Леонид Словин - Транспортный вариант
Подошел троллейбус, людей в нем тоже было немного.
«Связано ли исчезновение Шерпа с тем, что произошло с Белогорловой? — подумал Денисов. — Но что „произошло“? Как складывались их взаимоотношения?»
Он думал об этом и в троллейбусе, и потом, в метро.
Он не пошел через контроль, где пожилая женщина-контролер беседовала с дежурным милиционером. Направился к турникетам. Постоянный проход по удостоверению личности лишал автоматизма при пользовании пятаками.
«Когда-нибудь это сослужит плохую службу…»
Спустившись вниз, он прошел к скамье в конце перрона. Обычно она пустовала — крохотный островок, огибаемый людским течением. Иногда, размышляя здесь, он находил ответы на довольно трудные вопросы.
«Что имел в виду неизвестный автор, когда писал: „Как все случилось? Как жалко всех нас…“»
Одно было совершенно ясно: записи содержали как фрагменты, относившиеся лично к нему, так и касавшиеся третьих лиц, в том числе Белогорловой. Но как отделить одно от другого?
«Гигантский глаз, плывший по городу…» Это, безусловно, личное. А это?
«Я проводил своего друга до места, откуда на бугре начиналось уродливо вытянутое двадцатиподъездное здание…»
Грохот очередного поезда, ворвавшегося в границы станции, отвлек его.
Непонятная пара — мужчина без шапки, чубатый, с бегающими глазами и женщина в расстегнутой шубе — села рядом. Денисов исподволь наблюдал, присутствие незнакомых людей ему никогда не мешало, давало острее почувствовать обособленность. Женщина достала из сумки бутерброд, передала спутнику. Мужчина принялся есть, взгляд его блуждал вокруг; сама женщина погрузилась в чтение толстой растрепанной книги. Пока мужчина ел, она ни разу не оторвалась от листа. Потом они ушли, так и не перемолвившись между собой.
Денисов достал блокнот, принялся листать. Часть записей относилась к прошлым уголовным делам. Разгаданные ребусы выглядели тривиальными.
Особняком стояло несколько заметок, относившихся к криминологии.
«Ничего не жалея, ничего в прошлом не любя, — писал незнакомый автор, эта среда дала известное число людей, которым собственная жизнь не дорога, а чужая совсем безразлична. И тогда достаточно толчка — будь это рюмка водки, дразнящий взгляд бойкой девочки, оскорбление — и убийство совершается!..»
Наконец он нашел то, что искал, записи, относившиеся к объяснению очевидца несчастного случая — Малахова:
«…Вдруг вагоны дернуло, я сразу отпрянул. Стою. Вагона три прошло.
Вижу — женщина…»
Вместо странной пары к Денисову подсел студент с арабской газетой, он кого-то ждал. Денисов смотрел перед собой, на отправляющийся голубой экспресс.
— Двери закрываются… — объявило радио. — Следующая станция «Павелецкая»…
Пассажир, не успевший к двери, в последнее мгновение круто изменил направление, пошел вдоль перрона.
Экспресс двинулся.
«Так же двинулся рефрижераторный поезд, когда к нему подбегала Белогорлова, катили колеса… Только гораздо медленнее. Проплывали опущенные почти до шпал баки с дизельным топливом. Даже под стоящим вагоном-ледником подлезать неприятно и трудно. А уж под двигающимся! — он это знал. — Всему этому есть одно объяснение… Пуля! Кусочек покрытой томпаком стали, влетевший в вагон-ледник. В Белогорлову стреляли!»
В этом случае хотя бы часть происшедшего с Белогорловой становилась объяснимой, поддающейся логическому анализу.
«Зайдя в пансионатскую библиотеку, чтобы поменять книги, Гилим заметил, что библиотекарша торопится. Он не придал значения: пятница, конец рабочего дня… В пять часов ей должны были звонить, к этому времени она спустилась в регистраторскую, к телефону. Ей действительно позвонили.
„Все, отключаюсь…“ — сказала она абоненту: у них все было заранее обговорено…»
Денисов намеренно оставлял пока то, что поддавалось немедленному истолкованию: возвращение в библиотеку за хрустальной ладьей, протяженность телефонного разговора — похоже, что был не один звонок, а два — почти одновременно.
«Белогорлова вместе со всеми доехала на пансионатском автобусе до метро, затем поехала дальше — к платной стоянке, пересела в „Запорожец“, в машине приехала в Коломенское, где ее ждало лицо, назначившее свидание… Здесь между ними что-то произошло…» — Денисов представил рефрижераторный поезд, к которому в темноте, под дождем бежала Белогорлова. Стрелявший, должно быть, целил ей в голову, и, может, попал бы следующей пулей, если бы библиотекарша не решилась на отчаянный, достойный каскадера, шаг бросилась между колесных пар двинувшегося с места, но не успевшего еще набрать скорость рефрижератора.
Заведующий юридической консультацией принял Денисова подчеркнуто сердечно. Оба представляли две давно отпочковавшиеся, наиболее отстоящие друг от друга ветви одной профессии.
— Денисов, инспектор розыска.
— Фесин. — Узнав, кем интересуется Денисов, заведующий консультацией встревожился: — Игорь Николаевич? Что с ним?
— Вы хорошо его знаете?
— Конечно, — Фесин придвинул прямоугольную коробку с леденцами, которую Денисов не сразу заметил за книгами.
— Почему он уволился?
— Если говорить откровенно… Сильный склероз. Стало трудно. Решили, что он должен немного отдохнуть, прийти в себя, — Фесин снова дотронулся до коробки. — Я, между прочим, тоже был сторонником временного прекращения трудовой деятельности.
— А если подробнее?
— Мог не явиться в процесс, пропустить срок принесения кассационной жалобы… В быту это не бросалось особенно в глаза, но здесь!
— Как он отнесся — к этому?
— Переживал. Замкнулся. В конце концов решил начать все с нуля. Благо, у них была отдельная площадь на Булатниковской. Там он и остался.
— Вы говорили с ним?
Фесин взял несколько леденцов:
— Не раз. Решили: в будущем году, если он будет себя лучше чувствовать, вернемся к этому вопросу.
— А пока?
— Покой, чтение. Жена освободила его от всех забот по хозяйству, по воспитанию детей. Надо сказать, она оказалась на высоте.
«Ничего абсолютно не предвещало, что жизнь моя круто вдруг переменится…» — вспомнил Денисов.
— Но Игорь Николаевич, надо сказать, не оценил отношение жены. Уходу его из консультации предшествовали неприятные сцены. Приходилось разбираться. Это было тягостно… Особенно для тех, кто их обоих знал.
— Что он представлял собою как адвокат?
— У него хорошо шли дела, связанные с криминалистическими экспертизами.
Адвокат он не то чтоб известный, но с определенным именем. Клиентурой.
— Мне хотелось бы посмотреть какое-нибудь из его досье.
— Любое? — Фесин с любопытством взглянул на него.
— Любое.
Заведующий позвонил, через несколько минут девушка-секретарь внесла тонкую папку с бумагами.
— Почитайте пока, — Фесин достал из стола какую-то бумагу, положил перед собой.
Денисов открыл досье, перелистнул отпечатанное на пишущей машинке обвинительное заключение, подшитое первым. Нашел рукописный текст.
«Правонаклонный, левоокружной… — Денисов сразу узнал характерную разработанность почерка, знакомые соединения отдельных букв, рефлекторные штрихи. — Все точно!»
Он хотел вернуть досье, но фабула дела внезапна заинтересовала его — он мельком просмотрел обвинительное заключение — экземпляр был мятый, достаточно затертый, побывавший вначале у подсудимого. Подзащитный Шерпа человек в годах — обвинялся в убийстве из ревности молодой подруги.
— Подзащитный сам выбрал Шерпа своим адвокатом? — спросил Денисов.
Фесин отодвинул лежавшие перед ним записи:
— Обращался ли он за защитой непосредственно к Игорю Николаевичу? Нет, это чистая случайность. Я слежу за тем, чтобы нагрузка адвокатов распределялась более или менее равномерно. Я предложил ему на выбор несколько дел. Шерп выбрал это… — Фесин улыбнулся. — Как сейчас вижу его в процессе; нестарый еще, прямой, симпатичный…
— Он носит очки?
— Да, у него дальнозоркость. Большие очки в роговой оправе.
— Как он одевается?
— Весной — в куртке, в кожаной кепке, Зимой — в полушубке. Что все-таки произошло? — Фесин встал из-за стола, прошелся по кабинету. Он оказался неожиданно невысоким.
— Пока трудно сказать, — Денисов вернул досье. — К какому типу людей он относится?
— Эмоционален. Может заплакать… Обожает всякие талисманы. Общителен, добр. Обычно подзащитные к нему привязываются, пишут, звонят… Обидчив.
— Куклы-талисмана у него не было?
— Как же! Мы ее все знаем… Скоморох. В колпаке, с бубенцами. Шерп шутил: «Это я!»
Денисов решил, что может довериться!
— Эту куклу мы нашли на месте происшествия…
— Происшествия? — Фесин вздрогнул. — Какого?
— Мне кажется, стреляли в женщину, — Фесин сделал несколько шагов от окна к двери!
