Владимир Колычев - Отпетые любовники
Максим постарался сдержать эмоции, даже догадался прихватить с собой Выровых в качестве понятых.
Садыков заканчивал пересчитывать деньги, когда Максим зашел в дом.
– Искали пальчики, а нашли схрон! – с улыбкой проговорил Садыков.
– А на купюрах чьи пальчики? – строго спросил Максим.
Бумажки новые, хрустящие. На таких запросто могли остаться отпечатки пальцев. Садыков озадаченно встрепенулся и бросил на стол пачку, которую держал в руках.
Бабакин лишь снисходительно усмехнулся, глядя на него. Он-то не упустил столь важный момент. Более того, уже занялся пластиковым пакетом, в котором обнаружились деньги.
Максим с надеждой посмотрел на криминалиста. Вдруг он сможет снять с пакета те самые пальчики, недостающее звено?
Пропажа нашлась, преступники выявлены. Дело по факту кражи можно закрывать. Но кто стрелял в Джема? Пока убийца не будет найден, работа не остановится.
Деньги пересчитали, оформили протокол изъятия. Марьяна ставила свою подпись, когда в кармане у Максима зазвонил телефон.
Это был подполковник Растрыгин, начальник криминальной полиции. Майор Одинцов подчинялся ему непосредственно и напрямую.
– Работаешь? – угрюмо спросил Растрыгин.
– Есть результат. – Максим сообщил о на-ходке.
– Хорошо!.. А Бобина нашел? – спросил Растрыгин.
– А почему именно Бобина?
– Потому!.. Нашелся твой Робин Бобин. С пулей в голове. Записывай адрес.
Одинцов не стал терять времени, узнал адрес и тут же выехал на место.
Глава 17Труп увезли, следственная группа уже закончила свою работу. Участковый опечатывал квартиру, когда Максим прибыл на место.
Одинцов представился, объяснил ситуацию. Участковый какое-то время думал, как быть. Но решение он принял самостоятельно, никому не звонил, не обращался за разъяснением.
– Проходи, майор! – открывая дверь, сказал капитан.
Это был немолодой уже мужчина, бывалый, знающий, неторопливый. Лишний вес давал о себе знать.
Тело Бобина обнаружили в Москве, в старом пятиэтажном доме. Во многих окнах не было занавесок, из этого Максим сделал вывод, что хрущевка предназначалась под снос.
Участковый провел Одинцова в спальню двухкомнатной квартиры, показал на расправленную кровать.
– Здесь он лежал.
На стене, на старых обоях, над самой спинкой кровати темнело страшное пятно, мешанина из мозгов и крови. Пулевое отверстие там же. Не совсем верно сказал Растрыгин. Робина обнаружили без пули в голове. Была она там, но вылетела.
– В голову себе выстрелил.
– Сам?
– Если выстрелил, то сам, – удивленно глянув на Максима, сказал капитан.
– Из пистолета?
– Да, «ТТ». Оружие в руке у него было.
– Один выстрел был?
– Конечно, один! – Участковый посмотрел на Максима как на неразумного.
– Как стрелял? В висок, в рот?
– Под подбородок. Выстрелил и лег. – Капитан показал, в каком направлении падал труп.
– Не мог он сам застрелиться. Не тот человек.
– Не знаю. Дело это как суицид пойдет. Следователь сказал, что признаков постороннего присутствия и насилия не обнаружено. Говорят, он кого-то убил?
– Дружка своего.
– Ну вот! Совесть замучила!
– Слишком все просто.
– Пьяный он был, бутылка на столе стояла, стакан. – Участковый показал на прикроватную тумбочку. – На экспертизу взяли. Может, он там колеса с виски мешал, обдолбался, а тут еще и совесть взыграла.
– А что нашли при нем? Документы, деньги, оружие, вещи?
– Справка об освобождении. Оружие в руке у него было. В сумке одежда, всякие причиндалы. Карту автомобильную нашли. Москва и Подмосковье.
– Это интересно.
– Не знаю.
Максим еще раз осмотрел квартиру, покинул ее и отправился в отдел внутренних дел. Уж очень ему захотелось посмотреть на карту, найденную в сумке покойника.
Одна точка – два трупа, такая вот арифметика.
Следователь не обратил внимания на эту точку на карте. Он не знал, где убивали Варенецкого, поэтому и не заметил. А Максим нашел Кольчугу на карте, потому и чернильную точку разглядел. Правда, отмечено было соседнее озеро. Туда майор и направил водолазов. Как чувствовал, что будет сюрприз, ожидание которого затянулось.
Чутье не обмануло его. Сначала водолазы вытащили труп Хавронова, а затем и Янкова.
Кто-то хоронил покойников со знанием дела. Тела плотно обмотали полиэтиленом, обвязали веревками, к которым крепились по две гири. Плоть могла сгнить или пойти на корм рыбам, но саван из пленки удержал бы скелет, не позволил бы ему рассыпаться.
Глубина приличная – метров семь, без водолазов трупы не найти. Дайверы эти места не жалуют. Вода мутная, дно илистое, морские звезды не плавают.
Тела уже распухли, трупные пятна бросались в глаза, но Максим все равно смог опознать убиенных. Да и Бабакин пальчики уже снял, а за материалом для идентификации далеко идти не надо, все под рукой.
К Максиму подошел тяжеловесный кряжистый Растрыгин.
– С уловом тебя! – Он усмехнулся.
Цинизм начальника нисколько не покоробил Одинцова. Это профессиональное, а Растрыгин собаку съел на розыске.
– Я же знал, что Бобин не только в Джема стрелял.
Янков и Хавронов были убиты выстрелами в грудь. Каждому по пуле.
– Контрольных выстрелов не было. Видно, Бобин верил себе, – проговорил Одинцов. – И стрелял хорошо.
– Да уж, неплохо.
– А Джему в живот. Метил так или промазал. Может, в него Троха стрелял?
– Ты его следы нашел?
– Нет. Но кто-то пятый точно был. Может, он и помог Бобину застрелиться? Не верю я, что тот сам…
– Сам или не сам, а из Москвы только что звонили. Баллистики заключение экспертизы прислали, Варенецкий был убит из того же пистолета, из которого застрелился Бобин.
– Если застрелился.
– Может, и этих из того же пистолета. – Растрыгин кивнул на труп Хавронова. Если так, то нет никакого Трохи. И не было.
– Джем про него сказал.
– Бредил он.
– А где внедорожник? Куда делся? Почему его не нашли? Кто на нем уехал?
– Ты же видишь, как Бобин следы заметал. Веревки, гири!.. Обо всем позаботился. Умный он мужик, поэтому и от машины избавился.
Максим пожал плечами. В принципе, версия логичная, но все-таки его терзало смутное сомнение.
– Все, раскрыл ты дело, Макс. И кражу, и убийство, – подытожил Растрыгин. – Преступников установили, тела их обнаружили. Деньги нашли. Закрываем лавочку! Переключаемся на другие заморочки.
– Или нас переключают. Карта меня смущает. Откуда она взялась? Зачем Бобину отмечать место захоронения?
– Как-никак, друзей похоронил. Может, навестить собирался.
– Такие места на память берутся, а тут карта. Может, кто-то подбросил ее, чтобы мы поскорее закрыли дело? Картина ясна, фигуранты обнаружены. Деньги тоже у нас.
– А почему они у нас? Потому что все фигуранты мертвы. А твой Троха прибрал бы бабки к рукам.
– А Бобин почему не прибрал?
– Не знал. Не забывай, он уже потом появился, после кражи. А твой Троха… – Растрыгин взял паузу, но держал ее недолго. – Думаешь, я ничего не понимаю? Понимаю. Кто-то навел преступников на дом Сиднева. Это точно не Хавронов. Кого ты подозреваешь? Рогушина, Сангина?
– Да, работали мы с ними.
– Как их зовут?
– Одного Юра, другого Игорь.
– Может, у кого-то из них отчество – Трофимович, Митрофанович или хотя бы Дмитриевич?
– Ни у кого.
– Вот и где здесь Троха?..
– Так, может, и не Сангин с Рогушиным? Вдруг Минич как-то связана с этим Трохой? Или сама Сиднева? – в раздумье проговорил Максим.
– Может – не может, любит – не любит! – передразнил его Растрыгин. – Стоим тут, на ромашке гадаем. А чего гадать? Вот, лежат жмурики. Пули через экспертизу пропустим, если Бобин их убил, все, закрываем дело и выстраиваемся в очередь за благодарностью. Ты, разумеется, первый.
– Дело не в благодарностях, – начал было Максим, но Растрыгин запанибратски хлопнул его по плечу.
– Макс, не раскисай! Работай! – Он направился к своей машине.
Одинцов проводил его рассеянным взглядом и стал успокаиваться. Действительно, зачем искать черную кошку в темной комнате, когда и без этого масса дел? Преступники установлены, обнаружены. Осталось только дождаться результатов экспертизы, получить подтверждение вины Бобина, и можно закрывать дело.
В идеале, кражу нужно не только раскрыть, но и вернуть потерпевшему пропажу. Увы, так бывает далеко не всегда, хотя приятные исключения все-таки случаются.
– Товарищ майор, даже не знаю, как вас благодарить! – Сиднев елейно смотрел на Максима, приложив руки к груди.
– Пересчитайте и распишитесь! – Максим кивком показал на стопку купюр.
Шестьсот тысяч – деньги для него нереальные. Хотелось бы, конечно, обладать такой суммой, но, как говорится, каждому свое. Одним золото, другим железо, причем табельное.
