Эд Макбейн - Удар молнии
Она была в прекрасной форме.
Какой-то тренер в Огайо неплохо обучил ее.
Он почти слышал, как она беззвучно командует себе на старт.
Левая нога упирается в заднюю колодку. Правая — в переднюю. Руки за линией старта едва касаются земли. Центр тяжести перенесен на левое колено, правую ногу и обе руки. Голова поднята. Взгляд упирается в какую-то точку примерно в метре от линии старта.
Внимание!
Бедра приподняты. Все тело подается вперед, плечи прямо над линией старта. Подошвы прочно упираются в колодки. Взгляд прикован к тому же месту в метре от старта. Пружина, готовая распрямиться.
Марш!
И он, и она словно услышали выстрел стартового пистолета, и руки ее внезапно пришли в движение, правая рванулась вперед, левая назад, ноги одновременно оттолкнулись от колодок, первый шаг левой особенно важен. И вот бег начался!
О, Боже, как у нее здорово получается!
Он прикинул, что на первые шесть забегов по шестьдесят метров она в среднем затрачивала девять секунд, отдыхая после каждого. Теперь она уже по-настоящему вспотела и, подойдя к скамейке, вынула полотенце из сумки и принялась энергично обтираться. Покончив с этим, она надела спортивную куртку. День клонился к закату, стало прохладно.
Он улыбнулся и положил секундомер обратно в карман пиджака.
Она уходила со стадиона, задумчиво склонив голову. Даже куртка пропиталась потом, и ее длинные ноги никак не могли просохнуть. Он окликнул ее:
— Мисс Уэллс?
Она остановилась, удивленно посмотрев на него своими голубыми глазами.
— Кори Макинтайр. Из «Спортс ЮЭсЭй».
Она по-прежнему разглядывала его.
— Вы что, разыгрываете меня? — спросила она.
— Ну что вы, — улыбнулся он и полез за бумажником. Оттуда он извлек и протянул ей небольшую заламинированную карточку. Из нее следовало, что Кори Макинтайр действительно является корреспондентом «Спортс ЮЭсЭй».
— Ничего себе!
— Ведь вас зовут Дарси Уэллс, я не ошибаюсь?
— Ну да, — кивнула она.
В ней примерно метр семьдесят пять, прикинул он, почти его роста. Она по-прежнему выжидательно глядела на него.
— Мы готовим материал для февральского номера, — начал он.
— Положим, — она все еще думала, что здесь что-то не так. А у него в руках все еще была корреспондентская карточка, и он даже почувствовал искушение снова показать ее ей, но все же устоял и спрятал карточку в бумажник.
— Материал о молодых спортсменках, — продолжал он. — Разумеется, не только о звездах-бегуньях...
— Ах, о звездах, — она театрально закатила глаза.
— Вас уже заметили, мисс Уэллс.
— Первый раз слышу.
— У меня на вас целое досье. В Огайо вы показали хорошее время.
— Да, пожалуй, ничего.
Лицо ее все еще блестело от пота. Кожа нежная и молодая, глаза сверкают. У спортсменов всегда так. Все они, мужчины или женщины, выглядят такими отвратительно здоровыми. Он завидовал ее молодости. Он завидовал ее режиму.
— Да нет больше, чем просто ничего.
— Ну, а сейчас, если мне удастся выбежать из двенадцати, я прямо на улице пущусь в танец.
— Сегодня вы выглядели неплохо.
— А вы что, смотрели?
— Замерял последнее время. Примерно девять секунд.
— Шестьдесят метров за девять секунд — это не очень-то...
— Для тренировки вполне.
— Да, но, чтобы сделать на ста двенадцать, нужно шестьдесят пробегать за семь.
— А у вас такая цель? Двенадцать?
— Ну одиннадцать, конечно, лучше, — она усмехнулась. — Но ведь это не Олимпийские игры.
— Пока нет, — улыбнулся он в свою очередь.
— Вот именно. А может, никогда и не будет.
— Ваш личный рекорд в Огайо был двенадцать и три, верно?
— Да, — она сделала гримасу. — Довольно бездарно, а?
— Да нет, вполне прилично. Посмотрите-ка, как другие бегают в вашем возрасте.
— Я смотрела. В прошлом году одна девушка из Калифорнии сделала одиннадцать и восемь.
— Эли Блэр.
— Точно.
— С ней у нас тоже будет интервью. Она сейчас учится в Лос-Анджелесе.
— Как это, интервью?
— Мне казалось, я уже объяснил.
— Да, но о чем все-таки речь?
— По-моему, понятно. Мы хотим напечатать интервью с вами.
— Где, в «Спортс ЮЭсЭй»?
— Да.
— Да ладно вам. — И она так сморщилась, что мигом сделалась двенадцатилетней девчонкой. — Я? В «Спортс»? Кончайте разыгрывать.
— А я и не говорю, что вы одна нас интересуете. Нас интересуют вообще спортсменки.
— Из университетов?
— Не обязательно. И не только звезды-бегуньи.
— Ну вот, снова звезды, — и Дарси опять закатила глаза.
— Мы будем писать о плавании, баскетболе, гимнастике. Вообще постараемся охватить как можно более широкий круг. И извините за назойливость, но среди нынешних молодых американских спортсменок мы ищем тех, кто завтра может стать звездой.
— До двенадцати и три на сотне — это, по-вашему, завтрашняя звезда?
— Мы, сотрудники «Спортс», — заговорил он назидательно, — разбираемся в том, что происходит в спортивном мире.
Она вновь внимательно посмотрела на него, пытаясь переварить услышанное.
— Жаль, что вы пришли именно сегодня, — проговорила она наконец. — Сегодня как раз у меня ни черта не получалось.
— По-моему, у вас прекрасный стиль.
— Прекрасный, скажете тоже. Шестьдесят метров за девять секунд, куда уж прекрасней.
— Вы много бегали нынешним летом?
— Каждый день. Кроме воскресений.
— И какая у вас система?
— А вас что, это действительно интересует?
— Да. Вообще-то, если у вас найдется немного времени сегодня вечером, я хотел бы потолковать поподробнее. Больше всего меня интересуют ваши цели и устремления и все, что найдете возможным рассказать о том, как зародилась страсть к бегу, о тренировках.
— Слушайте, вы всерьез?
— Не понял?
— Я хочу сказать, это скрытая камера или что?
Внезапно она обернулась, словно пытаясь отыскать эту самую скрытую камеру. Но на стадионе они были совершенно одни. Дарси задумчиво посмотрела на стоявший невдалеке дуб, словно камера спрятана именно в его листве. Пожав плечами и тряхнув головой, она вновь повернулась к нему.
— Скрытой камеры тут нет, — сказал он, улыбаясь. — Тут есть Кори Макинтайр из «Спортс ЮЭсЭй», и я беру интервью у молодых спортсменок для нашего февральского номера. Нас больше всего интересует легкая атлетика. Скоро открывается сезон. Ну и другие виды спорта...
— Хорошо, хорошо, — прервала она его и снова покачала головой. — Все еще не могу поверить.
— Так поверьте.
— Ну ладно, вы хотите взять у меня интервью, верю.
— Мы можем потолковать сегодня вечером?
— Завтра у меня экзамен по психологии.
— Жаль. А как насчет...
— Но я, в общем-то, все уже выучила. Так что давайте сегодня, только мне надо лечь пораньше.
— Может, поужинаем? Думаю, что одной встречи для интервью мне хватит, только надо, если вы не возражаете, договориться о времени для съемок.
— Съемки! Вот это да! — не сдержалась Дарси.
— Если не возражаете.
— Чего же возражать? Я просто все еще в себя не могу прийти от неожиданности.
— В восемь вечера вас устроит?
— Ясное дело.
— И начинайте думать, о чем я спросил.
— Да, да, цели, устремления.
— Ранний интерес к бегу...
— И это.
— Тренировки...
— Хорошо, хорошо, это будет нетрудно.
— Ну и, может, какие-нибудь истории, анекдоты... впрочем, вечером разберемся. Где мне подхватить вас? Или, может, встретимся прямо на месте?
— В общежитие можете за мной заехать?
— Я собирался пригласить вас в ресторан где-нибудь в центре, так что, может, лучше возьмете такси?
— Конечно, конечно. Как скажете.
— Не забудьте про квитанцию. «Спортс ЮЭсЭй» оплатит расходы.
— Ладно. Так где мы встречаемся?
— Ресторан «Марино» на углу Алстер и Саус Хейли. В восемь ровно.
— Кори Макинтайр, — сказала она. — «Спортс ЮЭсЭй». Как вам это нравится?
* * *Мать и бабушка Нэнси как тени бродили по дому, а Хейз с Кареллой просматривали вещи бедной Нэнси в тиши ее спальни. Вызывать специалистов из лаборатории не было нужды — убийство явно произошло не здесь. И все равно они тщательно перебирали вещь за вещью, словно это были вещественные доказательства для суда. О Глухом ни один, ни другой не заикался. Если это он стоял за убийством Нэнси и Марсии, то, стало быть, придется искать джокер в целой колоде. Но пока хотелось бы думать, что убийства продиктованы какими-то человеческими мотивами, а не были измыслены в компьютеризированном мозгу Глухого.
Хейз просматривал расписание тренировок Нэнси.
Карелла листал ее записную книжку.
Нэнси была убита тринадцатого октября. Обследование трупа показало, что с учетом температуры тела, степени посинения и разложения, смерть наступила примерно в одиннадцать вечера. Убийца, позаботившись о том, чтобы девушку опознали, в то же время тщательно протер бумажник перед тем, как оставить его на месте. Так что остались только личные записи, чтобы определить, где она была и что делала в день убийства.
