Фридрих Незнанский - Долг самурая
— Да, я выпить, — сказал он и сел за стол.
— В таком случае разливайте, — сказала Маша устало и безнадежно. — Вот вам пустой стакан. Я взяла его под минералку, но не пила.
Рю взял бутылку и разлил виски по стаканам. Завинтил крышечку, взялся за флакон с минералкой и вопросительно посмотрел на девушку. Она покачала головой:
— Нет, я пью чистый.
«Вот это да!» — удивился Такеши и поставил флакон.
— Давайте выпьем, — предложила Маша и первой взяла свой стакан. — Помянем Рю.
Такеши тоже взял стакан и хотел цокнуть своим стаканом о стакан девушки, но она отвела руку.
— Не чокаясь.
И первой глотнула из стакана. Поморщилась и снова отпила. Такеши рассеянно последовал ее примеру. Крепкий напиток ожег гортань.
— Жалко его, — сказала Маша, глядя на Такеши затуманенными глазами. — И себя жалко. Всех жалко.
Поглядывая на девушку, Такеши горестно вздохнул и сказал:
— Да, беда. Я так горевать. Рю очень хороший был.
— Да, — сказала Маша. — Наверное, вы правы. Он мне очень понравился. Такой душевный и такой задумчивый. И очень добрый. Со мной никто и никогда не обходился так хорошо, как Рю.
Маша снова отпила из стакана.
— И почему мне так не везет с парнями? — в сердцах проговорила она. — Стоит познакомиться с хорошим парнем, как с ним тут же что-нибудь случается?
Говорила Маша невнятно, и Такеши не разобрал некоторых слов, но смысл фразы он понял прекрасно. Сообразив, что девушка ждет от него сочувствия, он сказал:
— Да, это такая жизнь. Люди ищут и не найдут.
— Что не найдет? — прищурилась на него Маша. — О чем вы?
Такеши мягко улыбнулся и сказал:
— Счастье. Люди ищут. Трудно искать. Маша кивнула, ресницы ее дрогнули.
— Как вы это правильно сказали — ищут и никак не найдут, — проговорила она трогательным голосом. — А вы хорошо знали Рю?
Такеши на секунду задумался, потом качнул головой:
— Нет, не хорошо. Как коллеги. Один работа. Нет работа — не знал, что делает.
— Не знали, что он делает, когда остается один? Такеши кивнул:
— Да.
Маша вздохнула.
— Рю был замкнутый. Мы мало говорили о его семье.
— Рю один, — напомнил Такеши.
— Он говорил, что его отец был бухгалтер, а мать работала учительницей в школе. Они ведь умерли несколько лет назад?
— Да, — кивнул Такеши. — Не давно.
Они помолчали. Такеши почувствовал себя неуютно и захотел уйти. Но нужно было сделать это вежливо, чтобы не обидеть девушку.
— Мне нужно уходить работать, — сказал он извиняющимся голосом. — Если захотите встречаться еще раз — звоните мне.
Такеши достал из кармана визитку и положил ее на стол.
— Мой телефон, — пояснил он на всякий случай.
Маша невесело усмехнулась:
— Я поняла.
Она взяла визитку, прочитала ее и сунула в сумочку. Такеши колебался.
— А… ваш телефон? — спросил он, слегка смущаясь.
— У меня нет визитки, — сказала Маша. — Я сама вам позвоню, хорошо?
— Хорошо, — кивнул Такеши.
— Налейте мне еще, — попросила Маша.
Такеши послушно взялся за бутылку. Разливая виски, он настороженно поглядывал на девушку. Что-то в ее лице было нехорошее — какая-то обреченность, что ли. Словно Маша решилась на что-то, чего ей абсолютно не следовало делать. И вместе с тем в выражении ее лица, в манере говорить, вздрагивать, поглядывать по сторонам и на дверь проглядывал страх. Она явно чего-то или кого-то боялась.
«Может быть, она знает, кто убил Рю?» — подумал Такеши. И передернул плечами — от этой мысли ему самому стало как-то жутковато.
«Если она что-то знает или о чем-то догадывается — она в большой опасности», — подумал Такеши. За этой мыслью пришла другая: «Если она в опасности, то ведь и я в опасности! Ведь я беседую с ней, а значит, с точки зрения врага, она может выболтать мне лишнее».
Эта мысль привела Такеши в настоящий ужас. Он невольно оглянулся, а затем, точно так же, как Маша, для чего-то посмотрел на дверь.
— Вы кого-то ждете? — спросила Маша.
— Я? — Такеши натянуто улыбнулся и покачал головой. — Нет. Никто не жду.
— Никого, — поправила Маша. — Нужно говорить: «никого не жду». — Она отпила из стакана и посмотрела на Такеши из-под упавшей на глаза белокурой челки. — Скажите, а у Рю совсем никого не осталось?
— Никого, — ответил Такеши. — Он совсем один. Нет родни, нет семьи. Не осталось.
— Ясно, — тихо проговорила Маша. Она подняла руку и посмотрела на часики. Затем о чем-то задумалась, и Такеши ей не мешал. Ему хотелось поскорее распрощаться с Машей и уйти, но он не знал, как это сделать. Можно было «вспомнить» о каком-то «неотложном деле» и под этим предлогом уйти, но Такеши не решался. Слишком грустное лицо было у девушки.
Пока Такеши раздумывал над тем, что бы такого утешающего сказать Маше, она заговорила сама.
Сперва как-то странно улыбнулась (так, что ее голубые глаза сузились и замерцали тусклым, лукавым огоньком) и проговорила не совсем трезвым голосом:
— Хотите, я вам открою один секрет?
— Секрет, — повторил Такеши, не сразу вспомнив, что означает это слово.
— Да, секрет, — кивнула Маша.
Такеши вспомнил, что это означает, и хотел ответить «Нет, не хочу», но не успел.
— Я беременна, — выпалила Маша, повышая голос. — Беременна от Рю.
Такеши так и застыл с открытым ртом.
— Бе… беременна, — повторил он, едва справляясь с изумлением.
Маша кивнула:
— Да. Я только вчера вечером узнала. Такеши обалдело тряхнул головой, затем взял бутылку, плеснул себе в стакан виски и залпом выпил.
— Ух-х, — пробормотал он, опустошив стакан. Маша смотрела на него, прищурив голубые глаза. Такеши оторвал взгляд от стакана, посмотрел на Машу, облизнул губы и сказал:
— Это хороший новость.
— Для кого как, — возразила Маша. — Этого не должно было случиться, понимаете? Я бесплодна. Врачи так сказали — бесплодна.
— Теперь нет, — напомнил Такеши, пьяно моргая.
Маша усмехнулась.
— Да. Теперь нет. Не понимаю, как это могло случиться? Забеременеть неизвестно от кого. Благо бы от своего, русского. Так ведь угораздило забеременеть от японца! Ужас!
— Японцы— не плохой, — сказал Такеши, обиженно шмыгнув носом. — Японцы — хорошо. Умный нация. Очень умный. И ребенок от японец умный. Очень.
Маша поморщилась.
— Да знаю я, что вы умные! Только какой мне от этого прок? Вы знаете, как растить ребенка без отца? Может, у вас в Японии это норма, но у нас в России это… это…
Маша не нашла подходящего слова и лишь махнула рукой.
Такеши приосанился и изрек:
— У нас в Япония так — мы вам помогать. Коллеги Рю вам помогать. Это всегда так.
Маша посмотрела на него насмешливо.
— И чем же вы мне поможете? — осведомилась она. — Подарите коробку водорослей и новый компьютер?
— Зачем водоросри? — нахмурился Такеши. — Мы помогать. Вам нужно — мы помогать. Я помогать, — выпалил он в пьяной запальчивости. Подумал секунду и добавил: — Сам!
Маша смотрела на него внимательно и удивленно.
— Вы готовы мне помочь? — спросила она тихо. — Но почему?
Такеши смутился.
— Рю… мой друг, — сбивчиво проговорил он. — Давно. Теперь он умер, но друг. А вы — его друг, и у вас — его ребенок. Я помогать. Так всегда в Япония — помогать.
Маша сдвинула брови.
— Вы это серьезно говорите? — недоверчиво спросила она.
— Да, — кивнул Такеши.
Маша с полминуты разглядывала его изучающим взглядом, затем посмотрела на часики, вздохнула и сказала:
— Чепуха все это. Никто мне не поможет. Да и не нужно помогать. Я решила сделать аборт.
— Но… так плохо, — пробормотал Такеши, возмущенно глядя на девушку.
— Сама знаю, что плохо. Но иначе нельзя. И не будем это обсуждать. Я все решила.
Такеши несколько секунд молчал, затем вдруг стукнул ладонью по столу так, что Маша вздрогнула.
— Нет, — сказал он твердо. — Прохо. Очень прохо. Я помогать.
— Помогать? — Маша откинулась на спинку стула и пьяно рассмеялась. — Помогать он мне будет! Да я могу умереть в любой момент, понимаешь! Меня могут убить! Если не сейчас, то потом, когда-нибудь!
— Кто убить? — ошарашенно спросил Такеши.
— Тот, кто убил Рю! Или ты думаешь, что он сам прыгнул с этого идиотского моста?
По спине Такеши пробежал холодок. Вот оно что! Значит, она и правда знает, кто убил Рю. А раз так, то и ее могут убить. А она беременна от Рю. Значит, могут убить и ее, и будущего ребенка Рю!
Ему вспомнилось распростертое на рельсах тело приятеля и лужица крови возле его лица. Воспоминание было столь чудовищным, что Такеши приглушенно застонал.
Маша смотрела на него отчужденно и холодно. Было видно, что она жалеет о том, что наговорила японцу лишнего. Такеши перехватил ее взгляд и тоже нахмурился. Бросить такую девушку в беде — значит показать себя трусом. Ведь после смерти Рю ей совсем не на кого положиться. Она тоже одинока.
