Андрей Кивинов - Вор должен сидеть
«Рыжий… Да нет, не может быть… Его же показывали недавно по телевизору, брали интервью… Там ведь спокойный район».
Два месяца назад Рыжов поехал со сводным отрядом ГУВД в Чечню. Хотел получить какие-то бумаги, чтобы встать на очередь за квартирой. Якобы, есть какие-то льготы… Рыжий по-прежнему жил с детьми и женой в общежитии. Без всяких перспектив. Получил льготы… Старшей дочери недавно исполнилось шестнадцать.
Денис забрал стоящий на скамейке бокал и побрел назад, к клубу.
– Денис Сергеевич! – полный патоки голос Котова заставил Неволина вздрогнуть, – где ж вы пропали?
– Заблудился, – неожиданно для себя самого прошептал он.
Резко рванул на себя дверь, зацепив какого-то молодого бандюжонка, и метнулся к гардеробу.
– Слышь, ты полегче, в натуре! – завопил зацепленный, – задницу порву крест накрест!
Денис вырвал у гардеробщика куртку, накинул ее на плечо и ринулся назад, к парадному подъезду. Литвиненко уже не было, видимо, ушел пировать дальше. Поравнявшись с угрожавшим ему братком, хлестко угостил того носком ботинка в жизненно важный орган, а когда тот согнулся в поясе, указательным пальцем зацепил его за толстую цепь и потянул вверх.
– Запомни, бобик стриженый… Твое место в будке! Оттуда и тявкай, цепень бычий!
Чьи-то руки попытались схватить Дениса, но он вывернулся и отпихнув юношу, хватающего золотозубым ртом воздух, бросился к джипу, не обращая внимания на оскорбительно-угрожающие крики…
…Он не знал, куда гнал машину. Гнал и все… Не затормозил перед выскочившим на обочину гибэдэдэшником. На ходу достал из бардачка фляжку с коньяком и залпом осушил половину. Никак не мог согреться… Холод доставал изнутри.
На красный свет проскочил перекресток, едва увернувшись от бампера «Волги», окатил из лужи людей, стоявших на остановке. Наконец, уперся в бетонное ограждение, перегородившее путь. Дальше велись дорожные работы, и проезда не было. Денис вылез из джипа и огляделся, куда его занесло. Занесло на берег Невы, к Троицкому мосту, закрытому недавно на ремонт. Напротив светилась в лучах прожекторов Петропавловка, пронзая золоченым шпилем черное небо.
Денис бросил машину, забрал флягу и спустился по гранитным ступеням вниз, к воде. Уровень Невы поднялся, утром объявляли штормовое предупреждение. Наводнение обычная вещь в это время года. Ветер рвал волны, река стонала, пытаясь вырваться из гранитного плена, брызги долетали до парапета, ограждающего набережную. Денис присел на один из каменных столбиков, державших чугунную цепь, уставился на бушующую Неву…
Последние слова Блохина бесконечным эхом застряли в мозгу. Коньяк не заглушил их, наоборот, многократно усилил…
«А тебе-то не все ли равно?… Вали, пей пивко… Чтоб вам всем…»
Денис приложился к фляжке и допил коньяк. Хороший коньяк. Купленный в дьютифри, когда ездил отдохнуть в Суоми. С подружкой…
Волна ударилась о ступень, окатив его залпом ледяных брызг. Он не реагировал.
«С кем я?.. И кто я?»
Денис вдруг вспомнил десятилетнего пацана, которому он вернул отобранный велосипед. Давным-давно, еще в девяносто третьем… Родители мальчишки жили небогато, копили целый год, чтоб сделать сыну подарок на день рождения. На второй день местные переростки отняли велик, да еще поставили пацану фингал… Мать пришла в отдел. Без истерик и криков. Тихо оставила в дежурке тетрадный листок с заявлением. Шеф, прочитав, велел Денису списать его в архив по малозначительности. Есть дела поважнее. А велосипед новый купят, не велика беда… Денис, уже хорошо знавший местных шалопаев, велосипед отыскал без особых проблем. Надо было видеть глаза пацана, когда тот зашел в кабинет и заметил в углу свой подарок. Надо было видеть мгновенно потеплевшие глаза матери… Спустя неделю они прислали Денису письмо. На таком же тетрадном листке, что и заявление. Письмо до сих пор лежит у него…
Почему он сейчас вспомнил это? Подумаешь, велосипед.
Потому что, как и тот день рождения Рыжего, это было настоящее… То, чего давным-давно нет и, возможно, уже не будет. Будут фальшивые улыбки Котова, лисьи речи Расула, холодный шепот своих за спиной… Своих?
Чей он?
Порыв ветра чуть не опрокинул Дениса со столбика.
«Успокойся! Ты мужик! Взрослый, крепкий мужик! Какие еще велосипеды? У тебя джип за спиной! Ты всего добился, тебе завидуют! Ты умеешь жить! Гони поганой метлой все эти никчемные мысли… Какие могут быть угрызения? Оглянись! Время такое! Все в порядке, хватит ныть! Всегда чем-то приходиться жертвовать. Иначе нельзя. Иначе не бывает… Выбирай.
… А Рыжий? Рыжий выбрал… И Блохин выбрал. И мужики, идущие под пули и ножи за копейки, согнутые, но не сломанные, не скурвившиеся… А ты с ними только по месту службы, но не более. Ты для них чужой, из другой реальности. Ты не с ними, как не оправдывайся. И ты это прекрасно понимаешь. И доказать обратное ты должен ни им, ни начальству, а самому себе. Себя не обманешь…
…Как надоело приглашать на дни рождения не тех, кого хочешь, а тех, кого удобно, кто интересен… И почему, когда прижмет, ты вынужден просить помощи не у своих, а у бандитов, которые помогут не из-за большой любви или уважения, а потому, что им выгодно тебе помочь. Чтоб после потребовать ответных услуг… Гораздо более серьезных. И ты не сможешь отказать, ведь за твоей спиной нет никого. Кроме джипа „Гранд-черроки“. И любое твое поражение будет воспринято всеми не с сочувствием, а со злорадством… Кто будет слушать тебя и переживать? Джип? Карточка с валютным счетом? Дачный участок с усадебкой и сауной? Даже жена, самый близкий, казалось бы, человек, не будет, потому что давно только называется женой…
Четыре серых толстых стены… Непробиваемых песчаных стены. В которые ты запер себя сам… Ты никому не нужен.
Никому…
Тоска…
Нет… Кома…»
Шум шквального ветра заглушил все остальные звуки. Начинался шторм, вода прибывала буквально на глазах. Денис поднялся и швырнул фляжку в Неву. Ему не хотелось уходить отсюда. Может, потому, что здесь, на ветру, он не чувствовал давления стен…
Он не расслышал бы пиликание мобильника. Но тот был поставлен на вибрацию и Денис уловил вызов. Отвечать или нет?…
Он поднялся на набережную, несколько секунд смотрел на трясущийся в руке телефон и все-таки решил ответить.
– Да…
– Алло! Алло! Дениска?! Это ты?!
Денис не узнал голос. И даже не потому, что он доносился словно из подземелья. Последней, кто называл его Дениской, была покойная бабушка.
– Да, это я, – ответил Денис, – кто это?
– Не узнаешь?
– Нет.
– Это же я! Генка! Из Саблино!..
* * *– Сейчас легко говорить… Задним умом, прости за каламбур. А тогда просто ума не было. Шестнадцать лет, что ты хочешь? Ветер в балде пустой. Ураган. Сам себе хозяин. И соблазнов гора. Травка, водочка, девочки… Какая школа, какая учеба? Я тебя умоляю. Выперли после восьмого класса… Маманя спилась, у нее одна проблема была, где бухалово достать, а мне эта учеба до мягкого места. Я и в путягу не поступал, думал армии дождусь, а пока перекантуюсь… Не дождался. На дискотеке одному городскому черепок проломил. Каратисту. Ты ж знаешь, я резкий был… Как понос. Мне слово, я в ответ в лоб. Уноси готовенького… Правда, на первый раз простили. Условно дали, как жертве трудного детства. Но долго я не продержался. Романтики захотелось. Магазин с пацанами бомбанули. Там, у нас, в Саблино. Не столько взяли, сколько погромили по пьяни. Отловили нас быстро, за пару дней. Саблино – не Питер. В итоге шесть лет. Три за старое, три за новое. Неслабо, в общем… В Колпино сидел, на малолетке. Знаешь, наверно. Лютая зона. Но и я не из теста сделанный. Обломал двоих шнырей, сразу зауважали. Когда восемнадцать стукнуло, на «взросляк» перевели. В «Обухово». Там тоже место под солнцем добывать пришлось. В итоге еще пара лет за махач… А перед освобождением авторитет один под крылышко взял… Им такие нужны на мясо. Безголовые. Откинулся[12] я в девяносто первом, и понеслась романтика. Стрелки-терки-разборки. Звеньевой, бригадир… Этапы, блин, большого пути. Наворотили, Дениска, много, если честно. Пацанов немало полегло. Как меня тогда не замочили, до сих пор удивляюсь. Может, потому, что приземлили вовремя. За что? Да вымогалово обычное. Должок выбивали. Вообще-то пострадавший сам не прав был, тонну занял у знакомца, а возвращать не собирался. Тот сначала к ментам, те руками развели, мол, сам разбирайся. Он к нам, помогите. Помогли, накатили за долю малую… Дальше догадайся с трех раз… На передаче денег РУБОП нас и повязал. С учетом героического прошлого еще четыре года усиленного режима. Адвокат, сука, бабки взял, а вытащить не смог. Но я не здорово переживал: не за это, так за другое, все равно бы оприходовали… Да и сидел неплохо. Братва с воли «грела», у самого деньжата были… Но…
В девяносто восьмом вышел, а мест свободных нет. Как в гостинице, в разгар сезона… Заняты места. И надо по новой начинать. Прибился к одним. Торговую зону они держали… Чего-то шеф с ментами не поделил, те с рейдом нагрянули. Я руки сразу поднял, героя не корчил… А оперок все равно по зубам врезал. Мелкий такой, говнистый. Ладно бы, за дело, а то просто так. Власть захотел показать. Обидно стало, я ответил… У оперка перелом челюсти в двух местах. И опять – на нары. Двухлеточка. По году за каждый перелом. Сиделось уже тяжеловато, никто больше не грел, в долги влез… Кончилась романтика. Мысли по ночам приходить стали – на фига все? Четвертый десяток, и что дальше? Вся молодость по зонам и тюрьмам, ни жены, ни детей… Только не подумай, что я плачусь, сам во всем виноват… Вон, Витьку Козлова помнишь? Оружие который копал. Сейчас иномарки в автосервисе чинит. Двое пацанов у него. Доволен. Квартиру купил недавно… В общем, понял я, хватит грешить, пора за ум браться, иначе загнусь от туберкулеза в каком-нибудь бараке. И так уже прихватил, если не лечить, долго не протяну… А в камеру попаду хоть на пол года – все, покойник. Я искренне говорю, как на духу. Во, где уже эта романтика, будь она… Короче, завязать решил. Когда освободился, на стоянку устроился, машины караулить, сутки через трое. Приятель старый помог, сидели когда-то вместе. Еще в магазине грузчиком подхалтуриваю. Жил сначала в Саблино, в нашей хавире. С Ольгой познакомился. А в мае к ней, в коммуналку перебрался, сюда в Питер, на Петроградку. Расписались летом. Свадьбу не гуляли, так, в кафешке посидели. У нее это второй брак. Знаешь, какая женщина?… Золото! Все для меня сделает. И я для нее. Ребенок у нас скоро будет. Дочка. Она на просветку ходила. Деньги я не ахти какие на стоянке зашибаю, Ольга тоже у себя в детском саду не миллионы получает. Но нам хватает… Понимаешь, Дениска, только из болота этого гнилого выбираться стал…
