Пер Валё - Террористы
— Какие же ошибки, по-твоему, допустила полиция? — спросил Мартин Бек.
— Сама организация охраны была в полном порядке, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Схема в основном совпадала с той, которую американская секретная служба разработала после убийства Кеннеди. Но поскольку гость был заведомо непопулярным, не следовало заранее сообщать о пути следования кортежа.
— Тогда люди не смогут приветствовать и махать флагами, — заметил полицеймейстер.
— К тому же скоропалительно менять маршрут кортежа больно хлопотно, — добавил Мёллер. — Помните, как мы принимали высокого русского гостя?
— Кажется, на прощание он сказал, что нигде в мире не видел столько красивых полицейских спин, — сказал Мартин Бек
— Сам виноват, — отозвался Мёллер. — Мог бы подумать о том, что бесстрашие не всегда уместно.
— Тогда наш мир выглядел несколько иначе, — сказал Мартин Бек. — Отчаяние и разочарование еще не достигли такой степени.
Начальник ЦПУ промолчал. В то время он не был начальником ЦПУ, и мало кто ожидал, что он им станет.
— И еще одна ошибка, — продолжал Гюнвальд Ларссон, — они слишком поздно приняли превентивные меры. Ввели контроль в портах и на аэродромах за два дня до визита. Но с такими ребятами, как в БРЕН, нужно браться за дело раньше. Они являются за несколько недель.
— Ну, это уже из области догадок, — заявил Мёллер.
— Не совсем. Тамошней полиции удалось выяснить кое-что, представляющее интерес. К тому же сведения о покушении в Индии не такие уж скудные, как ты нам доложил. Один полицейский, тяжело раненный, успел перед смертью сказать, что вся маскировка террористов сводилась к шлемам, вроде тех, которые носят строители. Еще, по его словам, из тройки, которую он заметил, двое были японцы, а третий — высокий европеец лет тридцати. Когда он прыгал в машину, шлем с головы свалился, и раненый полицейский рассмотрел белокурые волосы и баки. Индийская полиция, понятно, проверяла всех покидавших страну. Среди них оказался один, отвечающий этому описанию. У него был родезийский паспорт, его фамилию записали. Но поскольку показания полицейского тогда еще не дошли до контрольных постов, не было оснований что-либо предпринимать. Родезийские власти сообщили, что не знают никого под такой фамилией.
— Что ж, и то хлеб, — сказал Мартин Бек.
— До убийства президента тамошние органы безопасности не связывались с индийской полицией. Но все выезжавшие из страны в ближайшие дни после покушения регистрировались. И среди них был человек с тем же паспортом и той же фамилией. Паспорт, почти наверное, фальшивый, фамилия тоже, но она представляет некоторый интерес. Уверен, что она вызовет у всех присутствующих смешанные чувства.
— Ну, и как он себя называл? — спросил Мартин Бек.
— Рейнхард Гейдрих, — ответил Гюнвальд Ларссон.
Начальник ЦПУ откашлялся. Потом заговорил:
— Да, этот БРЕН неприятная штука. Что до Гейдриха — так это уже история.
— Неприятная история, — подхватил Гюнвальд Ларссон. — И все акции БРЕН до сих пор обличают полное презрение к человеческим жизням.
— Попробуй защити кого-то от людей, которые взрывают бомбы по радио, — уныло произнес Мёллер.
— Как-нибудь, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Лишь бы ты обеспечил ближнюю охрану.
— Не так-то это просто, черт возьми, если я и сам вдруг взлечу на воздух, — заявил шеф секретной полиции. — Поди тут, защити его.
— Насчет бомб и прочего не беспокойся. Это мы берем на себя.
— Я вот о чем подумал, — сказал Мартин Бек. — Если там периферийная охрана была налажена как следует, человек, который взорвал бомбу, вроде бы не должен был видеть происходящего.
— И, наверное, не видел. — ответил Гюнвальд Ларссон.
— Значит, был сообщник, который находился поблизости?
— Не думаю.
— Откуда же он знал, когда взрывать?
— Я предполагаю, что он слушал радио или следил по телевизору. Радио и телевидение вели прямой репортаж об официальном визите. Так теперь заведено почти во всех странах, когда речь идет о каком-нибудь крупном событии.
— Меня еще удивляет, что БРЕН так быстро сообщил о своей причастности и что сообщение было передано французской радиостанцией.
— Передача была на французском языке, но радиостанция — вест-индская. В свою очередь, она приняла сообщение из источника, точное местонахождение которого не установлено. Вполне возможно, что это было судно или самолет.
— Гм-м, — буркнул Мартин Бек. — Похоже, нам и впрямь надо быть готовыми к встрече с БРЕН.
— Да, похоже на то, — согласился Гюнвальд Ларссон. — Я пытался анализировать схему их действий. Философия БРЕН для меня слишком высокая материя. Но кое-что мы о них знаем. Их покушения всегда направлены против известных политических деятелей. И каждый раз они были приурочены к какому-нибудь громкому событию вроде официального визита. Сейчас будет именно такой случай, когда можно ждать от них очередной вылазки.
— А что мы решим насчет превентивных мер? — спросил Мёллер. — Как мне быть — посадить на время всех чокнутых, которые способны держать у себя на стене портрет Мао?
Мартин Бек рассмеялся, никто не понял — почему.
— Зачем же, — возразил Гюнвальд Ларссон. — Кто хочет — пусть демонстрирует.
— Ты представляешь себе, о чем говоришь? — вступил полицеймейстер, выдвинувшийся из органов охраны общественного порядка. — Тогда нам придется мобилизовать полицейских со всей страны. Несколько лет назад Макнамара собирался посетить Копенгаген, так ведь не посмел, когда услышал, какие демонстрации ожидаются. А когда Рейган[6] два года назад был в Дании и обедал на королевской яхте, газеты об этом даже не обмолвились. Сам он объяснил это тем, что приезжал как частное лицо и не хотел шумихи. Это Рейган-то…
— Будь я выходной в день предстоящего визита, — сказал Гюнвальд Ларссон, — сам пошел бы демонстрировать против этого гада. Он ведь куда хуже Рейгана.
Все недоверчиво и сурово воззрились на Гюнвальда Ларссона. Все, кроме Мартина Бека, который явно был погружен в свои мысли. И все, кроме того же Мартина Бека, подумали: уместен ли этот человек на такой должности?
Потом начальник ЦПУ вспомнил о своеобразном остроумии Гюнвальда Ларссона и решил, что он просто пошутил.
— Ну что ж, — произнес он, — совещание было полезным. По-моему, мы на верном пути. Всех благодарю.
Тем временем Мартин Бек подвел итог своим размышлениям и обратился к Эрику Мёллеру:
— Мне предложили возглавить оперативный центр, и я согласился. Стало быть, тебе придется подчиняться моим распоряжениям. А это значит: никаких превентивных арестов людей, которые не разделяют твоих взглядов, разве что будут причины, признанные достаточно вескими другими членами центра, в первую очередь мной. На тебя возложена важная задача — ближняя охрана. Думай прежде всего о ней. Постарайся также не забывать, что у нас узаконено право на демонстрации и что я запретил тебе прибегать к провокациям и неоправданному насилию. Помни, что с демонстрантами надо обращаться тактично и что в этом вопросе тебе надлежит сотрудничать с полицеймейстером и начальником охраны общественного порядка. Все планы представлять мне на утверждение.
— А как же с подрывными силами в стране? Или я должен закрыть на них глаза?
— По-моему, эти подрывные силы — плод твоей фантазии. У тебя есть важная задача. Охранять сенатора. Демонстрации неизбежны, но разгонять их не надо. Достаточно снабдить полицию толковыми директивами, и все будет в порядке. Так что знакомь меня со всеми своими планами. Твои восемьсот шпионов — в твоем полном распоряжении, только чтобы все было по закону. Ясно?
— Ясно, — ответил Мёллер. — Но я полагаю, тебе известно, что есть более высокие инстанции, куда я могу обратиться, если сочту нужным.
Мартин Бек промолчал.
Полицеймейстер подошел к зеркалу и принялся поправлять свой белый шелковый галстук.
— Господа, — сказал начальник ЦПУ, — совещание окончено. Начинайте операцию. Я вполне полагаюсь на вас.
Выходя из зала, Гюнвальд Ларссон сказал Мальму:
— В следующий раз расскажи ему про «раковые шейки». Может, сработает.
Мартин Бек посмотрел на них с недоумением.
Несколько позже в тот же день к Мартину Беку — небывалый случай — явился Эрик Мёллер.
Мартин Бек задержался на Кунгсхольмсгатан, хотя ему полагалось быть либо в своем кабинете на Вестберга-алле, либо в Рутебру, либо в Юрсхольме. Ему очень хотелось расследовать убийство Петруса до того, как новое задание поглотит его целиком; он не был уверен, что Бенни Скакке сумеет подойти к преднамеренному убийству со всеми его социальными и психологическими аспектами так, как это умел делать Колльберг. Леннарт был блестящим следователем, дотошным и изобретательным; Мартин Бек порой ловил себя на мысли, что Колльберг во многом превосходил его самого.
