудно. К тому же пришлось решать эту проблему по телефону, что требовало времени.
— Где они? — спросил Мартин Бек.
— На Кунгсхольмсгатан.
— Задержаны?
— Да.
— Можем ли мы их арестовать?
— Прокурор думает, что можем.
— Думает?
Колльберг глубоко вздохнул.
— Они задержаны за попытку вывоза валюты. Но пока никакого обвинения им не предъявлено. Доказано, впрочем, что у Бруберга в кармане был фальшивый паспорт и что он стрелял из стартового пистолета, когда Ларссон и тот полицейский, любитель стрельбы, должны были его задержать. И мадам призналась, что занимается проституцией. К тому же у нее найден чемодан, набитый ценными бумагами. Она говорит, что эти бумаги, билет и все остальное дал ей Бруберг, пообещав десять тысяч за то, что все это будет доставлено в Швейцарию.
— И наверное, она не врет.
— Конечно. Но все дело в том, что они не успели уехать. Если бы у нас с Ларссоном хватило ума, мы бы оставили их пока на свободе. Сообщили бы в таможню, в паспортную полицию, и их задержали бы на аэродроме.
— Словом, ты считаешь, что доказательств недостаточно?
— Вот именно. Прокурор предполагает, что судья может отменить арест и удовольствоваться подпиской о невыезде.
— И выпустит их?
— Вот именно. Если только ты не убедишь прокурора в Мальмё, что эта пара может дать решающие показания об убийстве Пальмгрена. В таком случае мы имеем право арестовать их и отправить к тебе. Таково мнение юристов.
— А что ты сам думаешь?
— Да ничего. Во всяком случае, совершенно ясно, что Бруберг собирался удрать и увезти с собой массу денег. Но если вести эту линию, дело придется передать в другой отдел.
— А Бруберг имеет какое-нибудь отношение к убийству?
— Предположим, что, начиная с пятницы, он действует именно так лишь потому, что в четверг вечером умер Пальмгрен. Это же ясно, как день, правда?
— Да, пожалуй.
— С другой стороны, у Бруберга великолепное алиби по поводу самого убийства. Так же, как и у Хелены Ханссон и у всех сидевших за столом.
— А что говорит сам Бруберг?
— Он изволил сказать «ай», когда врач чинил ему морду. А больше ни слова.
— Подожди-ка, — сказал Мартин Бек.
Телефонная трубка стала влажной от пота, и он вытер ее носовым платком.
— Что ты делаешь? — подозрительно спросил Колльберг.
— Потею.
— Посмотрел бы ты на меня. Но вернемся к этому Брубергу. С ним договориться трудно. Насколько мне известно, все эти деньги и акции могут и на самом деле принадлежать ему.
— Гм, — пробурчал Мартин Бек. — А откуда он их взял?
— Не задавай мне таких вопросов. О деньгах я знаю только то, что у меня их нет. — Колльберг замолчал, по-видимому, обдумывая этот горестный факт.
— А как с этой девчонкой?
— Насколько я понимаю, тут все проще. Она болтает вовсю. Полиция нравов сейчас разматывает этот клубок и выявляет «девушек по вызову». Эта сеть явно охватывает всю страну. Я только что говорил с Сильвией Гранберг, она считает, что они без лишних разговоров могут арестовать Хелену Ханссон, во всяком случае, на время расследования.
Сильвия Гранберг была первым помощником комиссара в полиции нравов и, в частности, начальницей Осы Турелль.
— Ну, — проговорил Колльберг. — Так что мне делать?
— Было бы, конечно, интересно провести очную ставку, — промямлил Мартин Бек.
— Не слышу, что ты говоришь, — пожаловался Колльберг.
— Мне нужно подумать над этим. Я позвоню тебе через полчаса.
— Только не позже. В любую минуту на меня могут обрушиться и Мальм, и начальник полиции, и вся эта свора.
— Полчаса. Обещаю, — сказал Мартин Бек и повесил трубку.
Он долго сидел, положив локти на стол и сжав голову руками. Через какое-то время картина для него стала проясняться. Хампус Бруберг реализовал все свои ценности в Швеции и пытался бежать из страны. Он заранее отправил семью в безопасное место. Все это свидетельствует о том, что после смерти Пальмгрена его положение стало шатким.
Почему? По всей вероятности, потому, что в течение долгих лет он присваивал себе крупные суммы из доходов тех предприятий Пальмгрена, которые контролировал. Виктор Пальмгрен полагался на Бруберга, поэтому он мог считать себя в относительной безопасности, пока директор концерна был жив. Но когда Пальмгрена не стало, Бруберг не решился оставаться в стране. Значит, он чувствовал опасность, если не для жизни, то, во всяком случае, для своего благосостояния, и, возможно, предвидел долгое тюремное заключение.
Но опасность с какой стороны?
Вряд ли со стороны властей, ибо казалось невероятным, чтобы полиции или налоговому управлению удалось когда-либо распутать пальмгреновские дела. Если это вообще можно сделать, то на это потребуются, наверное, годы.
Опасность грозила скорее всего со стороны Матса Линдера. Или, возможно, Хофф-Енсена.
Неприязнь Линдера к Брубергу была так велика, что он не смог ее скрыть даже во время допроса. Не намекнул ли он достаточно прозрачно, что Бруберг мошенник? Что Пальмгрен слишком полагался на своего представителя в Стокгольме?
