Исчезнувшая пожарная машина (Человек по имени Как-его-там) - Валё Пер

Колльберг с раздражением взглянул на часы.

— Верно, — сказал он. — Рённ говорил правду.

— Ах вот как! Кому же прикажете верить, если потом позвонил Гюнвальд Ларссон и сказал, что дело вовсе не закрыто и мы должны продолжать работу и поторапливаться, потому что это очень важно.

— Он не имел права так поступать, — запальчиво заявил Колльберг. — Его ударило куском черепицы по голове и теперь он еще более ненормальный, чем обычно.

— Ага. А в понедельник я случайно встретил Хаммара и он подтвердил то, что ты только что сказал: дело закрыто и расследование прекращено.

— Ну вот видишь.

— А через пятнадцать минут нам позвонил Бек и поинтересовался, не обнаружили ли мы что-нибудь «необычное» в связи с этим чертовым пожаром.

— Мартин?

— Вот именно. Таким образом, с нами уже разговаривали Меландер, Рённ, Ларссон, Хаммар и Бек, причем каждый последующий противоречил предыдущему, и мы теперь не знаем, как все это понимать.

— Ну?

— Сегодня я попытался связаться с кем-нибудь из них. И что же? Ларссон болен и находится дома. Я позвонил ему домой, и мне никто не ответил. Потом я попробовал найти Хаммара, однако оказалось, что он в отпуске. Я попросил к телефону Меландера, но кто-то ответил мне, что он час назад пошел в туалет и до сих пор не вернулся. Рённ куда-то ушел, Бек на совещании, а Скакке отправился искать Рённа. Ты единственный человек, с кем я вообще могу поговорить.

«К сожалению», — подумал Колльберг, но вслух сказал:

— А что случилось?

— Видишь ли, этот человек, Мальм, лежал из спине на матраце и, как я уже сообщил Беку, сильно обгорел сзади. И Бек, и я пришли к выводу, что это объясняется тем, что матрац тоже сгорел. Это звучит логично, так?

— Конечно. Но послушай, ведь это дело действительно закрыто.

— Теперь я в этом сомневаюсь, — ехидно сказал Хелм. — Мы обнаружили в матраце несколько предметов, которых не должно было там быть.

— Какие же это предметы?

— Например, маленькая пружинка, алюминиевая капсула и остатки кое-каких химических реактивов.

— И что же все это означает?

— Это был поджог, — сказал Хелм.

XIV

Леннарта Колльберга нельзя было назвать сдержанным на язык человеком, однако на этот раз он словно на целую минуту окаменел и молча глядел в окно на шумный пригород и промышленный пейзаж, окружающие Южное управление полиции. Наконец, он слабым и недоверчивым голосом произнес:

— Что? Что ты сказал?

— Разве я недостаточно ясно выразился? — ехидно сказал Хелм. — Пожар возник не случайно. Другими словами, это был поджог.

— Поджог?

— Да. В этом нет теперь абсолютно никакого сомнения. Кто-то поместил в матрац детонатор замедленного действия. Маленькую химическую зажигательную бомбу с часовым механизмом.

— Бомбу с часовым механизмом?

— Совершенно верно. Это хитрая штука. Она проста по своему устройству, легка в обращении и размером не более спичечного коробка. От нее, естественно, мало что осталось.

Колльберг ничего не сказал.

— Остатки ее можно было обнаружить только в результате очень тщательного обследования, — подчеркнул Холм. — Причем обязательно нужно знать, что именно вы ищете.

— И ты это знал? Я имею в виду, случайно?

— В нашей профессии нельзя полагаться на случай. Я просто отметил некоторые детали и сделал соответствующие выводы.

Колльберг вышел из себя. Он нахмурил свои кустистые брови и сказал:

— Слушай, прекрати себя расхваливать. Ради Бога, если у тебя есть что сказать, говори.

— Я уже все сказал, — надменно ответил Хелм. — Если желаешь, могу повторить все сначала. Кто-то положил химическую бомбу в матрац Мальма. Бомбу, начиненную химическим веществом, с детонатором, связанным с маленьким устройством с пружиной, которое похоже на простейшие часы. Вы получите более подробную информацию, когда у нас будет время, чтобы обследовать остатки.

— Ты в этом уверен?

— Уверен ли я? В нашем деле нельзя полагаться на домыслы. И все-таки немного странно, что никто не обратил внимание на тот факт, что одежда и кожа на спине трупа обуглились, хотя он находился в позе фехтовальщика. Или что матрац полностью сгорел, а кровать почти не пострадала.

— Зажигательная бомба в матраце, — недоверчиво произнес Колльберг. — Бомба с часовым механизмом величиной со спичечный коробок? До первого апреля еще целых десять дней.

Хелм что-то неразборчиво пробормотал. Со стороны Колльберга это было не слишком вежливо.

— Я никогда ни о чем подобном не слыхивал, — сказал он.

— А я слышал. Здесь, в Швеции, этот способ нов, но мне известно несколько таких случаев на Континенте, в основном, во Франции. Я даже видел такое устройство. В Парижею. В Сюрте. [7]

В кабинет без стука вошел Скакке. Он остановился, как вкопанный, и уставился на растерянное лицо Колльберга.

— Вам там не помешало бы слегка расширить свой кругозор, — ядовито сказал Хелм, — и хотя бы иногда покидать свои кабинеты.

— Сколько времени может работать часовой механизм в этой дьявольской штуковине?

— То устройство, которое я видел в Париже, было рассчитано на восемь часов, причем время срабатывания детонатора можно было установить с точностью до одной минуты.

— А ее можно услышать? Она громко тикает?

— Не громче, чем наручные часы.

— И что же происходит, когда детонатор срабатывает?

— Начинается химическая реакция с большим выделением тепла. Через две секунды вспыхивает пламя, которое нельзя погасить обычными способами. У спящего человека почти нет шансов спастись. И в девяти случаях из десяти полиция считает, что пожар произошел из-за курения в постели, или выдвигает какие-либо сходные предположения… — Хелм сделал театральную паузу и закончил фразу: — …если криминалист-эксперт, расследующий дело, не обладает исключительными знаниями и наблюдательностью.

— Нет, — внезапно сказал Колльберг. — Это совершеннейшая нелепость. Не может ведь быть таких совпадений. Ты что же, пытаешься убедить меня, что Мальм пришел домой, заткнул все щели и отдушины, открыл газ и лег в постель, куда кто-то уже поместил бомбу с часовым механизмом? И что он покончил с собой и уже был мертв, когда его убивали? И что бомба вызвала взрыв газа, в доме начался пожар, и еще три человека сгорели заживо под носом у самого тупого детектива в мире за всю историю криминалистики? Того, который стоял снаружи и глазел на все это, разинув рот? Как ты можешь это объяснить?

— Это не входит в мои обязанности, — заявил Хелм. — Я всего лишь изложил тебе факты. Объяснения я оставляю вам. По-моему, именно для этого и существует полиция, не так ли?

— До свидания, — сказал Колльберг и положил трубку.

— Что случилось? — спросил Скакке. — Кто-то умер? А Рённа нет…

— Помолчи, — сказал Колльберг, — и впредь стучи, когда входишь в кабинет начальника. Не забывай о том, что случилось со Стенстрёмом.

Он встал и подошел к двери. Надел пальто и шляпу.

Потом указал на Скакке своим толстым пальцем и сказал:

— У меня есть несколько очень ответственных заданий для тебя. Позвони в Главное управление и вызови Мартина с совещания. Найди Рённа и Хаммара, а также Меландера, даже если для этого тебе придется взломать дверь туалета. Скажи им всем, чтобы они немедленно позвонили Хелму в Институт судебной экспертизы. То же самое передай Эку, Стрёмгрену и любому другому идиоту, которого сможешь обнаружить в отделе. Когда ты все это исполнишь, можешь отправляться к себе в кабинет, позвонить Хелму и самостоятельно поинтересоваться у него, что случилось.

— А вы уходите? — спросил Скакке.

— Служебные дела, — ответил Колльберг, глядя на свои часы. — Встретимся на Кунгсхольмсгатан через два часа.

Его едва не остановили за превышение скорости на Вестберга-Алле.

Когда он вошел в свою квартиру на Паландергатан, его жена выглянула из кухни, откуда доносились аппетитные запахи.