Николай Леонов - Сынок министра
– Ну, конечно, – вставил Гуров. – Обидеть подчиненного дело нехитрое. А мы, между прочим, занимаемся преступлениями, а не интимными делами.
Орлов строго посмотрел на него и сказал внушительно:
– Не хочу обсуждать сейчас, кто из нас прав, кто виноват. Суть не в этом. Со своей стороны, я воспринимаю все это как личную просьбу министра. Вы, наверное, обратили внимание, что по случаю этой кражи официального уголовного дела не ведется? Для вас это, может быть, еще один повод встать в позу. Но это вы под моим чутким руководством можете изображать из себя принципиальных и независимых. А мне приходится соблюдать полную субординацию. Просьба начальника – приказ для подчиненного. Слыхали про такое? Тогда послушайте кое-что еще. Колье до сих пор не найдено. Чтобы избежать скандала, потерпевшие вынуждены предпринимать отчаянные меры. Информация эта частная, трепать о ней языком не обязательно, но, короче, министр Панченко какими-то своими путями организовал себе зарубежный визит и через два дня отбывает в Голландию. Визит официальный, но, по сути дела, организован он только для того, чтобы получить повод отсрочить свадьбу еще на неделю. Если не найдем преступников за этот срок, я даже не хочу думать о том, какие могут быть последствия! С вас-то как с гуся вода, а мне придется принять весь удар на себя. Не исключаю, что после этого вам придется срабатываться с новым начальником. Надеюсь, он не станет с вами церемониться…
– Слушай, Петр, не бери все к сердцу, будь проще и чаще сплевывай! – сказал Гуров. – Ты тут такую мрачную картину нарисовал… А ведь на самом деле не все так плохо. То есть даже хорошо, если нам накинули еще недельку. Ты-то должен понимать, что сложнее всего поймать умного непрофессионала. А мы как раз имеем дело с таким. Но спешу тебя обрадовать – теперь у нас есть фамилии и фотографии женщин, имеющих непосредственное отношение к похищению колье.
Орлов недоверчиво посмотрел на него.
– А чего же ты молчишь? – грубовато воскликнул он. – Немедленно давай сюда твои фамилии – я сразу двину к прокурору, и будем брать!
– Брать пока не получится, – сказал Гуров. – Сначала, Петр, надо их найти. – И он объяснил генералу ситуацию, подкрепив объяснения демонстрацией фотографий, которые предусмотрительно захватил с собой.
Выслушав Гурова, генерал откинулся на спинку кресла и, хмуря брови, принялся изучать глянцевый снимок. Наконец он поднял глаза и подозрительно спросил:
– Значит, вы хотите сказать, что одна из этих девиц и есть та самая, которая украла колье? Я правильно понял?
– Строго говоря, с уверенностью этого мы утверждать пока не можем, – сказал Гуров. – Пока это только подозрения, хотя и достаточно серьезные. Один знакомый киношник узнал в фотороботе начинающую актрису, с которой когда-то вместе работал. На фотографии она в голубой кофте. Действительно ли это та самая женщина, которую мы ищем? Прямых доказательств нет. Но вот ее спутницу опознал уже я сам. Она была возле клуба «Палитра» прошлой ночью, и именно за ней гонялись мы со Стасом. Тут ошибки быть не может. Не думаю, что бывают такие совпадения.
– И, значит, никаких данных? – буркнул Орлов. – Ничего, кроме вот этого лаконичного – И. Смелова и Е. Смелова?
– Да, так их имена были обозначены в титрах, – кивнул Гуров. – Они сестры. Те кинематографисты, с которыми я общался, этих женщин не помнят. Видимо, их актерская карьера не удалась. Придется искать через адресный стол. Возможно, у кого-то из них были уже нелады с законом. Тогда будет проще.
– А если не было? – возразил Орлов. – Сколько в Москве Смеловых? Уже прикидывал? И потом, они наверняка давно сменили фамилии. Нет, тут все равно нужно искать тех, кто знал их раньше. Не одни же они снимались в том фильме!
– Не одни, – согласился Гуров. – Но, говорят, та киногруппа вообще кончила неудачно. В кино мало кто остался. Впрочем, можно попробовать найти кого-нибудь. Я займусь этим. Но через паспортный стол, через милицию тоже искать надо.
– Я распоряжусь. К вечеру у нас будет вся возможная информация. А вам бы еще посоветовал показать эти фотографии всем, кто участвовал в «мальчишнике». Насколько я понял, они их еще не видели? Их опознание будет решающим.
– Так-то оно так, – сказал Гуров. – Но я думаю, не рано ли? Если кто-то из этой четверки имеет отношение к преступлению, мы можем спугнуть его.
– Виталию Панченко надо показать обязательно! – категорически заявил Орлов. – Хватит бродить в тумане. Мы должны знать, кого ищем.
– Согласен, Панченко фотографии покажем, – кивнул Гуров. – Только бы получилось его найти. Небось по-прежнему прячется в загородном доме своего отца?
– Вот тут ты ошибся, – ухмыльнулся генерал. – Он слег в больницу… Нет, он не умирает, не пугайся. Видимо, до приезда папаши его решили изолировать, чтобы не наделал еще каких-нибудь глупостей. Лежит он, естественно, в закрытой больнице, доступ туда ограничен, но я сделаю тебе разрешение – сегодня же навести человека. Гостинцев и цветов можешь не носить – этого добра у него и своего хватает. А вот фотографию покажи обязательно. Мы должны быть уверены на сто процентов, что не тратим зря время… А Стас пусть займется кинематографом – поищет людей, которые снимались вместе с этими девками…
Гурову уже приходилось бывать в больничных учреждениях, предназначенных для лечения номенклатурных чинов, поэтому его не слишком удивляли порядок и комфорт, которые там присутствовали. Точно так же его не удивлял беспорядок в обычных больницах. Он подозревал, что эти явления находятся в железной зависимости, подчиняясь даже не человеческим, а основополагающим физическим законам, – и если в одном месте что-то убывает, в другом непременно прибавляется.
Клиника, в которую залег Виталий Панченко, ничем не отличалась от прочих подобных учреждений. Здесь было идеально чисто, светло и замечательно спокойно. Панченко числился в неврологическом отделении. У него была отдельная палата – небольшая, но уютная, и что особенно приятно – с персональной ванной.
О визите оперуполномоченного Панченко был уже предупрежден и ждал его. Однако прием, который он оказал Гурову, никак нельзя было назвать любезным. Панченко едва скрывал свое раздражение, разговаривал сквозь зубы и всем видом старался показать, что Гуров ему смертельно надоел.
Впрочем, когда в его руках оказались фотографии с кадрами из старого фильма, Панченко моментально притих, заволновался и покраснел как рак. Сопя и морща лоб, он несколько секунд рассматривал фотографии, а потом вдруг выпалил внезапно охрипшим голосом:
– Точно – это она! Моложе, конечно, и прическа другая, но это та самая девица. Кто она такая? Вы поймали ее? – Взгляд его, обращенный на Гурова, сделался беспомощным и даже жалким.
– Так вы подтверждаете, что опознали в женщине, изображенной на фотографии, вашу знакомую Алену, которая похитила колье? – невозмутимо спросил Гуров.
– Какая она, к черту, моя знакомая?! – вспылил Панченко, швыряя фотографии на пол. – Что вы себе позволяете? Эту тему мы закрыли раз и навсегда, ясно? Занимайтесь своим делом, уважаемый! И отвечайте на вопросы, когда вам их задают! – Этим высокомерным хамством он как бы компенсировал себя за проявленные растерянность и откровенность при первой встрече с Гуровым, когда Виталию поневоле пришлось выложить всю правду о том, как он провел ночь двадцатого мая.
Гуров спокойно переждал эту вспышку и твердо посмотрел в глаза разгневанному сыну министра.
– Мне очень не хотелось тревожить вас в больнице, Виталий Андреевич! – сказал он сочувственным тоном. – Но было крайне важно получить подтверждение, что это та самая женщина. Без этого дальнейшее расследование, сами понимаете, невозможно. Но вот теперь я вижу, что вы очень тяжело больны и мне, наверное, придется подождать, пока доктора поставят вас на ноги. Иначе боюсь, что ваши ответы могут оказаться слишком неадекватными. Я понимаю, этот случай слишком потряс вас. Нервная система…
– Что за чушь вы несете? – уже не так смело произнес Панченко, вскакивая на ноги и меряя палату быстрыми шагами. – Почему это я не смогу быть адекватным? Я в здравом уме!
– Люди в здравом уме не кидаются на полковников МВД, – медленно и раздельно проговорил Гуров. – И не задают вопросы, а отвечают на них. Пока вы не осознаете эту простую вещь, Виталий Андреевич, я отказываюсь признать вас здоровым и никаких дел иметь с вами не хочу. Кстати, по закону мне у вас вообще делать нечего. Ведь официального уголовного дела никто не заводил, верно?
– Я не знаю. Всеми делами занимался отец, – пробурчал Панченко, отворачиваясь. – Но вы меня неправильно поняли. Признаюсь, я погорячился. Извините. Просто я жду не дождусь, когда вы наконец поймаете эту воровку. На фотографии – она, я подтверждаю это официально.
– Однако, составляя ее портрет, вы оказались довольно далеки от оригинала, – заметил Гуров.
