Джеймс Шиан - Приговор
– Вызовите вашего следующего свидетеля, мисс Джеймс.
Задавая вопросы Уэсу, Трейси уже достаточно подорвала аргументы обвинения, а теперь намеревалась разнести их в пух и прах. Она начала с директора школы Руди. Представила, сказала, что он руководил школой все четыре года, пока там учился ее клиент. И перешла прямо к делу:
– Мистер Йейтс, посещал ли вас пару месяцев назад детектив Уэсли Брюм?
– Да.
– Можете объяснить суду причину его визита?
– Он спрашивал про Руди, хотел выяснить, каким тот был учеником.
– Что вы ему ответили?
– Ответил, что Руди был очень приятным, интересующимся юношей, но несколько отсталым. Оценил коэффициент его умственного развития на восемьдесят или несколько ниже. У нас маленькая школа, и у нас нет специальных программ для подобных детей, поэтому мы сделали для паренька все, что могли. После двух лет обучения перевели его на факультатив. Он не получил аттестата – только свидетельство о том, что прослушал определенный набор дисциплин.
– Детектив Брюм сообщил вам, почему он интересуется Руди?
– Да. Сказал, что Руди, возможно, явится подозреваемым в деле об убийстве девушки из латиноамериканского квартала.
– И что вы на это ответили?
– Ответил, что он, должно быть, ошибается. Я очень хорошо знал Руди и не верю, что он способен на что-либо подобное.
– Детектив Брюм говорил вам, что намерен допросить Руди?
– Да.
– Что вы на это ответили?
– Что если он планирует что-либо подобное, то сначала должен связаться с матерью Руди или по крайней мере убедиться, что у него есть адвокат. Подчеркнул, что Руди в высшей степени приветливый и простодушный человек. Что он не сумеет себя защитить и будет отвечать на любой вопрос, даже если это не в его интересах.
– Существовала ли какая-то причина, почему вы сказали об этом детективу?
– Да. Я полагал, что он ведет честное расследование и ему необходимо об этом знать.
– Спасибо, мистер Йейтс. Вопросов больше не имею.
Судья Уэнтвелл посмотрел на Клея:
– Намерены устроить свидетелю перекрестный допрос?
– Да, ваша честь. – Четвертый считал, что сможет заработать на этом свидетеле очки. Он встал, но остался за своим столом. – Мистер Йейтс, умел ли Руди читать и писать?
– Да.
Клей взял подписанную Руди форму согласия и протянул директору школы.
– Как по-вашему, сумел бы он прочитать и понять значение этого документа?
– Полагаю, что да.
– И даже при том, что он мягкий человек, прочитав документ, который детектив Брюм дал ему перед тем, как начать допрос, мог бы он из его содержания понять, что у него есть право отказаться разговаривать с полицейским?
Билл Йейтс мгновение колебался. Он понимал, что Клей Эванс загоняет его в угол. Он не хотел повредить Руди, но должен был честно отвечать на вопрос.
– Да, я считаю, что он мог бы понять, что у него есть право отказаться разговаривать с детективом Брюмом, однако…
Клей перебил педагога прежде, чем тот сумел продолжить:
– Спасибо, мистер Йейтс, вы ответили на мой вопрос. И вот еще что: как по-вашему, понимает ли Руди разницу между правильным и неправильным?
– На мой взгляд, да.
– Спасибо. Ваша честь, вопросов больше не имею.
Трейси не стала задавать больше вопросов. Пусть Клей и набрал очки, но в ее задачу не входило доказать, что Руди был не способен понять то, что подписал.
– Мисс Джеймс, вызывайте второго свидетеля.
За Биллом Йейтсом последовал Бенни Дрэгон.
– Детектив Брюм решил взять Руди с работы и отвезти в участок на допрос, – сказал он. – Я возразил, что не позволю ему общаться с Руди, пока не поговорю с его матерью.
– Почему вы так заявили?
– Потому что понимал, что он хочет сделать из Руди подозреваемого в убийстве той девушки, нисколько ему не верил. Не сомневался, что Руди не совладает с таким гадом.
– Протестую! – Клей постарался, чтобы его голос прозвучал возмущенно, хотя был о детективе Брюме ровно того же мнения, что и Бенни Дрэгон.
– Принято. – Судья Уэнтвелл не стал дожидаться аргументов и посмотрел на свидетеля: – Мистер Дрэгон, придерживайтесь фактов. Нам не требуются непочтительные оценки.
– Прошу прощения, ваша честь.
Но Трейси не позволила, чтобы все так просто сошло на нет.
– Кого вы имели в виду, когда сказали «гад».
– Протестую!
– Протест отклоняется. В материалах судебного дела не должно быть неясностей. Продолжайте, мисс Джеймс.
– Спасибо, ваша честь. Мистер Дрэгон, вы хотите, чтобы я повторила вопрос?
– Нет. Когда я сказал «гад», то имел в виду Уэсли Брюма.
– Спасибо, мистер Дрэгон. И что вам ответил детектив Брюм, когда вы заявили, что не позволите общаться с Руди, предварительно не позвонив его матери?
– Стал мне грозить.
– Каким образом?
– Сказал, что напустит на мой магазин инспекцию отдела безопасности и гигиены труда. Я прекрасно понял, что он имел в виду.
Трейси решила на этом прервать допрос. Пауза. Интересно, хватит ли у Клея духа быстро отреагировать.
– Ваша честь, вопросов больше не имею.
– Мистер Эванс, свидетель ваш.
– Благодарю, ваша честь. Мистер Дрэгон, как по-вашему, детективу Брюму требовалось ваше разрешение, чтобы забрать Руди на допрос?
– Конечно, нет.
– То есть он мог войти в магазин и увести Руди, даже не поздоровавшись с вами?
– Видимо, так.
– Но у него хватило вежливости заговорить с вами и объяснить, в чем дело.
– Я бы не назвал это вежливостью.
– Как бы то ни было, он объяснил вам, как намерен поступить? – резко спросил Клей.
– Как будто да, – неохотно проворчал Бенни.
Уклончивый ответ разозлил Клея.
– Еще вам показалось, что детектив Брюм «как будто» вам грозит. А тот всего лишь оглядел ваш магазин и упомянул отдел безопасности и гигиены труда?
– Не показалось. – Клей задел Бенни за живое. – Я приехал из Чикаго и могу понять, когда мне угрожают. Безмозглому ясно: если коп что-то требует, а ему отказывают, а он тут же заговаривает об отделе безопасности и гигиены труда, – это угроза.
– Таково ваше мнение? – только и сумел придумать Четвертый, хотя постарался наполнить вопрос сарказмом.
– Да. Мое и тысяч других людей, если им зададут такой вопрос!
Клей оказался в тупике. Ему не оставалось ничего, кроме как презрительно посмотреть на свидетеля. Он только надеялся, что убедил судью – Бенни Дрэгон не желает сотрудничать с правосудием и оскорбляет служителей закона.
– Вопросов больше не имею, ваша честь.
Следующий свидетель также явился для Четвертого сюрпризом, и он почувствовал себя, как боксер в нокдауне.
– Защита вызывает Марию Лопес.
Это имя Клею ничего не говорило.
– Я секретарь в управлении полиции, – начала Мария. Она сообщила судье, что Элена пришла в полицейский участок 24 января в 15.16. Она помнила точное время, потому что Элена попросила зафиксировать его в журнале.
– Что произошло после того, как Элена Келли явилась в участок?
– Ничего. Мне было приказано оставить ее сидеть в приемной и ждать.
– Как долго?
– Наверное, минут двадцать. Затем к ней вышел поговорить детектив Шортер.
– Он вышел по своей воле или вам пришлось его вызвать?
– Мне пришлось его вызвать. Мисс Келли настояла, чтобы я еще раз сообщила, что она в полицейском участке.
– После этого ей разрешили увидеться с сыном?
– Нет.
– Вопросов больше не имею.
Клей отказался от перекрестного допроса.
Трейси продолжала наступать. За Марией Лопес последовала Элена, которая почти слово в слово подтвердила свидетельство секретаря полицейского управления, добавив только содержание своего разговора с Делом Шортером.
– Он сказал, что мой сын может оказаться очень ценным свидетелем, поскольку работает в открытом по вечерам магазине. Я чуть было не поверила. Но после того, как детектив продолжал говорить и стало ясно, что мне не дадут увидеться с Руди, я поняла, что все это только предлог. Детектив Шортер мне просто лгал.
Клей не мог пропустить последнего замечания.
– Ходатайствую о том, чтобы снять последнее предположение. Это мнение свидетеля в виде показания.
– Полагаю, свидетель вправе высказать свое мнение, если она считает, что ей солгали, – возразила Трейси.
– Поддерживаю, – кивнул судья. – Ходатайство отклоняется. Есть еще вопросы, мисс Джеймс?
– Нет, ваша честь.
– Перекрестный допрос, мистер Эванс?
Клей хотел установить при помощи матери Руди, что ее сын способен читать, писать и принимать решения. Но он уже добился такого показания от директора школы. К тому же всегда опасно держать на месте для дачи показаний сочувствующего подозреваемому свидетеля.
