Эд Макбейн - Легавые
– Сколько же из них, по-твоему, клюнет?
– Большинство. Если не все.
– А легавые?
– Что легавые? Они до сих пор не знают, кто мы такие. И вряд ли узнают.
– Надеюсь, ты прав...
– Конечно, прав.
– Что-то меня смущают легавые, – признался Бак. – Ничего не могу с собой поделать.
– Напрасно беспокоишься. Эти суетливые людишки работают по старинке. Полицейские в этом городе похожи на заводные игрушки. Они могут делать только то, что позволяет их устройство. Это человечки-автоматы, которые бессмысленно топчутся по кругу. Поставь на пути у них препятствие – кирпичную стену или ящик из-под апельсинов, – и они будут топтаться на месте, пока не кончится завод. Их ноги будут шевелиться, но они останутся там, где были. – Глухой улыбнулся. – Я, друзья мои, и есть кирпичная стена.
– Или ящик из-под апельсинов, – хмыкнул Бак.
– Нет, – поправил его Ахмад. – Конечно же, кирпичная стена.
Глава 10
Утром следующего дня кое-что прояснилось. В десять часов в следственный отдел позвонил Толстяк Доннер. К этому моменту сотрудники окончательно сломали головы, пытаясь разгадать, что же замыслили Ла Бреска и Калуччи, что именно должно произойти пятнадцатого марта и в котором часу. Было немало и других вопросов. Кто такой Дом (у которого, похоже, вообще не было фамилии)? Кто такая блондинка, на чьей машине в пятницу Ла Бреска скрылся от преследователя? Детективы надеялись установить личность хотя бы одного из них, чтобы прикинуть, какое дельце им предстоит. Тогда можно будет понять, связано ли оно с убийством Каупера и Скэнлона и какое отношение имеет Ла Бреска к Глухому. Вопросов было множество. Оставалось найти того, кто мог бы на них ответить.
Доннера тотчас соединили с Уиллисом.
– Вроде бы я сообразил, кто такой Дом, – сказал Толстяк Доннер.
– Отлично! – обрадовался Уиллис. – Как его фамилия?
– Ди Филиппи. Доминик Ди Филиппи. Живет в Риверхеде около старого «Колизея». Знаешь это место?
– Да. Что ты узнал о нем?
– Он работает в «Коаксиальном кабеле».
– А что это?
– Что именно?
– То, что ты сказал. Это название или код?
– Какой еще код?
– Коаксиальный кабель.
– Это группа.
– Группа кого?
– Музыкантов, – сказал Доннер.
– Оркестр?
– Да, только теперь они называют себя группами.
– При чем же тут коаксиальный кабель?
– Это название группы.
– Ты меня разыгрываешь?
– Нет, это действительно так.
– Что же там делает Ди Филиппи?
– Играет на ритм-гитаре.
– Где он живет?
– Норт-Андерсон, триста шестьдесят пять.
– Это в Риверхеде?
– Да.
– Почему ты думаешь, что это наш клиент?
– Он большой артист, – сказал Доннер. – В последнее время сообщает всем, что продулся в пух и прах на боксе, говорит, что просадил не меньше двух-трех сотен. На самом же деле он проиграл полтинник.
– Дальше.
– И еще: с недавних пор он стал болтать, будто знает кое-что насчет одного дельца, которое кое-кто намерен очень ловко провернуть.
– Кому болтает?
– Один парень из этой группы давно балуется наркотиками. Начал, когда группы и в помине не было. Через него я и вышел на Ди Филиппи. Мой парень говорит, что на днях они вместе были в двух-трех притонах и Ди Филиппи трепался насчет дельца.
– Он сказал, в чем оно заключается?
– Нет.
– Курили марихуану?
– Да. Светская жизнь...
– Может, Ди Филиппи просто обкурился марихуаны?
– Это запросто.
– Тогда он мог все выдумать.
– Вряд ли.
– Он не говорил, когда должно состояться дельце?
– Нет.
– Невелик улов.
– Но полсотни-то стоит, а?
– Десятку, – сказал Уиллис.
– Слушай, я же из кожи лез вон, чтобы раскопать для тебя этого Дома.
– Кстати, чуть не забыл, – сказал Уиллис.
– Да?
– Прогони свою дочку.
– Кого-кого?
– Я имею в виду ту самую девицу. Когда я зайду к тебе в следующий раз, чтобы духу ее не было!
– Это еще почему?
– Я тут подумал и решил, что мне это не нравится.
– Я уже дважды ее выставлял, – сообщил Доннер. – Но она оба раза возвращалась.
– Тогда, может, ты купишь ей на эту десятку билет домой в Джорджию?
– Запросто. И еще десятку пожертвую Армии спасения, – ехидно отозвался Доннер.
– Короче, чтоб ее больше не было!
– С каких это пор ты стал таким моралистом?
– Минуту назад.
– Я думал, ты деловой человек.
– Правильно думал. Давай договоримся: ты прогоняешь эту девицу, а я забываю все, что знаю о тебе сейчас и что узнаю потом.
– Ты это серьезно?
– Абсолютно. Я не хочу, чтобы она жила у тебя. Если я еще раз застану ее в твоем доме, то поступлю с тобой по закону.
– И потеряешь ценного работника.
– Что поделаешь, – вздохнул Уиллис. – Придется стиснуть зубы и обойтись без тебя.
– Иной раз я сам себе удивляюсь: зачем я помогаю таким, как ты? – вздохнул Доннер.
– Когда у меня будет свободная минутка, я тебе растолкую, – пообещал Уиллис. – Ну как, договорились?
– Ладно. С тебя полтинник.
– Я сказал – десятка!
– Ну хотя бы двадцать.
– За такую ерунду?
– Но это же след.
– И не более того.
– Ну и что? Такие сведения стоят четвертной, не меньше.
– Ладно, получишь пятнадцать, так уж и быть, – сказал Уиллис и повесил трубку.
И сейчас же опять зазвонил телефон.
– Восемьдесят седьмой участок, Уиллис слушает.
– Хэл, это Арти, из школы.
– Слушаю.
– Пять минут назад Ла Бреска позвонил матери.
– Они говорили по-итальянски?
– По-английски. Он сказал ей, что ждет звонка от Доминика Ди Филиппи. Похоже, это наш клиент, а?
– Похоже, – сказал Уиллис.
– Он велел передать Ди Филиппи, что встретится с ним в обеденный перерыв на углу Соборной и Седьмой.
– Ди Филиппи еще не звонил?
– Нет. Они говорили минут пять назад.
– Отлично. Когда, говоришь, они должны встретиться?
– В половине первого.
– На углу Соборной и Седьмой?
– Именно, – сказал Браун.
– Мы пошлем туда человека.
– Я еще позвоню, – сказал Браун. – У меня ведь есть второй клиент.
Он перезвонил через пять минут.
– Звонил Ди Филиппи, – сообщил он. – Миссис Ла Бреска передала ему то, что просил сын. Ну что, нашли наконец кого искали?
– Очень может быть, – сказал Уиллис.
* * *Мейер и Клинг сидели в «крайслере» на Соборной улице и наблюдали, как Тони Ла Бреска топчется у автобусной остановки. Часы на соборе показывали 12.20. Ла Бреска пришел раньше и явно нервничал. Он ходил взад и вперед по тротуару и поглядывал то на соборные часы, то на свои.
– Историческая встреча, – усмехнулся Клинг.
– Совещание на высшем уровне, – сказал Мейер.
– Точно. Ла Бреска скажет Дому, что решено поделить добычу на троих. А пока Калуччи обдумает, утопить его в реке или нет.
– Убежден, что старину Дома закатают в асфальт. Готов побиться об заклад.
Часы на соборе пробили половину. Площадь наполнилась звоном. Некоторые прохожие поглядывали на колокольню. Но большинство, подняв воротники, спешили дальше.
– Что-то Дом запаздывает, – сказал Мейер.
– Полюбуйся на Тони, – отозвался Клинг. – С ним сейчас случится припадок.
– Это точно, – усмехнулся Мейер.
В машине была включена печка – тепло, уютно, хотелось подремать. Он не завидовал Ла Бреске, топтавшемуся на перекрестке, продуваемом всеми ветрами.
– Как будем действовать? – осведомился Клинг.
– Когда встреча в верхах закончится, беремся за Дома.
– А почему бы не взять обоих?
– Что же мы им предъявим?
– Нам стало известно, что Ла Бреска что-то задумал. Сговор с преступными намерениями, статья пятьсот восьмидесятая.
– Разве это повод для ареста? Я бы проследил за ними и взял тепленькими на месте преступления.
– Если он связан с Глухим, – сказал Клинг, – то уже совершил два преступления. Причем тяжких.
– Если бы да кабы...
– Думаешь, он не знает Глухого?
– Боюсь, что нет.
– Я в этом не уверен, – сказал Клинг.
– Может, Дом внесет ясность?
– Если придет.
– Который час?
– Без двадцати.
Они продолжали следить за Ла Бреской. Тот расхаживал взад и вперед, заметно нервничал, похлопывая себя по бокам, чтобы согреться. На нем была та же бежевая куртка, в которой он приходил за банкой в Гровер-парк, тот же зеленый шарф и те же ботинки.
– Смотри! – шепнул вдруг Мейер.
– Что такое?
– Машина на той стороне. Подъезжает к тротуару.
– Ну и что?
– Это тот самый черный «бьюик», Берт. А в нем блондинка.
Мейер завел мотор. Ла Бреска заметил «бьюик» и быстро зашагал к нему. Детективы отчетливо видели, как взметнулась грива блондинки, когда она наклонилась открыть дверцу Ла Бреске. Тот сел в машину. «Бьюик» тронулся с места.
– Что будем делать? – спросил Клинг.