Леонид Словин - Не называй меня майором...
— Женщине, мужчине?
— Без понятия…
С очередным неторопливым глотком пива неожиданно пришла догадка:
— Что он ещё оставил, кроме визитки?
Цуканов попал в точку. Охранник объяснил:
— Спросил: «Конверт есть?» Я нашел. «Оставлю у вас несколько своих бумаг. Здесь они будут целее. Вы народ честный, порядочный. Завтра заеду, постараюсь отблагодарить… «И так с концами….
Цуканов отставил банку.
— А бумаги? Целы?
— Куда они денутся?! — Охранник достал из под стойки заклеенный плотный конверт.
— Покажи, — Цуканов протянул руку.
Охранник забеспокоился:
— А если Коржаков явится?!
— Скажешь милиция изъяла. Направишь ко мне… — Цуканов уже завладел конвертом. — Посмотрим, что в нем. Составим протокол … Так?
— Так… — Обеим торфушкам было тоже интересно.
Цуканов надорвал конверт, выложил на прилавок содержимое.
В конверте оказались документы. Первым бросился в глаза новый заграничный российский паспорт. Вместе с ним лежала ещё потрепанная книжка незнакомого Цуканову подмосковного санатория. Еще заместитель Игумнова кредитную карточку «Альфа-банка»…
«Оставил все, что удостоверяло его личность…»
Коржаков словно собирался идти в разведку в тыл врага.
«Или в баню…»
После разговора с Кириллычем Цуканов знал, что все это могло означать.
«Коржаков заметил, что его п а с у т, заскочил в ближайшую палатку…»
— Он долго пробыл у вас?
— Да нет. Это все быстро.
— Еще конверт найдется? — спросил Цуканов.
— Вот, последний…
— Конверт за мной… — Он аккуратно запечатал документы.
Мысль его не прекращала работать:
«Преследователи потеряли Коржакова на площади. Не знали, где он. Поэтому установили наблюдение за „фиатом“ и по периметру. Как только Коржаков подошел к машине, его взяли…»
— Еще пивка? — спросила все та же торфушка.
— Нет, спасибо.
Пора было уходить.
Оставалось замаскировать свой интерес к Коржакову.
— Я постараюсь найти его и все вручить. Не это сейчас главное. Главное — это убийство, что сегодня на платформе…
Ему удалось переключить их внимание с Коржакова на недавние события.
— Так вы говорите, народу ночью было немного…
— Считай никого…
— Так уж и никого…
Торгаши принялись вспоминать.
— Детектив этот Борис… Потом два кавказца. ..
— Молодая пара, что купила ананас…
— Всего пять человек?!
Все та же энергичная торгашка напомнила:
— Еще два мента. Как обычно. Взяли бутылку «Гжелки»… Это наверное уже около часа ночи…
— Знаете их?
— Здешние домодедовские опера. На линии живут… Вы уходите?
***
Туповатый сержант на подходе к мосту ничего не пожелал слышать, показал Цуканову куда-то в сторону. Зам не стал спорить. Опытным глазом он приметил бурое пятно на снегу, рядом с тротуаром, потом у лестницы. Кто-то сбегал тут сверху, оставляя вокруг кровавые брызги…
Цуканов оставил в стороне ментовскую цепочку, перешел пути. Впереди был маневровый парк с разбросанными в ночи как попало синими и красными сигнальными огнями. Рассвет ещё не чувствовался в прозрачной черноте неба.
Место происшествия можно было узнать издалека: длинные тени на фоне мощных зажженных фар передвижной криминалистической лаборатории.
В оперативной группе было человек восемь. Цуканова тут знали.
Осмотр подходил к концу.
Тело убитого уже лежало на носилках, прикрытое новой трехцветной курткой. Цуканов поднял край, чтобы взглянуть. Убитый был мужик до тридцати, коренастый, лотный, с толстой золотой цепью на шее.
Цуканов поправил куртку. Большинство пострадавших в разборках выглядели примерно одинаково: молодые, накачанные. Возраст жертв в последние годы сильно понизился. К этому уже успели привыкнуть.
Домодедовский начальник розыска взял быка за рога:
— Стреляли в него на в а ш е й з е м л е — на переходном мосту… Мы все зафиксировали. Так что пусть твой майор-дежурный сунет схему разограничения себе в…
Внешне он был мало походил на коллегу — высокий, с блестящими глазами на выкате, с усами подковой. В деле — такой же продукт «борьбы» за раскрываемость — их можно было запросто менять местами.
— Это как начальство решит. Нам-то что с тобой?! — Цуканов рассудил мудро — достал сигареты. — Ты как сейчас? В завязке?
Тот постоянно бросал и тут же снова начинал курить. Накануне он снова завязал.
— Одну можно. Одна роли не играет.
От него Цуканов узнал последние самые свежие новости.
— Убитый, его кличка Соха. Видновский авторитет. В прошлом чемпион по боксу… Документов, правда, при нем никаких. Только пачка сигарет и зажигалка… Но я уверен, это он… — Он несколько раз подряд затянулся. — Представляешь, что предстоит ?! Какая разборка должна начаться… Братва ведь это так не оставит! Убийцу достанут из под земли…
Цуканова интересовало свое:
— Оружие нашли?
— Нет. Только гильзы. Эксперт повез их к себе.
Они ещё поговорили.
— Я сейчас… — Цуканов направился к переходному мосту.
Наверху он увидел «Штирлица». Подполковник наверняка воспользовался документом прикрытия, каких всегда полно в спецслужбах. Менты разглядывали его откровенно враждебно.
«Чуют волка…»
Но милицейское оцепление его пропустило.
Цуканов принялся осторожно взбираться навстречу.
С этой стороны на лестницы были тоже кровавые потеки, здесь тащили смертельно раненного Соху. На самом переходном мосту ничего уже нельзя было рассмотреть, кроме такого же бурого пятна но уже на настиле. Размеры позволяли предположить, что ранение было очень серьезным. Соха после него уже не смог оправиться…
— Смерть мгновенная… — констатировал «Штирлиц». Он был уже рядом, поднял воротник, на мосту тянуло прилично.
— Пропустили? — поинтересовался Цуканов.
— А куда они денутся?! «Поступаете в распоряжение предъявителя данного документа». И подпись вашего заместителя министра и печать… — он взглянул на Цуканова. Глаза его ничего не выражали, кроме безучастного внимания.
— Да-а…
«С такой бумагой, смотришь, он и нас с Игумновым к себе пристегнет…»
Цуканов поспешил перейти к делам:
— Как с монтерами пути?
— Там порядок…
Оказалось, домодедовцы ещё раньше переписали работавших ночью монтеров пути и с некоторыми успели даже побеседовать. Из результатов опроса они не делали тайны.
— Ночью на парке никого и ничего не видели.
— А как со списками?
— Тоже. Завтра к вечеру обещали прислать…
Цуканов вздохнул:
«За этими списками мы ещё наездимся…»
Но комментировать не стал: знал — через месяц, не позже, сегодняшний «Штирлиц» объявится в новой должности.
«А уж должность эта низкой никому не покажется…»
Высокое начальство не забывало, что погорел он, выполняя его приказ, а потом, когда изгнали из элитного подразделения и при всех проверке, никого не назвал, не сдал, как бы не хотели недоброжелатели.
Работу подполковнику подыскивали на самом верху. Но сразу назначить на неё было нельзя — только с несколькими короткими остановками. Первая и самая короткая должна была стать эта — в Линейном Управлении…
— Ко мне что-нибудь ещё есть? — спросил «Штирлиц».
Цуканов обрадовал:
— Вам придется съездить в Москву…
— Сейчас?!
«Штирлиц» был непротив слинять. Он тоже понял: домодедовцы не оставили мысль передать ж е л е з к е ночное убийство. Вопрос решается на Верху. Если это произойдет, тут можно было застрять на сутки…
— Надо срочно отвезти документы…
— Всегда готов…
Цуканов передал конверт.
— А транспорт?..
— В том и загвоздка…
Получалось неудобно с подполковником, может , с завтрашним начальником Управления.
Цуканов заменжевался . Но выбора не было.
— К сожалению, транспорт только попутный. Водитель подбросит вас до поста, переговорит с инспектором ГИБДД. Тот поможет… В Москве надо будет сразу отдать это начальнику розыска. Игумнову.
— Ясно. Что-нибудь передать на словах?
— Ничего. Он знает.
— Что-нибудь еще?
— Нет, езжайте.
«Штирлиц» пошел к машине.
— Цуканов!.. — зама окликнул домодедовский начальник розыска — он тоже поднялся на мост. — Качан с тобой?
— Нет. Он тебе нужен?
— Не мне… — Он провел по усам. — Звонил старший опер. Спрашивал …
— А что? Как с ним связаться? — Цуканов сразу заинтересовался.
— Да никак! — начальник розыска осторожно взял из пальцев Цуканова зажженную сигарету, затянулся. — Теперь только завтра. Старший опер, он, живет за разъездом Белопесоцким, в деревне. И так непонятно, как дозвонился. С ним до утра никакой связи…
— Жаль…
Цуканов достал ещё сигарету, прикурил. Домодедовец снова глубоко затянулся. Несколько секунд кайфовал .
