Фридрих Незнанский - Уйти от себя…
Он уже планировал их совместное будущее, огорчаясь лишь тому, что после приезда Лены его ставку придется делить на двоих. В школе полагалась только одна штатная единица словесника. А если он к ней переедет, придется ее ставку делить. Не такие уж большие деньги они получали, чтобы их еще и половинить. Женя предложил выход: в его школе учительница пения уходила в очередной декретный отпуск, а Лена в далеком детстве закончила музыкальную школу по классу баяна. На уроках пения ничего такого особенного не требуется, наяривай себе на баяне да распевай песни про Чебурашку и голубой вагончик. А дети радостно будут подпевать. Хоть и шумно, зато весело. Пришлось Лене огорчить своего многолетнего поклонника и напомнить, что за эти долгие годы в ее сердце никаких изменений не произошло. К Жене она испытывает только дружеские чувства. А баян — напоминала она — возненавидела еще со времен учебы в музыкальной школе. И как только сдала последний экзамен, уговорила маму продать инструмент. Чтобы с глаз долой — из сердца вон.
А тем временем активизировался молодой милиционер Петя Волохов, оказывая ей всякие знаки внимания и норовя то ухватить за руку, то отнять портфель с учебниками, то подхватить сетку со школьными тетрадями, которые она несла домой на проверку. Зимой однажды подстерег и сорвал с рук варежки. Думал, побежит за ним и станет упрашивать, чтобы отдал. Наверное, хотел таким образом заманить ее к себе домой. Так он понимал ухаживание за девушкой. Но она ушла гордо и не оборачиваясь, злясь на этого придурка, а дядя Володя порылся в закромах и отыскал старенькие варежки своей жены — совсем еще приличные.
Петя ей совсем не нравился, но резко его отшивать она боялась. Что-то у него в глазах было опасное. И наловчилась избегать его, ныряя в первый же попавшийся двор, якобы поговорить с родителями об успеваемости их чада. Если они сталкивались в клубе, где директор школы любила проводить различные школьные мероприятия, вокруг нее всегда толпилась ребятня. А голосистые ученики кого угодно могли отвадить, поскольку любили говорить одновременно, перекрикивая друг друга. От их воплей, разносимых эхом по коридору клуба, закладывало уши.
Но больше Волохова она опасалась казака Сергея Ковальчука. Тот действовал более уверенно и нагло, своими ухватками показывая, кто хозяин в станице, и буквально преследовал ее, подстерегая в самых неожиданных местах. Однажды, криво ухмыляясь, заявил, что все равно ей никуда от него не деться. И пусть не строит такие испуганные глаза. У него самые нормальные намерения. Пора уже понять, что она станет его женой, как бы ни бегала от него. Потому что у нее в запасе год, не больше. В двадцать четыре девушки уже считаются старыми. И если будет так кочевряжиться, он тоже, может быть, перестанет обращать на нее внимание.
— А где твои женихи? — Сергей приложил ко лбу ладонь козырьком и обвел улицу орлиным взором. — Нет у тебя женихов. И не будет. Все меня боятся! — торжествующе добавил он.
Лена и сама его боялась, поэтому по вечерам никогда не ходила в клуб — ни в кино, ни на танцы. Боялась, что, если встретится с настырным и опасным кавалером в темноте с глазу на глаз, справиться с ним не сможет. Сергей Ковальчук был здоровенным, метра под два ростом. Так что лучше не рисковать. Хотя местные молоденькие учительницы приглашали ее повеселиться за компанию. В родном Краснодаре она не отказывала себе в удовольствии потанцевать в студенческом клубе на дискотеке, здесь ей это даже не приходило в голову. Где-то внутри постоянно жило ощущение опасности. Лена знала: в станице происходят темные дела, дядя Володя не раз предостерегал ее, чтобы никуда вечерами не ходила. В учительской иногда вполголоса обсуждали криминальную обстановку в округе. Но все сходились на том, что свои подозрения и версии лучше держать при себе. Если милиция делает вялые попытки навести порядок, и ей это почему-то не удается, то что говорить о простых жителях? В станице трудно было что-то скрыть от чужих глаз. И поэтому опасных соседей жители знали в лицо.
Лена иногда пыталась поговорить с дядей Володей, выяснить, почему некоторых станичников надо избегать и какие за ними числятся грехи. Но он пресекал все ее расспросы. Только однажды, еще в прошлом году, пришел домой разъяренный, сорвал с себя милицейскую форму, сунул ее узлом в шкаф и долго мерил шагами комнату. Потом крепко выпил, а к утру, проспавшись, заявил, что ушел из милиции. Намекнул, что местные бандиты купили все отделение милиции на корню, а с такой милицией он не хочет иметь никаких дел. Лучше будет дома сидеть, на картошке и козьем молоке. Поэтому вечера она проводила с дядей Володей у экрана старенького телевизора, если не читала или не штопала его носки.
Вот и сегодняшнее утро она начала с того, что подхватила ведра и поспешила через дорогу к колодцу запастись водой. Утро было прохладным, она даже пожалела, что не набросила кофточку. Все-таки уже середина сентября. Во дворах слышались голоса, но в воскресенье ранним утром ребятня еще спала. Сделав несколько ходок за водой и наполнив цинковые баки, она встретила только соседку тетку Варвару, которая неторопливо шла к колодцу, позванивая ведрами. Лена заглянула в старенький буфет и решила, что нужно сходить в магазин. Хлеб закончился, сладкого к чаю тоже нужно было прикупить, они оба с дядей Володей любили полакомиться. Вчера в магазин был завоз, продуктовая машина приехала только к вечеру. Может, привезли что-нибудь свеженькое. Если продавщица Галя еще не успела по нужным людям распределить дефицит, можно было надеяться, что и ей достанется. Лена выкатила велосипед, крикнула дяде Володе, что собралась в сельмаг, и покатила по пыльной дороге, подставляя лицо утренним солнечным лучам. Впереди был целый выходной, еще столько всего можно было сделать! А главное, дома ее ждала книга «Сто лет одиночества», которую Лена еще не читала и уже два месяца стояла за ней в очереди. Книгу привезла из городской библиотеки учительница математики. С тех пор учителя передавали ее из рук в руки, читали медленно, всем было некогда. Дольше всех книгу держал физик Витя. И держал бы еще, но Лена его пристыдила: дескать, если читать по слогам, то за это время можно было бы перечитать уже трижды. Витя потом признался, что хотел ее заныкать, очень она ему понравилась. И если бы с одной стороны его не пилила жена Наташа, учительница английского языка, а с другой не подгоняла настырная Лена, фиг бы он расстался с книгой. Мужику уже двадцать семь лет, а сущий ребенок. Лена знала, что из сельской библиотеки он в свою домашнюю постепенно перетаскал самые интересные книги, по секрету убеждая Лену и Наташу, что их все равно здесь никто не читает. Некоторые — он смотрел по формуляру — лет по десять лежали, ни разу не востребованные, совсем новенькие. Иногда встречались книги с неразрезанными страницами, типографский брак. Воровать, конечно, грешно, но Лена считала, что не имеет морального права осуждать коллегу. Однажды она тоже украла книгу в библиотеке Дома учителя в Краснодаре — сборник стихов Лонгфелло. Совершенно непонятно, зачем. Могла ведь взять почитать, потом вернуть. Но что-то ее подтолкнуло, и, пока библиотекарь отвлеклась, Лена сунула книгу за пазуху. Потом много раз обдумывала, как бы ее подбросить обратно. Но оказалось, что это еще сложнее, чем воровать. Так и оставила себе это красивое иллюстрированное издание в зеленом переплете, засунув подальше в глубину книжного шкафа. Чтобы не попадалась на глаза и не мучила совесть.
Лена крутила педали, свежий ветерок приятно дул в лицо. Хорошо быть самостоятельной и независимой. Да еще с таким надежным дядей Володей под боком. Невзирая на ее молодость, он прислушивался к ней. А главное, ей почти удалось отвадить его от чарки.
12
Встречный поезд с грохотом пронесся мимо, но Турецкого не разбудил даже пронзительный свист его сигнала. Он проснулся только тогда, когда его поезд резко дернулся, неожиданно остановившись, и со столов со звоном полетела посуда. Турецкий поднял голову, мутным взглядом обвел вагон, пока еще не очень понимая, что случилось. Во внезапно установившейся тишине он услышал чей-то раздраженный голос:
— Вот хулиганье, стоп-кран сорвали…
Взгляд Турецкого остановился на официанте, который проходил мимо него с подносом грязной посуды.
— А где?.. Тут со мной мужчина сидел… Олег…
Официант ехидно ответил:
— Сидел, и не только — все пытался вас поднять. Да терпение у него лопнуло… Наверное, в купе вас ждет. Кстати, пора уже расплачиваться. А то жди, когда вы проспитесь…
— Да-да, конечно.
Турецкий полез во внутренний карман куртки за бумажником, в недоумении охлопал все остальные карманы, пошарил в карманах джинсов. Взгляд его скользнул по столу — ни барсетки, ни кольца на стебле цветка. Уже понимая, что произошло, он вскочил из-за стола.
