Андрей Кивинов - Трудно быть мачо
Да, сцена в мотеле удалась. Классика. Антология анекдота. «Возвращается муж Дима из командировки…» Впрочем, в тот момент было не до анекдотов. Смешно, когда с другими…
Сразу за Димиными рогами Чернаков увидел отвертку. Приятных габаритов. С плоским жалом. При попадании в незащищенную часть тела пробивает ее насквозь. Инструмент, направляемый уверенной рукой, летел в лицо. С точки зрения мужа – в наглое рыло.
Но любовник оказался тоже не лыком шит. Благо, что ежегодно сдавал нормативы по физической подготовке, в том числе по искусству самообороны без оружия. До искусства, вообще то далеко, зачеты больше сдавались формально, и нож у инструктора был резиновым, но за двадцать лет даже обезьяна запомнит минимальный набор движений.
Упражнение номер один. «Защита от удара ножом спереди». Делай раз! Шаг вперед, блокируем руку нападающего с одновременным нанесением расслабляющего удара ногой в голень врага.
Вышло хреново. Ибо нож все-таки не резиновый, а удар не бутафорский. Жало зацепило скулу. Но, слава Богу, удалось захватить руку, после чего началось перетягивание отвертки, сопровождаемое первобытным матом с обеих сторон. Самое обидное, Дима не хотел ничего слушать, и предложения спокойно разобраться за столом переговоров понимания не нашли. «Убью, да убью… Обоих». Юля что-то кричала, но Чернаков не слышал, увлеченный единоборством.
Отвертку вырвать не удалось, в ход пошло упражнение номер два. (Печатается в инструкциях под грифом «Секретно») «Атака предметом, подвернувшимся под руку». Подвернулась бутылка с вином. (Спонсор драки – винодельческая кампания «Молдавские игристые вина». Наслаждение в каждом глотке!). Но в последнюю секунду Вячеслав Андреевич все же ослабил удар, из практики помня о непредсказуемых последствиях черепно-мозговых травм. Либо дураком останется, либо вообще падет смертью труса. А устранять соперника в его планы не входило. Поэтому удар получился скорее формальным. Легкое поглаживание по лысеющему темени.
Но этого хватило. Бутылка разбилась, молдавские пестициды бросились в атаку. Дима рухнул на ковер вслед за осколками.«А все-таки я его замочил, – подумал Чернаков, – хотя бы в переносном смысле». В прямом – Дима остался жив. Схватился руками за головушку, свернулся калачиком и нецензурно мычал, словно не доеная корова. Юля, вместо того, чтобы спокойно добить, бросилась к нему понесла какую-то чушь, вроде «Тебе не больно?…»
«За атаку игрока, не владеющего шайбой, на две минуты удаляется Вячеслав Чернаков, номер десятый…»
Запасы спиртного кончились, поэтому оставался один путь. На улицу. И побыстрее, пока к раненному не вернулись силы. Вячеслав Андреевич схватил одежду, обувь, сумку, не без усилий оторвал от раненого Юлю и вместе с ней выскочил из номера. Запер дверь снаружи, оставив соперника наедине с нетронутой закуской.
Поднявшись, бросил ключ на стойку портье.
– В нашем номере отдыхает молодой человек. Не беспокойте его. Будет стучать, не обращайте внимания. Он немного выпил.
– Конечно… А что у вас с лицом?
– Побрился неудачно…
– Может, вызвать «Скорую»?
– Спасибо, у меня в багажнике дежурный врач.
Они обулись прямо в холле и почти бегом покинули уютный мотель, так и не ставший для них родным. Чернаков зажал скулу платком, кое-как, одной рукой, вывел машину из конюшни. Проскочил по лесной дороге и выпорхнул на трассу.
В машине Юля расплакалась.
– И что теперь делать?… Он же меня убьет…
– Спокойно, придумаем что-нибудь… Откуда он свалился?
– На машине приехал. Я ее видела. На парковке.
– У него есть машина?
– «Копейка» отцовская. Рыжая такая. Во дворе стоит. Он на ней почти не ездит. Некуда, – Юля со страхом обернулась назад, опасаясь, что муж бросился в погоню.
– Но откуда он узнал, что мы тут? Может, разговор подслушал?
– Вряд ли… Я на кухне была, когда ты звонил. И потом, я ж не говорила, куда мы едем!
– Значит, все-таки прочухал… В принципе, за пол года мог. Ты ж не особо маскировалась.
– Старалась…
Чернаков вернулся на несколько часов назад, к моменту, когда забирал Юлю от дома. Они задержались на остановке на пару минут, не больше. Он протер заднее стекло и сразу поехал. По дороге в следующие позади машины особо не вглядывался, больше о предстоящем отдыхе мечтал. Да если б и вглядывался, слежку не срубил бы. Она только в сериалах хорошо рубится.
Но все равно, что-то не клеится. Чтобы грамотно «сесть на хвост» надо стоять на «товсь». Маловероятно, что Дима, проводив жену, за минуту раскочегарил покрытую плесенью машину и бросился в погоню. С другой стороны, если бы готовился к поединку, взял бы не автомобильную отвертку, а что-нибудь повесомей.
– Когда он в последний раз садился за руль?
– Не помню… Месяца два назад, кажется. Какая разница? Мне-то что делать?
– Говорю ж, придумаю!
Пока придумывалось не очень. Ситуация негуманная. Все равно, что за минуту до казни узнать, что палач забыл поточить топор и четвертует тебя тупым. Доигрались в любовь. Он то выпутается. А Юля? Может, привезти домой, познакомить с женой? «Это моя коллега по работе, мы давно дружим. Она немного поживет у нас, у нее с мужем конфликт интересов на почве нестыковок в семейных отношениях. Ты не против, дорогая?»
Юля свернула бинт, смочила его перекисью водорода, наложила на рану и приклеила пластырем. Чернаков, еще раз взглянув в зеркало, вывел машину на трассу.
– Слав, а ты его не очень сильно? Он не умрет? – Юля вспомнила, что Дима для нее, в общем-то, не самый последний человек, – может, зря его заперли?
– Нормально… Он у тебя все время такой буйный?
– Просто вспыльчивый… Но отходит быстро.
– Самая фиговая категория. Настреляют, нарежут, а потом сопли пускают, извините, мол, вспылил, а по жизни я живопись люблю. Поговорить то с ним реально?
– Не знаю, – Юля снова заплакала.
– У тебя есть где сегодня переночевать?
– У приятельницы, наверное, можно, с которой текилу пили. У нее муж сейчас в Швеции.
– Твой знает ее адрес или телефон?
– Нет… Телефон в моей трубке забит.
– Сейчас заскочим к тебе, заберешь все необходимое, потом поедем к ней.
Позвони, договорись.
Юля достала из сумочки трубку, но набрать номер не успела, та запела мелодией вызова. «Плакала береза…» «Номер не определен», – сообщил экран.
– Это, наверное, Дима…
– Значит, оклемался… Ответь.
Юля нажала кнопку.
– Алло… Да… Успокойся… Не твое дело… Ну и живи там…
Конец связи.
– Из номера ему, видишь ли, не выйти. Просит, чтоб мы вернулись и выпустили.
– Серьезно?.. То есть, он не совсем потерян для общества?
– В смысле?
– Раз не ломает дверь и не грозится убить… Отошел, слава Богу… Короче, я завтра возьму пару ребят из бывшего отдела, съездим, потолкуем с ним. Чтоб выкинул из дурной башки дурные планы.
Вячеслав Андреевич мог взять своих бойцов из «Заботы», того же Ерофеева, но опасался, что их роман с Юлей тут же станет достоянием гласности. С другой стороны, кого теперь бояться? Муж то все равно знает.
– На работу завтра не выходи. Отгул возьми или заболей. Вдруг, притащится с разборками.
– А потом?… Я же все равно не смогу с ним жить… В Сланцы возвращаться, к родителям?
Чернаков не ответил, потому что пока не знал, что ответить.
***В понедельник утром Чернакову позвонил Роман Романович Лутошин, большой человек из криминальной милиции.
– Поздравляю! Вчера еще один эпизод! Вы выбиваетесь в лидеры олимпиады!
– Жива?
– Тьфу-тьфу… Но пока без сознания. Девятнадцать лет. Увели «Тойоту – Раф», папин подарок. Ребята вошли в раж, бомбят уже без выходных.
– Я думаю, там не одна бригада. С отлаженным сбытом. Тачки – не бананы, с лотка не продашь.
– Не исключено… Ты говорил, у вас камера парковку пишет, глянь на всякий случай и справочку накатай. Я после обеда пришлю кого-нибудь.
Вячеслав Андреевич нашел Харламова и посадил его перед монитором, объяснив задачу. Хотя на успех особо не рассчитывал, даже если объектив зацепил машину, вряд ли можно рассмотреть лица. А номера наверняка замазаны. Либо липа.
Он посмотрел на свое отражение в стеклянной створке шкафа и захотел выпить. Руководству и подчиненным он заявил, что благородную рану получил на тренировке. «Смерть легавым от конька»!
Накануне, отвезя Юлю к подруге и отдав ей всю наличность, заехал в травмпункт. Врач наложил швы и подбодрил, пообещав, что шрам останется с Вячеславом Андреевичем до конца дней и ночей, если не сделать пластическую операцию. И надо радоваться, что не задет какой-то там нерв, иначе пациент мог лишиться симметричной улыбки.
Ирине он рассказал, что поранился на складе, о «рог» автокара. Ирина проронила: «Сочувствую» и больше ни о чем не спрашивала. Начать «серьезный» разговор Чернаков вновь не решился. Потому что за разговором надо действовать. Паковать чемоданы, собирать любимые игрушки и на выход. А куда? Первое время можно пожить у родителей, площадь позволяла, но как они отнесутся к его приключению? Мать то еще поймет, а батя – поборник морали, вряд ли. А дочка?
