Фридрих Незнанский - Возьми удар на себя
Людмила словно услышала его мысли, потому что заговорила первая:
— Вы меня извините, я действительно почти не спала сегодня ночь с малышкой, потому так и выгляжу, и чувствую себя неважно — я вообще плохо соображаю по утрам, потому что гипотоник… Пока кофе не выпью, мало что понимаю… Вы ведь из-за Васи приехали, да?
В серых глазах Елагиной вспыхнул и сразу же погас огонек надежды: очевидно, умом она понимала, что на самом деле надеяться ей особо не на что…
— В определенной степени — да, — поспешно произнес Яковлев, отводя глаза. — Вот, кстати, мое удостоверение, а то мы с вами никак не сведем знакомство окончательно…
Людмила бросила недолгий, безразличный взгляд на документ, явно думая о чем-то своем и совершенно не интересуясь им.
— Меня зовут Владимир Владимирович, — он решил продублировать записанное черным по белому в удостоверении, поняв, что Елагина и впрямь относится к людям, не умеющим схватывать информацию на лету. — Я занят расследованием дела, косвенно связанного с делом вашего мужа…
— Да? — В ее глазах наконец мелькнула искорка интереса. — Неужели этот подонок Урюпов все-таки погорел?
— Урюпов?..
— Ну да, бывший Васин зам… Мы с Павликом и с Васиным адвокатом ни секунды не сомневаемся, что моего мужа подставили, понимаете? Подставили!.. И кто, кроме Урюпова, мог это сделать? Никто!.. Вы же наверняка знаете, что именно он сейчас занял Васечкину должность, правда, пока «и. о.», но это только пока, до выборов…
Людмила, казалось, оживала с каждым произнесенным ею словом, бледные щеки порозовели, в глазах утвердился горячий, сухой огонек.
— Не сомневайтесь, все это организовал именно он… он!.. И бизнесмена этого проклятого из Москвы вашей — тоже он… А дядю Федю… Федора Ипатьевича они наверняка обманули!.. Не знаю как, но обманули… — Румянец на щеках Людмилы вспыхнул еще ярче и, смущенно помявшись, она пробормотала: — Я его сгоряча выгнала… Теперь жалею…
Володя понимал, что самое лучшее сейчас — дать Елагиной выговориться и только потом задавать вопросы.
— Конечно, и бизнесмен этот — настоящий подонок, но Урюпов — хуже, хуже в тысячу раз! Он всегда завидовал Васе, всегда!..
Она умолкла так же внезапно, как заговорила, и опустила глаза в пол, съежилась, точно ожидая, что Яковлев ее сейчас ударит…
— Людмила Васильевна, — мягко сказал Володя, — в целом я с вами согласен насчет того, что вашего мужа подставили… Но согласитесь, что взятка, тем не менее, имела место… Верно?
Она немного помолчала, потом подняла на Яковлева глаза, вновь усталые и безразличные.
— Вы мне, наверное, не поверите, но с Васей это случилось один-единственный раз в жизни… Конечно, я все понимаю… И если бы у Василия был другой выход!.. Все вышло из-за…
— Я уже знаю почему, — торопливо прервал ее Владимир.
— А-а-а… Ну да, кажется, все уже знают… Павлик у нас непутевый, но Вася его очень любит, понимаете?.. Он его намного старше, отец у них умер, когда Паше всего четыре года было… Вот они с моей покойной свекровью его и избаловали вдвоем… на свою голову… Хотя от природы Паша совсем неплохой, безвольный только…
— Скажите, Людмила Васильевна, в последнее время ваш деверь не уезжал из города?
— Павел? — Она явно удивилась. — Нет, ему не до этого было, вы же знаете наших бюрократов… Пока мы переписали на него квартиру, пока нашли покупателя…
— Покупателя?
— Вы, видимо, не в курсе, — Елагина вздохнула. — Мы ведь после суда и похорон свекрови совсем без денег остались: Васин счет был арестован и пошел государству… Что было делать? Я из-за Машеньки работать пока не могу, Паша… Словом, работы у нас в городе очень мало, он до сих пор не может устроиться, тем более все знают, что он иногда пьет… Васенька сам нам велел продать квартиру, а Паша теперь с нами живет…
Она автоматически покосилась на дверь, ведущую в прихожую.
— Так он сейчас здесь? — удивился Яковлев.
— Да, но… — Людмила снова порозовела. — Он спит… Раньше полудня точно не проснется…
— В очередной раз перебрал? — прямо спросил Володя.
— Не совсем… Вчера они с покупателем… ну, как положено, продажу квартиры… словом, обмыли… Вы не подумайте, все деньги Паша отдал мне! На мое имя сразу же положили в банк, как велел Васенька!..
— Так вы сделку оформили только что?
— Ну да, дня три, что ли, назад… Да, три.
Она посмотрела на Яковлева недоуменно:
— А какое это имеет значение?
— Большое, — серьезно кивнул Володя. — Если все эти дни Павел Григорьевич был занят продажей квартиры, следовательно, к делу, которое меня интересует, он вряд ли имеет отношение…
— Вы его в чем-то подозреваете?! Господи…
Она автоматически протянула руку к гортани, халатик, в котором Людмила встретила Яковлева, слегка распахнулся, и он увидел на груди Елагиной маленький золотой крестик, за который она ухватилась пальцами.
— Наверное, уже весь Саргов знает, что моя свекровь просила Павлика отомстить за Васеньку… Весь Саргов!..
На глаза Людмилы навернулись слезы.
— В чем… В чем вы его подозреваете и почему он должен был куда-то ехать?
— Да не волнуйтесь вы так, — и сам заволновался Володя. — Ни в чем мы его не подозреваем, просто проверяем всех, с кем контактировал тот самый московский бизнесмен, о котором вы упоминали…
— Что-то случилось?..
— Его убили несколько дней назад… Если точнее — неделю назад.
Елагина слабо улыбнулась и покачала головой:
— Что ж, я всегда говорила — Бог видит, кто кого обидит… Вы в Бога верите?
Яковлев неловко пожал плечами, потом все-таки кивнул.
— Я — верю. — В голосе Елагиной появилась, впервые за весь разговор, твердость. — И никакого мщения не признаю, я так Паше и сказала, еще в самом начале: вот увидите, Урюпин свое тоже получит… Обязательно получит, хотя убийство — это… это ужасно!..
Елагина содрогнулась, секунду помолчала, но потом продолжила:
— Значит, неделю назад… — Она нахмурилась, перебирая что-то в памяти. — Это была пятница? Точно, пятница… Значит, у Павлика есть это… как его?
— Алиби?
— Кажется, наверное… В прошлую пятницу мы почти весь день были в банке, клали в ячейку деньги за квартиру… Не полностью, а только аванс… Потом, уже вечером, ездили к нотариусу, мы там вместе с Машенькой пробыли очень долго… Очередь оказалась огромная, девочка вся измучилась, плакала… Но нас все равно никто вперед не пропустил: люди сейчас такие… Сами знаете, наверное… Когда мы все, наконец, оформили, было уже совсем темно.
— Нотариус частный?
— Частный, — кивнула Людмила, — я вам дам его адрес. Вы ведь все равно будете проверять?
— Буду, — согласился Володя. — А потом вы, насколько я понял, поехали домой, сюда?.. Павел Григорьевич ведь теперь живет здесь?
— Да. Но прописки пока нет, я собираюсь начать его прописывать в понедельник… А домой мы поехали не сразу, мы еще к Васиному адвокату заезжали.
— Для чего?
— Чтобы он по своим каналам сообщил Васеньке побыстрее, что все в порядке, квартира продана… У него есть такая возможность.
— Не помните, во сколько приехали домой?
— Помню, в половине двенадцатого ночи, я посмотрела на часы, потому что никак не могла решить, будить ли Машеньку, чтобы покормить: она в конце концов так измучилась, что уснула.
— Понятно… — Володя сочувственно посмотрел на Елагину и, поколебавшись, спросил: — А что же ваша мама — совсем не помогает?
— Моя мама, — тихо ответила Людмила, — второй год лежит у сестры после инсульта…
— Извините, — пробормотал Яковлев и поднялся. Конечно, так или иначе, проверять сказанное Людмилой придется: и с покупателем квартиры встретиться, и с Павлом, когда проспится, и с адвокатом. Но, положа руку на сердце, он и без всякой проверки верил жене Елагина. Верил интуитивно. А интуиция опера пока что не подводила.
Кому нужны новые подруги?
Елена Кожевникова с первого взгляда произвела на Турецкого благоприятное впечатление. Она явно относилась к той категории людей, которые свое горе предпочитают носить глубоко в себе, по возможности не демонстрируя его окружающим. Единственное, что выдавало в ней внутреннюю боль, было почти лишенное мимики, застывшее выражение тонкого, нежного лица. Ожидая визита следователя, она нашла в себе силы слегка подкрасить покрасневшие от слез глаза, аккуратно причесать пышные, видимо, так же, как и у его Ирины, вьющиеся от природы волосы. И никаких черных, подчеркнуто траурных одежд: простой брючный костюм серого цвета и в тон ему тонкая водолазка.
— Проходите, пожалуйста, сюда… — Ответив на Сашино приветствие, вдова Сергея Павловича провела его в гостиную, обставленную удобной, но не слишком дорогой мебелью. Украшением комнаты служили разве что многочисленные картины, под которые были отданы две стены из четырех.
