Андрей Константинов - Ловушка. Форс-мажор
А все потому, что дом этот был предусмотрительно куплен еще до того момента, как оголтелые русские в малиновых пиджаках и с грудастыми девицами под мышками кинулись скупать элитную недвижимость в неофициальной столице южного побережья Испании. В результате некогда заурядная испанская деревня Марбелья, в силу своего географического местоположения пользовавшаяся популярностью разве что у контрабандистов, превратилась в самый фешенебельный курорт Андалусии. И теперь уже не понять, что было первым – яйцо или курица? В смысле, это наши, охреневшие от безумных денег новоиспеченные российские аристократы возжелали стать соседями Шона Коннери, Антонио Бандераса, Хулио Иглесиаса вкупе с разномастными арабскими шейхами. Либо, наоборот, те, попавшись на «слабо», решили посоперничать с крутыми русскими парнями?
Говорят, что все началось с Хиля. Нет, не с того, который знал, «как провожают пароходы», и пел про «ледяной потолок со скрипучей дверью». В 1991 году мэром Марбельи стал некий Хесус Хиль-и-Хиль. За одиннадцать лет его мэрствования провинциальное испанское захолустье стало жемчужиной Коста-дель-Соль. Поговаривают, что Хиль испытывал непонятную слабость именно к русским денежным мешкам, обеспечивая им режим наибольшего благоприятствования: будь то выдача разрешений на застройку в санитарной зоне, будь то открытие нового кабака, казино или отеля. Любовь оказалась взаимной, и вскоре некогда тихий испанский городок оккупировали не только русские олигархи, но и русские братки. Гостеприимная Марбелья стала как местом ведения бизнеса, основанного на отмывании денежных средств, так и тихой гаванью временно-вынужденной эмиграции. История повторяется: сто лет назад Ленин и прочие видные партийцы спасались от преследования властей в Цюрихе и в Париже, а ныне Владимир Гусинский и глава харизматичных питерских «малышевских» Александр Иванович свет Малышев отсиживались на собственных виллах в Марбелье. Мэр Хиль, судя по всему, был именно «наш человек». По крайней мере, на закате властвования в отношении этого градоначальника завели под сотню уголовных дел, включая обвинения в связях с мафией и присвоении бюджетных средств на несколько миллионов евро. Вот уж воистину: подобное тянется к подобному… Ну да ныне один Бог ему судья, ибо Хесус Хиль так и не дождался вердиктов судебных разбирательств, скончавшись от сердечного приступа в 2004 году. Но так уж сложилось, что именно после сего прискорбного случая шедшие строго в гору дела «наших» в их Марбелье резко сменили вектор на противоположный. Вследствие чего сразу и вдруг сделалось как-то непривычно тоскливо.
Летом 2005 года испанская полиция словно с цепи сорвалась. После масштабных спецопераций «Оса» и «Белый кит» у наших соотечественников «укушенные места» чешутся до сих пор. Это ведь только на исторической родине всякие там «Циклоны», «Допинги», «Антикриминалы» и «Арсеналы» страшны исключительно своими названиями. А здесь за каких-то пару дней одних только банковских счетов арестовали под тысячу. А если добавить сюда задержание двух десятков подозреваемых в коррупции местных чиновников, принудительную депортацию нескольких сотен «рашен мафиози» и арест самого Шакро Молодого, становится понятным, почему многие «эмигранты» в спешном порядке принялись распродавать свою испанскую элитную недвижимость. Да ну ее к черту, эту Коста-дель-Корве, – на земном шарике найдется немало других уголоков, где можно спокойно встретить старость.
По счастливой случайности, революционные марбельские вихри описываемого нами дома не коснулись. Его владелец, который раньше появлялся здесь лишь наездами, поселился на вилле с год назад и все это время вел тихую жизнь затворника. По крайней мере, так считали его соседи. Насмотревшись на эксцентричные выходки и шумные загулы русской братии, они были приятно удивлены тишиной и спокойствием, разлитыми вокруг этого дома, и даже не подозревали, что в охране этого странного русского схимника состоит восемь человек, посменно несущих круглосуточное боевое дежурство.
Нельзя сказать, что хозяин дома по натуре своей был эдаким пуританином и аскетом. Очень даже наоборот. Однако без особой нужды предпочитал не светиться на дышащих пороком и праздностью городских улочках и пляжах, памятуя о том, что Марбелья – город маленький. А посему от нежелательных встреч незастрахованный. В тех же случаях, когда хозяину требовалось отдохнуть от дел праведных, достаточно было дать отмашку, и сорок-пятьдесят минут спустя персональный лимузин доставлял его в аэропорт Малаги. И далее, в соответствии с настроением: либо казино в Палм-Бич, либо очередной матч английской премьер-лиги, либо элитные бордели столицы незалежней Украины. В общем, куда душе угодно.
Вот только в Россию пока было нельзя. Скажем так: до поры до времени нельзя. По данным ГИЦ МВД РФ, российский подданный господин Сурин (он же Ребус, он же Кардинал) числился в федеральном розыске по подозрению в совершении целого ряда преступлений: начиная от покушения на убийство и заканчивая такой, в общем-то, невинной шалостью, как подделка документов.
При этом связей с родиной Ребус не прерывал. И о том, что сейчас творится на бывшей одной шестой части суши, был осведомлен не хуже (а в отдельных аспектах еще и лучше) средней руки российского министра. В отличие от высокопоставленных чиновников, к решению насущных проблем Ребус относился творчески, с огоньком, будучи способным увидеть большое в малом, а малое в большом. Не зря его вторым прозвищем было погоняло Кардинал: он всегда умел мыслить стратегически, по-государственному, с перспективой на будущее. Не то что нынешние временщики от власти, все мысли которых заняты, в первую очередь, как поскорее нахапать побольше, а потом вовремя, а главное безболезненно, соскочить.
Связи с родиной осуществлялись по разным каналам и разными способами. В том числе через непосредственное общение с соотечественниками. Гости из России на вилле появлялись регулярно. Естественно, это были люди проверенные, из ближнего круга, что называется, «вхожие». Вот и сегодня вечером в гости к Ребусу заехал старый знакомый Семен Аронович Плуцкер, бывший ленинградский искусствовед, дважды судимый в советское время за контрабанду произведений искусств. Во второй половине «ревущих девяностых» он превратился в респектабельного бизнесмена, став владельцем двух антикварных магазинов в центре города. Сетью это можно было назвать с натяжкой, ну да при грамотном подходе даже двух специфических магазинчиков вполне хватало для более чем безбедного существования.
Плуцкер приехал в Марбелью прямиком из Бильбао, где на днях завершился ежегодный традиционный аукцион мебели, искусства и антиквариата. И хотя для этого ему пришлось сделать небольшого кругаля, он не мог возвратиться в Россию, не засвидетельствовав своего почтения Ребусу. Тем более, что тот уже давно зазывал его к себе.
Как и большинство российских провинциалов, в смутные времена сколотивших себе бешеное состояние и вознесшихся на вершину бандитского Олимпа, Сурин испытывал патологическое влечение к коллекционированию предметов старины и шедевров искусства. В первую очередь – искусства ювелирного. Должным образованием, равно как соответствующим художественным вкусом, он не обладал, а потому собирал свою коллекцию, руководствуясь в первую очередь стоимостью предмета: чем дороже – тем лучше. Как говорится, «нам, татарам, все едино – что водка, что пулемет. Лишь бы с ног валило».
Семен Аронович познакомился с Ребусом при весьма пикантных обстоятельствах. В 1997-м Плуцкер поехал по своим коммерческим делам в славный город Иркутск, где в первый же день стал жертвой заурядного уличного гоп-стопа. Оно понятно: все под Богом ходим, и от случайных встреч с уличными беспредельщиками никто не застрахован. Вот только сумма, которой в одночасье лишился Семен Аронович, оказалась столь велика, что списывать ее на форс-мажорные обстоятельства было бы неуместным гусарством.
Перед отъездом на берега Ангары сведущие люди, позиционирующие себя как «малышевская» братва, прочитали Плуцкеру небольшую политинформацию о нравах и умонастроениях, царящих среди коренного населения. А также в общих чертах посвятили его в непростую систему сдержек и противовесов, на коей в ту пору держался местный криминальный мир. Из этой лекции, изобилующей ненормативной лексикой и малопонятными бизнес-интеллигентному Плуцкеру аргоизмами, он почерпнул одно: на данный момент самый главный по тарелочкам у них Ребус. Вот к нему, попав в столь затруднительную ситуацию, Семен Аронович и направил свои стопы. Благо координатами законника его предусмотрительно снабдили.
Попасть на прием к хозяину земли сибирской оказалось гораздо проще, нежели можно было предположить. Ребус принял Плуцкера в казино «Ветра Байкала»: внимательно выслушал, задал несколько уточняющих вопросов, после чего, извинившись, вышел, оставив питерца на попечение угрюмой охраны. Сидеть в окружении двух молчаливых гориллобразных шкафчиков было не шибко приятно. Тем более, что происходили они явно не из бывших спортсменов, как это принято по питерской моде, а из типичных профессиональных уголовников. К «синим» же Семен Аронович испытывал недоверие и брезгливость еще со времен своей первой отсидки.
