Нора Робертс - Иллюзия
Она перевела взгляда на Рорка, решив, что он может это знать, но не стала отвлекать его таким в общем-то незначительным, пустяковым вопросом.
В колледжах Парзарри постоянно получал стипендии. Он явно был очень способным юношей. Родился в Нью-Джерси, в семье официантки и водителя такси, у которых, кроме него, было еще двое детей. Снова денежные проблемы, по крайней мере, в прошлом.
В настоящее время все изменилось. Надежная, хорошо оплачиваемая работа, разумно вложенные деньги, неплохая квартира в Верхнем Ист-Сайде, всего в нескольких кварталах от места работы.
Ничего криминального за ним не числится. Есть несколько транспортных нарушений, но до уровня Джима Арнольда явно не дотягивает. В основном штрафы за превышение скорости. Всегда есть люди, которые постоянно куда-то торопятся. Возможно, Чаз спешит разбогатеть.
Ева отложила эту информацию в сторону — ей надо отлежаться — и принялась за чтение отчета Пибоди о допросе Джаспера Милка, затем доклада Кармайкл и отчета Сантьяго о допросе дизайнера интерьеров.
Ева почувствовала, что всей этой информации надо дать время вылежаться, поэтому встала, включила кофеварку и поставила кружку на стол Рорка.
— Спасибо. — Он откинулся на спинку кресла и взглянул на Еву. — Сколько с меня?
— Пара ответов и/или мнений.
— Вполне могу себе такое позволить.
— Скажи, у тебя появились какие-нибудь соображения?
— Конечно. — Рорк улыбнулся и взял кофе. — Прежде всего я должен сказать тебе, что ты вряд ли имеешь дело с чем-то спонтанным и плохо подготовленным. Две компании из представленных в этих бумагах — очень крупные. У них имеются дочерние фирмы, благотворительные фонды, огромные штаты сотрудников, амортизационные отчисления и тому подобное. Мне нужны основные данные по ним. И не думай, что я смогу отыскать удобную колонку цифр, озаглавленную «деньги, которые мы растратили» или «присвоили» или «то, чего не было и быть не могло».
— А что значит последнее?
— То, что иногда компании или отдельные их сотрудники начинают жульничать как бы в противоположном направлении, чтобы успокоить акционеров, потенциальных клиентов, инвесторов и советы директоров. Это, так сказать, «оптимистический подлог».
— Понятно.
— Здесь есть один аудит, связанный с возможным слиянием компаний, другой — в соответствии с уставными нормами и третий — по распоряжению суда. Создается впечатление, что жертва занималась примерно тем же, чем занимаюсь сейчас я. Вначале она хотела получить общее впечатление об анализируемых документах. Она отметила несколько вопросов по всем трем. Ничего существенного, правда, но ведь работала она с ними совсем недолго.
— Как ты думаешь, располагала ли она, по крайней мере, на момент своей смерти, какой-либо серьезной компрометирующей информацией?
— Не могу сказать точно, но мне кажется, что ничего особенно компрометирующего в этих документах нет.
— Хорошо. У меня есть несколько подозреваемых. Я хочу посоветоваться с тобой относительно одного из них. Он владеет собственной семейной компанией, существующей уже не первое поколение. Примерно десяток лет назад дела у него пошли очень, очень плохо. Ему удалось выстоять, но с огромным трудом. Пришлось брать ссуды, продать часть имущества. Он начинал какие-то более мелкие предприятия и порой терял деньги на них.
— А каково число сотрудников компании?
— В хорошие времена их было около пятидесяти, а в период спада дошло примерно до двадцати. Я плохой специалист в вопросах бизнеса, но мне кажется, что ему следовало бы сократить их число еще вдвое. Зарплата сотрудникам съедала у него большую часть доходов.
— Он сохранял в штате наибольшее количество сотрудников, которое только мог себе позволить. В близкой перспективе это, возможно, не самая лучшая стратегия, но в дальней — вполне разумная. Ты знаешь своих сотрудников, а они, со своей стороны, уверены, что могут рассчитывать на тебя.
— Да, я тебя поняла. В настоящий момент у него тридцать два сотрудника, и некоторые из них работали в компании до наступления тяжелых времен, когда ему пришлось с ними расстаться. А теперь они снова вернулись к нему.
— Может, это преданность? Обычная лояльность. Они знали его как хорошего руководителя, и, когда дела снова пошли на подъем, эти ребята вновь вернулись к нему.
— Может быть.
— А каков статус компании? Есть в ней акционеры? — уточнил Рорк.
— Нет, это его собственное дело. Семейное. Строительная компания.
— Да-да, помню. Примерно с десяток лет назад дела в строительном бизнесе действительно шли неважно. Вообще во всем, что было связано с недвижимостью, продажей жилья. Пузырь лопнул.
— Какой пузырь?
— В жилищной сфере. И не впервые. Многие люди потеряли жилье, а когда подобное случается, те, кто обслуживает жилые здания, кто ремонтирует их и строит, тоже теряют работу. Это тяжелое время для очень многих, и особенно для тех, кто любит рисковать, а затем пожинать плоды в дальней перспективе. Кстати, в период экономического спада я приобрел много недвижимости. Ты полагаешь, что этот человек и есть убийца?
— Нет. Пока у меня нет никаких доказательств. Однако, как ты совершенно правильно заметил, ему или кому-то из его бригады могли заплатить за передачу кодов от входной двери.
— Но, насколько я вижу, тебе эта идея тоже не очень нравится, и ты еще больше склонна ее отвергнуть, после того как ознакомилась с характеристикой на него.
— Ты прав, она мне не нравится. Все тоже как-то не складывается: недостаточно времени для того, чтобы найти нужного человека, предложить ему то вознаграждение, которое он примет. Ну, конечно, если они не были каким-то образом связаны до того. Но я такой связи пока не вижу.
Ева глотнула кофе.
— Практически то же самое у меня и с той женщиной, дизайнером интерьеров. Великолепная репутация. С полицейскими, которых я наслала на нее, она была предельно откровенна. В превосходных отношениях с рабочими, с клиентами и руководством компании.
— Ну, что ж, значит, даже если ты не можешь их полностью исключить из списка подозреваемых, они все равно находятся в самом его конце.
— Да. Есть, правда, возможность того, что они могли кому-то передать коды случайно, по недосмотру. — Ева повернулась и взглянула на экран. — Таким образом, у меня остаются члены партнерства и аудиторы, работу которых жертва приняла на себя. Или кто-то еще из сотрудников бухгалтерской фирмы, но, исходя из того, что ты только что сказал мне, это маловероятно.
— Они бы знали, что она не располагает ничем серьезным и нет никаких причин убивать ее. С другой стороны, если они действительно были заинтересованы в уничтожении имеющейся у нее информации, то, имея доступ во все кабинеты в качестве начальства, они могли бы без особого труда проникнуть в ее кабинет после окончания рабочего дня и почистить файлы на ее компьютере. Все это гораздо легче и безопаснее, чем убийство.
— Согласна. Ты прав. В таком случае у меня остаются члены партнерства, то есть руководство, общие для обеих компаний клиенты и два бухгалтера в Лас-Вегасе. Один из них не мог общаться с ней, так как находился в коме, а другой хотя и мог, но весьма ограниченно.
— Вряд ли кто-то из них мог организовать нападение на нее, оказавшись в таком положении.
— Да, ты прав. Вряд ли можно представить себе бухгалтера, лежащего в отделении интенсивной терапии за тридевять земель, в Лас-Вегасе, и оттуда «заказывающего» своего коллегу. «Заказ» поступил откуда-то еще. Но, если он как-то связан с документами, один из них или даже оба к этому причастны. Они оба слишком хорошие профессионалы, чтобы упустить нечто существенное в доверенных им бумагах.
— Ты изучила состояние их собственных финансов?
— Да, и у одного из них довольно сложная финансовая ситуация. Два брака, трое детей, один учится в очень дорогом колледже, другая — не в ладах с законом, проходила курс психологической реабилитации в дорогой частной клинике.
Ева указала на экран, на котором появилась фотография Арнольда.
— У него есть дом в Квинсе и три автомобиля, за которые он продолжает расплачиваться. Чтобы у тебя возникло желание заполучить что-то, ты должен узнать об этом, увидеть, представить. А если ты видишь это очень часто, постоянно имеешь с ним дело, но оно всегда принадлежит кому-то другому?
— Ты начинаешь желать его еще больше. По крайней мере, я всегда так делал.
— Верно. На первый взгляд он производит впечатление обычного парня, но только на первый взгляд. Второй — холостяк, происходит из семьи «синих воротничков», с большим трудом скопил денег на учебу и потому учился прилежно, в основном за счет стипендий. Заработал деньги, ничего ни у кого не занимая, а такое возможно, только если ты хорошо разбираешься в денежных вопросах. И в настоящее время он, конечно, в деньгах не купается, но располагает вполне солидным состоянием. Парень, учившийся за счет стипендий в престижных учебных заведениях, возвращается к себе домой в Джерси. Видит, как живут люди вокруг, что вызывает у него совсем не радостные эмоции. Он понимает, что оказался здесь исключительно благодаря своему уму, а не деньгам. У него нет такой шикарной одежды, которая есть у многих его соседей. Он ездит на работу на автобусе, а не на подаренном папочкой автомобиле. Конечно, такое положение может обозлить любого.
