Николай Леонов - Идеальная афера
Услышала ли она хруст? Возможно, но это уже ничего не решало: карбонилы, как верно заметил Липкин, исключительно летучи, так что даже если она успела удивиться – что это там хрустнуло? – это было последним, что она успела на земле.
Положивший ампулку с ядом позаботился о том, чтобы ликвидировать следы преступления – убрал осколки. Но сделал это небрежно, неаккуратно, видимо, не рассчитывая всерьез, что их будут искать. Вот парочка, обнаруженная Гуровым, завалялась-таки. Что ж, самомнение, беспечная самоуверенность губила многих. Кроме того...
– Даже если бы я на эти две стекляшки не наткнулся, – убеждал Гуров Станислава, для наглядности демонстрируя «другу и соратнику» царапину на пальце, – это ничего не изменило бы, по большому счету. Пирекс трескается так, что всегда остаются микрофрагменты, чтобы их вычистить на сто процентов, нужен сверхмощный пылесос, а использовать такую технику чревато, вокруг же не слепые, не глухие, неизбежно заинтересуются, а зачем? Я был уверен в правоте Семена Семеновича, поэтому стал бы искать микроосколки с применением всего, чего можно. Рано или поздно нашел бы.
Прямого, недвусмысленного ответа на вопрос, кто же этот человек, подложивший ампулу с отравой, у друзей пока не было. Правда, косвенный имелся.
– По всему выходит, что убийца – Бортников, – уверенно заключил Лев. – Смотри сам. Почему только он работал в понедельник с горелкой под тягой? А потому, что, зная, с каким летучим ядом имеет дело, сам боялся травануться. Далее, кто, как не он, заняв кабинет Беззубовой, мог незаметно, не привлекая ничьего внимания, убрать осколки из-под сиденья? Наконец, все сотрудницы сходятся в том, что Бортников перед самым концом работы несколько раз заходил к ней, вроде ему что-то срочно отксерокопировать понадобилось. Подловил момент, когда та вышла, да попросту отвлеклась, отвернулась. Ксерокс стоит так, что до ее кресла полшага. Две-три секунды, и ампулка с карбонилом на месте.
Крячко неодобрительно покачал головой:
– Лев, это всего лишь домыслы пока. Ничего у нас нет – ни отпечатков его пальцев на осколках, ни надежных свидетельских показаний. Даже будь Бортников жив, я не представляю, как мы построили бы допрос, если допустить, что нам бы этот допрос санкционировали! А после утренних событий... Ты в спиритизм не веришь? Я тоже. А жаль, столоверчение, блюдечки всякие магические... Ну, скажи, как нам проверить твои предположения? Хорошо, пусть ты прав, но как это доказать? Наконец, где мотив преступления? Зачем он ее траванул?
– Да, это главное, – кивнул другу Гуров. – Но мы-то с тобой на что, старая ты ищейка? Надо искать мотив, поймем его – разгадаем все остальное. Месть? Вряд ли. Тут скорее либо страх какого-то разоблачения, либо предельно обострившаяся борьба за кусок жирного пирога.
– Может быть, – задумчиво сказал Станислав, – и то и другое вместе.
– Значит, надо усиленно копать связи покойного Бортникова, попутно анализировать все основные документы лаборатории за последние месяцы. Я переговорил с администрацией НИИХ, с директором, его замом по науке. Здесь, похоже, ничего не светит. Формально да, экспертная лаборатория им подчинялась, а вот фактически – пользовалась такой широкой автономией... Вроде субмарины в погруженном положении. Администрация толком не в курсе их дел.
– А кто же в курсе?
– Вот! В курсе те, кто в клювике приносил нашим экспертам заказы. Кто потом получал отчисления за акты экспертиз. С кем делились взятками, я тоже уверен, что без «барашка в бумажке» не обходилось.
– Словом, – закончил Крячко, – АОЗТ «Светлорадсертинг». Ты это имел в виду?
– Именно. И руководителя этой подо-зрительной организации Даниила Марковича Шуршаревича, встречу с которым я наметил на завтра. Но при всем том мы ни на секунду не должны забывать, что есть еще второе убийство, пусть, как мы считаем, случайное – самого Бортникова. Если мы раскроем потайной смысл, внутреннюю пружинку дикого утреннего происшествия, то потянется нитка и к смерти Алины, я в этом уверен!
Крячко недаром провел в столь веселом месте, как отделение судмедэкспертизы, почти весь день. Дактилограмма убившего Бортникова наркомана была аккуратно снята с рук трупа, оцифрована, а затем передана по мейлу в ГУВД. Теперь оставалось ждать результата. Параллельно, после анализа крови и спинномозговой жидкости из мертвого тела неизвестного, выяснилось, почему тело стало мертвым. Причина скоропостижной смерти этого человека на первом же допросе в районном отделении была не только в стрессе, не только в ужасе при осознании содеянного, прочей психологии. Вскрылись более приземленные, чисто физиологические предпосылки.
– Как мне объяснили, – вновь закурив бог весть какую по счету сигарету, рассказывал Крячко, – он был обречен. Не тогда, так через два, ну, пять часов все равно врезал бы дубаря. В его крови обнаружили довольно высокую остаточную концентрацию метилфетанила, мощного синтетического наркотика, дополненного кетамином.
– Чем?
– Я тоже не знал до сегодняшнего дня. Это, Лев, оказывается, такой анастетик, обезболивающее для крупного рогатого скота, используется в ветеринарии. Есть у этого коровьего лекарства любопытная особенность – оно усиливает действие некоторых наркотиков, в частности, метилфетанила. Что достаточно быстро обнаружили потребители дури. С добавкой кетамина доза наркотика продается почти вдвойне дороже, но они считают, что дело того стоит.
– То есть с одной дозы ширева нарики тащатся более длительное время?
– Ага. Причем кайф испытывают более крутой. Но есть у кетамина побочный эффект: он работает так же, как тетурам, антабус – те самые вещества, которые в «торпедах» при лечении алкоголизма используются. Если выпить даже немного спиртного, то возможен сильнейший спазм коронаров, ну и... Последствия мы с тобой имели счастье своими глазами наблюдать. У него в крови обнаружился чуток алкоголя, да и официантка из «Казачьего стана» ведь говорила, что он заказывал коньяк. Немного, однако ему хватило.
Гуров задумался. Некоторое время он молчал, а затем уверенно сказал:
– Посмотри, как интересно. Наркоманы к спиртному равнодушны, так? Почему же он выпил коньяк? Потому что нервничал. Если уж нельзя на людях вколоть дозу, кстати, с собой у него дозы не было, то хоть так взбодрить себя, простимулироваться, верно? Что говорит о правильности наших умозаключений: он кого-то ждал. Мучился от нетерпения. А скорее всего, не только от нетерпения. Не первый попавшийся прохожий был ему нужен, а вполне конкретный Бортников. Но пойдем чуть дальше в наших рассуждениях, спросим себя, мог ли наркоман со стажем не знать о таких коварных свойствах кетамина? Нет, не мог! Он же не самоубийца, чтобы пить спиртное, после того как вколол себе наркотик с усилителем. Значит? Значит, ту последнюю дозу он не сам покупал. Ему ее вручили. Про кетамин предупредить забыли, возможно, просто не были в курсе его побочного действия. А сам он не спросил.
– Скорее всего, не до вопросов было, – согласился с рассуждениями друга Станислав. – Возможно, он «ломался», в таком состоянии им все равно, чем колоться, лишь бы поскорее. Следуя твоей логике, можно предположить, что давший ему дозу сам не наркоман, поэтому он не знал ничего о причудливом действии кетамина. Или как раз знал? Может быть, таинственный «кто-то» именно хотел, чтобы этот человек замолчал навсегда?
– Нет, не получается, – отрицательно покачал головой Гуров. – Вот если бы его угостили коньяком, тогда – да. Но он ведь зашел в кавярню один. Ясновидящим надо быть, чтобы предугадать, что он вдруг выпить пожелает.
Лев снова замолчал, задумавшись. Что-то не давало ему покоя. Не укладывалось в четкую логическую цепочку. Выпирало из нее.
– Хорошо, давай немного тему сменим, подождем результатов дактилоскопического поиска. Как тебе понравился подполковник Осадчий? Удалось деловой контакт наладить?
Крячко невесело усмехнулся в ответ. Ну, контакт-то, пожалуй, удалось. Не с такими налаживал. Что же до остального...
Никак не понравился ему Олег Иванович Осадчий. Совсем не понравился! Был он, по словам Станислава, вялый, жирный и апатичный, как кастрированный кот. Только что не зевал, всем своим видом демонстрируя, что служба ему безумно надоела, а дело, которым он вынужден сейчас заниматься вместе с Крячко, не стоит выеденного яйца. Но глаза при всем том оставались острые, хитрые, настороженные какие-то. Не верил Крячко таким глазам. А значит, и всему облику недалекого, ленивого служаки типа «делаю от сих до сих, а там – да отцветай, моя черешня!» он не поверил тоже. Заподозрил наигрыш, правда, классный. Вот теперь задуматься приходилось: а зачем подполковнику Осадчему, главному в губернии борцу с организованной преступностью, заместителю генерала Беззубова, играть такую роль?
Когда Станислав буквально заставил судебных медиков сделать экспресс-анализ на никель, когда тут же выяснилось, что московский опер попал в «десятку», Олег Иванович даже для вида не поинтересовался, как же это Крячко смог так точно предсказать результат. Все попытки Станислава вызвать собеседника на откровенный разговор, выяснить его собственное мнение об убийстве Беззубовой, о механизме, о мотивах этого загадочного преступления ничего не дали. Прямо как вода в песок.
