Исторический криминальный детектив. Компиляция. Книги 1-58 (СИ) - Шарапов Валерий

– Что же забрали?

– У меня было немного: трешка, гребенка, пудреница и платочек.

– И что в милиции сказали?

– То-то и оно, – замялась Надя, – не заявляла я еще в милицию.

– Как же так?

– Сумочка-то старенькая, бог с нею, а вот без паспорта никак, я уж собралась заявить, а тут вот такое пришло.

– Нет, погоди, – остановил девушку Сорокин. – Почему сразу в милицию не пошла?

– Испугалась я, – краснея, призналась Белоусова. – Сами посудите: паспорт у них, а там – штамп и прописка. А ну как встретят в темной подворотне? Вот так и получилось… а теперь письмо и паспорт получила и сразу вот к вам, вы сообразите, как лучше поступить.

– Вот спасибо, – поблагодарил Иван Саныч с некоторой двусмысленностью. – А ты, между прочим, знаешь, что сама совершила преступление?

– Вот потому-то и не шла, – буркнула Надька.

Акимов, вздохнув, достал бумагу, окунул перо в чернильницу:

– Раз так, хотя бы изложи, заметила ли чего, как выглядели.

– Ничего я не заметила особенного. Среднего роста, в кепках, козырьки надвинуты, черные платки на лицах повязаны. Да, у одного на рукаве повязка красная и надпись «Дружинник», как у наших. А у другого на руке, вот тут, – она показала кулачок, – написано «Марк».

10

В парке было уютно, от густой листвы было прохладно. Танцплощадка, подсвеченная гирляндами, выглядела как диковинный корабль, идущий средь темных волн.

Сегодня вместо патефона играл настоящий оркестр, ребята из самодеятельности, и самое время потанцевать, но тут вскрылась нежданная неприятность: девушек хоть отбавляй, а вот парней – недостаток. Это не беда, можно и друг с дружкой пары составить, но уж больно прекрасно играли ребята, и прямо сердце требовало твердой, ведущей руки.

Девчата, составив делегацию из самых бойких, сходили на поклон к Лебедеву: не одолжит ли своих молодцев? Он отказал:

– Простите, девушки, мы не танцевать пришли.

– Марк, но если танцев не будет, то вам и за порядком следить незачем, – втолковывали ему, но Лебедев хотя и улыбался, но остался непреклонен.

Тут Марине Колбасовой пришла удачная мысль:

– Чего бы вам венгров не пригласить?

– Вот-вот, – одобрил Лебедев, – точно! Что ж вы, девчата?

Ткачихи смутились: в самом деле, и о чем думали?

– Как же мы с ними говорить будем? – с сомнением спросила одна.

– На интернациональном языке, – бодро ответила Марина. – Тренируйтесь, надо выстраивать международные отношения. Товарищ Лебедев, позволите отлучиться?

– Ради такого дела – разрешаю, – отозвался Марк, чуть улыбаясь.

Марина, прихватив для храбрости еще двух подружек, отправилась в общежитие, где квартировали ребята из Венгрии, изучающие тонкости производства на фабрике.

– Дуры девки, – зевнув, заявил Пельмень. – Все таскали ребят по музеям, а нет чтобы на танцы хоть раз пригласить или, там, в волейбол постучать.

– Не скажи, Андрей, – возразил Лебедев. – Посещение музеев – это важно, Музей Революции девятьсот пятого года, Музей Ленина, Исторический музей, Третьяковская галерея – это все нам, москвичам, доступно, а им нет…

– Мы с ними и в Кусково были, – вставил комсомолец Егоров. – С большим интересом время провели. Видел бы ты, как они из дворца вышли и давай восхищаться…

Лекцию прервал веселый возглас Маринки:

– Привели!

По темной аллее шагали девушки-ткачихи, а с ними – венгры, хотя и смущенно улыбающиеся, но довольные приглашением, предвкушающие удовольствия культурного отдыха.

– Добро пожаловать, – начал было Лебедев, шагнув гостям навстречу.

Иван Саныч Остапчук, который, ведя под руку одного из венгров, самого старшего, что-то до того ему втолковывал, искренне обрадовался:

– Соскучился по мне? Хорошо, я как раз до тебя. Пойдем, товарищ Акимов жаждет тебя видеть.

…Уже было совсем поздно, когда Лебедев собрал экстренное совещание всех членов комсомольского отряда. Все собрались за столом, никто ни о чем не спрашивал, лишь переглядывались, но у всех на лицах читалось, что ожидают они самого плохого.

– Товарищи, – начал Лебедев и замолк.

– Что-то случилось, Марк? – спросила Марина.

– Сейчас, – Лебедев опустил глаза, – придет товарищ Акимов и все разъяснит.

– Наверное, нам хотят поручить серьезную операцию, – предположил неунывающий Егоров, черкая карандашом по бумаге.

– Или какие-то новые задания, – добавил Яшка Канунников. Он, почему-то смущаясь, все застегивал и расстегивал воротник щегольской рубашки.

– Конечно, – как-то напряженно поддакнул Андрей, – нас прямо сейчас позовут на службу. Тебе, например, прямая дорога в контрразведку. Или шпионом…

Все замолчали, кто-то хихикнул. Егоров, закончив рисунок, протянул Яшке, тот улыбнулся, но как-то смущенно, сунул листок Пельменю в руки. Тот глянул: на бумаге был изображен смешной, но узнаваемый Яшка, который с двумя револьверами в руках держал на мушке трясущихся бандитов в масках и кепках, у ног которых валялось брошенное добро. Андрюха открыл было рот, но тут вошел лейтенант Акимов.

– Начнем, – не поздоровавшись, прямо с порога провозгласил он, встал у президиума, уперев кулаки в стол.

– Буду краток. Я довожу до вашего сведения следующее: в городе участились случаи ограбления одиноких гражданок…

– Точно, новая операция, – удовлетворенно шепнул Егоров.

– Тишина, – приказал Акимов, и Егоров замолк.

– Способ совершения преступления практически одинаковый: подстерегают в темных местах, угрожают пистолетами, отбирают деньги. Но есть нюанс. Первый случай подобного ограбления зафиксирован именно в нашем районе. Преступник был один, среднего роста, в кепке, лицо закрыто платком…

– …роста среднего, лицом чист, бороду бреет, глаза имеет карие, волосы русые, нос прямой. Приметы особые: таковых не оказалось, – не выдержала Маринка, горячая голова.

– У тебя все? – обождав, спросил Палыч. – Насчет особых примет: есть основания полагать… нет, не основания, теперь твердая уверенность, что преступник, точнее, преступники имеют прямое отношение к вашей дружине.

Комсомольцы, оправившись от шока, принялись галдеть все разом:

– Как?

– Это почему?!

– Факты?!

– Этак что угодно можно наболтать!

– Обвинять честных людей!

– Что за безобразие?!

– Мы в суд…

– Товарищи, не забывайтесь, – повысив голос, сказал Акимов. – Если я говорю, что основания есть, то это так, и никак иначе.

– Какие? – выкрикнула Марина.

– Спокойно, товарищ Колбасова, – попросил Марк. – Все, что необходимо, знает райком партии.

Все притихли.

– В общем, к моему глубокому сожалению… и я это подчеркиваю… ваша деятельность приостановлена. До выяснения.

– Что это значит? – снова выкрикнула Марина.

– Это значит, что, пока преступники не будут пойманы, вы не будете осуществлять патрулирование.

– Вы сами говорили, что рук не хватает, – напомнил Егоров. – Если еще и алкоголиков с хулиганами вы будете ловить, бандитов вообще не поймаете.

– Не пори ерунду, – вдруг оборвала та же Маринка. Она, бросив взгляд на Лебедева, вдруг как-то успокоилась, замкнулась, потеряла свою всегдашнюю нахрапистость и как будто сникла.

Акимов, не попрощавшись, вышел.

Некоторое время все сидели молча, потом Марк сказал:

– Все могут быть свободны.

И все, не говоря ни слова, отправились на выход. Яшка Канунников замешкался в дверях, посмотрел на Лебедева, точно собираясь что-то сказать, но Марк покачал головой:

– Понимаю, Яша. Но ничего не попишешь, брат, дальше сам над собой работай.

Тот сокрушенно склонил буйну голову. Ай да Цукер, голова, как замыслил, так и получилось. «Что ж, на голубятню, что ли? Насчет шмурдяка бы…»

Но у него не получилось ни отведать «амброзии» на голубятне, ни пообщаться с совестью, потому что на выходе его уже поджидал Иван Саныч Остапчук. Сержант поманил:

– А поди-ка сюда, сынок!