Фридрих Незнанский - Любители варенья
Вот сейчас надо заняться как раз этой красавицей. Потому что лейтенант Васнецов просил поторопиться.
Валерия закончила писать заключение, включила принтер, и он тихонько зажужжал. Она сложила стопочкой распечатку заключения экспертизы и повернулась к Степанычу:
— Кто там у нас на очереди?
— Давай за красавицу принимайся. А уж алкоголичкой я сам займусь. А то ты у нас девушка нежная, незачем тебе с первых дней в этой грязи ковыряться.
Валерия и не возражала. Она зашуршала накрахмаленным халатом, вставая со стула, и бесшумно подошла к Степанычу.
— Бедняжка, как же ее измолотили, — сочувствующе проговорила она. — Судя по всему удары нанесены тупым предметом…
— Сразу подскажу, — перебил ее Степаныч. — Это ее кирпичом уделали.
— Я бы и сама увидела, — обиделась Валерия, которой нравилась именно последовательность в проведении экспертизы. — Вон уже видно — в раневом отверстии кирпичная крошка.
— Да я не потому, что тебе не доверяю, — замахал руками Степаныч. — Просто работы много. Займись генотипоскопическим исследованием спермы, а потом эпителием из подногтевого содержимого ее рук.
Валерия надулась на Степаныча. Что это он вдруг надумал ограничить ее самостоятельность? А ведь только что хвалил… Непоследовательный какой. И вообще он ей не нравился — грубоватый, шутки у него боцманские. А она девушка деликатная, никаких грубостей не любила. Ну и ладно. Будет молча делать свою работу, а потом такое заключение напишет, что он только ахнет, поражаясь ее знаниям…
Степаныч тем временем вернулся к трупу Сытиной и стал изучать на ее шее следы от ногтей и пальцев рук убийцы. Отпечатки были четкие, видно, жертва не успела особо сопротивляться, быстро потеряла сознание. Душил он ее, обхватив шею обеими руками сзади, и уже не выпускал, пока не довел свое черное дело до конца.
— Валерия, вопрос на засыпку, — решил немного взбодрить девушку Степаныч. Та подняла голову.
— Ну? — недовольно спросила она. Еще и мешает сосредоточиться.
— Что происходит при удавлении шеи руками?
— Удавление, — хихикнула Валерия.
Степаныч хмыкнул.
— А ты особо не веселись. Подробно опиши процесс, происходящий с удавлением жертвы.
— По учебнику? — уточнила Валерия.
— Ну если своими словами не можешь, то по учебнику.
— У меня память очень хорошая. Я по учебнику расскажу.
И Валерия, видимо, подражая тону своего преподавателя по судебной медэкспертизе, голосом отличницы четко выговаривая слова, стала отвечать:
— Наряду со сдавлением сосудов и нервных стволов шеи происходит уменьшение просвета трахеи, иногда полное смыкание голосовой щели при надавливании на гортань с боков. Локальное воздействие пальцев рук может привести к резкому раздражению верхнегортанного нерва и синокаротидного узла с быстрой рефлекторной остановкой сердца и дыхания в самом начале воздействия на шею.
— Ух ты! — восхитился Степаныч. — Ну и память у тебя! Чешешь, как по писаному.
— Я в детстве пластинки со сказками слушала раз по двадцать, мама велела, чтобы память развивать. Любую сказку могла рассказать слово в слово, — похвасталась Валерия.
— Ну и какая была любимая?
— Про Царевну-лягушку.
— Ишь ты… — непонятно чему удивился Степаныч. — Хотя понятно. Каждая девчонка замуж хочет. А там эту лягушку вроде замуж взяли?
— Иван-царевич взял, — подтвердила Валерия.
— А твоего царевича как зовут? — ухмыльнулся во весь рот Степаныч.
Валерия вдруг вспыхнула, как маков цвет, и тихо ответила:
— Иван.
— Вот те раз! — обрадовался Степаныч. — Прямо как в сказке… Ну ладно, физкультминутка закончена. Продолжаем работать. Кстати, взгляни быстренько на мой трупик и сделай свое заключение: сопротивлялась ли наша бедолага?
Валерия наклонилась над Сытиной и уверенно сказала:
— Сначала сопротивлялась. Вон тело в кровоподтеках, гематомах. Бил ее, потому что она оказывала сопротивление. На запястьях рук следы от концов его пальцев, он ее ухватил и пытался сломить ее силой. А вот когда он ее за шею ухватил, уже не сопротивлялась. Следы от его ногтей и пальцев имеют вид ссадин дугообразной формы и округлых кровоподтеков. А если бы сопротивлялась, повреждения носили бы беспорядочный характер, со следами скольжения в виде ссадин неправильно продолговатой формы.
— Ставлю тебе пятерку, Царевна-лягушка. Так и передай сегодня Ивану-царевичу.
Валерия опять зарделась и едва сумела скрыть довольную улыбку.
Вот и ладненько, сегодня можно успеть и с экспертизами, и с заключениями, если новых жмуриков не навезут… — рассеянно подумал Степаныч и искоса глянул на Валерию. А она вообще-то ничего… И почему он решил, что она не стоит его внимания?
Степаныч относился к той категории мужчин, которые на женщин особо не бросались, но удобного случая не упускали. Взглянув еще раз на Валерию, он решил, что подкатываться к ней все-таки рискованно. Отошьет, как пить дать. А самолюбие его будет уязвлено… Если бы в данный момент у нее не появился какой-то волшебник, разбудивший ее к активному восприятию жизни, тогда еще можно было бы попытаться. Но она и так довольна жизнью, а он на свой счет не слишком обольщался. Когда тебе под полтинник, да к тому же особым мужским обаянием не обладаешь — на голове в художественном беспорядке разметались три волосинки, щеки обвисли, как у перекормленного грудничка, третий подбородок намечается, халат едва сходится на пузе — тут не разгуляешься… Вот медсестричка Люба как раз для него. Ну и повариха Катерина. И само собой жена Раиса. Ладно, чего огорчаться? Есть в его жизни разнообразие, чего уж там жаловаться. И хотя вся троица далеко не юные девы, женской привлекательностью они обладают, а главное — ничего от него не требуют. Принимают таким, какой он есть. Даже законная супруга. Золотая у него жена. Все ей хорошо — и небольшой оклад, который муж приносит в тощеньком бумажнике, и маленькая квартирка, и ее собственная работа в клинической лаборатории, и даже его старая мать — ворчливая и суровая, но крепкая старуха, которая командует в их семье…
Валерия тем временем вдохновенно стучала по клавишам и не подозревала, какие мысли она разбудила в Степаныче. Думать о нем как о мужчине ей даже в голову не приходило.
11
Васнецов мог бы послать на «Ставриду» кого-нибудь из отделения, но раз уж они с Баркаевым были, так сказать, на ходу, решил зарулить к пристани.
— Давай к «Ставриде». Уточним, была ли у Гавриленко сестра. Может, кто-то знает.
— Да ведь наши из отделения там были три дня назад, когда Галину прирезали. Ничего о сестре им не говорили.
— Им не сказали, так нам скажут. А то живо выдворю за нарушение паспортного режима.
— Не нарушали они… — вздохнул Баркаев. — Я с ребятами разговаривал, говорят — у всех местная прописка есть. А где живут — это их личное дело. Хоть квартиру снимают, хоть номер в гостинице… Тут не подкопаешься. И ведь всем известно, что это натуральный бордель, а взять их можно, только если облаву организовать.
Лицо Васнецова пошло красными пятнами. Вот она — коррупция в чистом виде. Не велено трогать баржу, хоть ты тресни. Даже после убийства Гавриленко, которая проживала в одном из номеров, поступил негласный приказ известно кого, чтобы с девочками говорили осторожно, не травмировали их нежную психику.
Васнецов и Баркаев поднялись по трапу на баржу, и тут же на палубу вышел какой-то хлыщеватый тип — с заспанной рожей, но льстивой улыбкой на лице.
— Мое почтение представителям нашей доблестной милиции, — едва не расшаркался он.
— Кто такой? — сурово спросил Васнецов. — Документы!
— Да вы заходите, — не смутился длинный парень и распахнул перед ними дверь. — У нас тут и чаек можно попить, или «Колу» желаете? Спиртного не предлагаю, вы при исполнении…
— Ты тут того… не зарывайся, — одернул Баркаев говорливого и довольно нахального типа. — Кто такой — тебя спрашивают?
— Так вы же знаете, Наиль Рустамович, я Сущев Валерий, вот и паспорт мой.
Баркаев бросил злобный взгляд на Сущева и протянул руку за паспортом.
— Что вы здесь делаете, гражданин Сущев? — сухо спросил у него Васнецов, изучая паспорт.
— Хм… Работаю… Я заместитель директора гостиницы «Ставрида».
— Значит, так, заместитель директора, — ехидно произнес Васнецов. — Есть разговор.
Они уже прошли в просторную и довольно уютную каюту с буфетной стойкой и десятком столиков, которые кто-то расставил хаотично, без всякой системы. Все стулья были сдвинуты в сторону.
— У нас сейчас уборка предполагается, — объяснил беспорядок Сущев.
Вбежала встрепанная девчонка в коротеньком халатике со шваброй наперевес.
— Валерчик, я начинаю? — спросила она у Сущева и только сейчас заметила гостей.
