Фридрих Незнанский - Сенсация по заказу
— Ага-то ага, только некогда мне. Попроси Нинку сбегать. Ей полезно.
— Ее дома нет.
— Меня вообще-то тоже нет, — напомнил Турецкий.
— Ты — другое дело. Ты взрослый, ответственный человек. Местами.
Турецкий буквально видел, как Ирина улыбается.
— Вот именно что местами. — Он сделал усилие и хохотнул. — А другими местами я могу забыть про твой хлеб. Ладно, куплю. До вечера.
— А чем ты так занят?
— Еду на встречу с Реддвеем.
— Ой, с Питером?! Привет ему огромный…
Ему пришлось остановить машину, потому что отчаянно махал гибэдэдэшник.
Подошел грузный лейтенант и, совершенно не обращая внимания на козырные номера черной «Волги», сказал:
— Что же это вы себе позволяете, уважаемый? Совсем стыд потеряли?
Турецкий устало потер глаза. Сейчас он покажет служебное удостоверение, и его отпустят. Но в чем все же дело? Превысил скорость? Залез не в свой ряд? Проехал кирпич?
Гибэдэдэшник, глядя на его недоуменный вид, легонько постучал по дверце, и Турецкий с ужасом вспомнил, что совсем забыл про эту идиотическую надпись: «Пацаны, это не мент, это реально нормальный мужик!»
Ведь он так с ней позорно и удрал из Дедешина, а потом и из Лемежа. И значит, ездил по Москве и у Винокурова на стоянке парковался…
Турецкий вздохнул с раскаянием:
— Слушайте, лейтенант, у вас найдется какой-нибудь растворитель? Поможете снять эту дрянь?
Глава седьмая
С Реддвеем встретились в ресторане «Пушкинъ». С некоторых пор Турецкий с Грязновым-старшим облюбовали это довольно недешевое заведение. Немало было в городе ресторанов, которые в разные времена они почли своим вниманием, в некоторые из них продолжали ходить и поныне. Но почему-то, когда вставал вопрос, где назначить деловую встречу или дружеский обед (что, как правило, подразумевает не менее серьезные разговоры), никаких иных вариантов, кроме респектабельного заведения на Тверском бульваре, не рассматривалось. На первом этаже в «Пушкине» располагалось кафе, на втором и на антресолях — ресторан, причем в ресторан можно было подняться на старинном лифте с кружевным литьем.
Вот и сейчас Турецкий с Реддвеем сидели на антресолях. Питер тоже был здесь не первый раз и чувствовал себя совершенно комфортно. Впрочем, этот истинный сын Америки везде себя так же чувствовал.
Говорили о пустяках, но у Реддвея явно было к Турецкому какое-то дело, Александр Борисович это чувствовал. Ну что же, скажет в свой черед. Да Турецкий и не против был переключиться, уж больно на душе было муторно. Реддвей пил свежевыжатый сок, а Турецкий вообще воздерживался — впереди еще маячила встреча с начальством.
Вдруг позвонил Денис Грязнов. Турецкий снова обрадовался — еще один переключающий фактор.
— Сан Борисыч, не в службу, а в дружбу, выручите?
— А в чем проблема?
— Сейчас расскажу. — И Денис отключился.
Это было немного странно. И Денис почему-то говорил на «вы»…
Турецкий с Реддвеем продолжили светскую беседу. Говорили, как водится, о делах минувших дней — о том, как работали вместе. Правда, для Реддвея эта работа, борьба с терроризмом, не закончилась — он-то оставался на своем посту.
Питер вдруг сделал движение бровями, и Турецкий оглянулся.
К нему шли Денис и Шляпников. Денис не дал сказать ни единого слова.
— Сан Борисыч, верю только вам! — Денис широко улыбался.
Турецкий вспомнил, что Денис всегда «выкал» при посторонних, особенно при клиентах, в данном случае — при Шляпникове, держал марку. Все было понятно.
Денис испарился, а Шляпников после краткого знакомства с Питером присел за столик.
— И куда Денис Андреич рванул? — спросил Турецкий.
— Ему нужно встретить тетку на вокзале. Неожиданная ситуация. И так случилось, что мы с ним были вдвоем и без охраны. Денис настоял, чтобы я побыл с вами, если вы не против, Александр Борисович.
Турецкий кивнул и поймал себя на том, что ему приятно видеть Шляпникова, приятно, что они знакомы, приятно с ним общаться, и вообще все сейчас было приятно. Даже странно, ведь не пил ни капли.
— У вас все в порядке, Герман Васильевич? Теперь кивнул Шляпников, после чего обратился к Реддвею.
— Чем занимаетесь, мистер Реддвей? — спросил он без особого интереса, скорее из вежливости.
— Для друзей Алекса — просто Питер.
— О'кей. Тогда просто Герман. — Мужчины еще раз с удовольствием пожали друг другу руки. — Чем занимаетесь, Питер?
— Бизнесом занимаюсь, Герман. Турецкий счел своим долгом вмешаться:
— Мистер Реддвей — в прошлом государственный служащий.
— Ну все мы когда-то были государственными служащими, — улыбнулся Шляпников.
— Но не все были заместителями директора ЦРУ, верно?
— Ого, — оценил Шляпников. — А сейчас, значит, просто бизнес?
Реддвей кивнул, и Турецкий не стал уточнять, что теперь, да и последние уже лет десять, Реддвей возглавляет международный антитеррористический центр «Пятый уровень».
— Вы отлично говорите по-русски, Питер, — сделал комплимент Шляпников. — Акцента совсем нет. Как вам это удалось? Я вот говорю на пяти языках, но на всех далеко не безупречно.
Реддвей засмеялся.
— Может, просто не надо разбрасываться? — негромко заметил Турецкий.
— Да брось, — махнул на него рукой Реддвей и пояснил Шляпникову: — Это Алекс меня тренировал. Мы в девяностые с ним сотрудничали и много времени проводили вместе. Он меня заставлял русские пословицы учить!
— Зато теперь ты редкий славянофил, — парировал Турецкий. — Можете себе представить, Герман Васильевич, он передвижников коллекционирует! Встречали таких американцев?
— Да ну?! — обрадовался Шляпников. — Я ведь тоже коллекционер. Больше, правда, антиквариатом интересуюсь. Даже когда-то сам приторговывал, — засмеялся он.
— Покажете? — заинтересовался Реддвей.
— С удовольствием. Хоть сейчас. Только это за городом.
— В Архангельском, — подсказал Турецкий.
На лице Реддвея явственно проступило огорчение.
— Не люблю разъезжать, — объяснил.
— Вот как? — удивился Турецкий. — А кто всегда говорил, что смысл отпуска — по-иному взглянуть на мир?
— Я так говорил? — удивился Реддвей.
— Ты или кто-то другой, какая разница?
— Мне, Алекс, чтобы отдохнуть, достаточно просто уехать из дома. Перемены ничуть не хуже отдыха…
— Как когда, — не согласился Турецкий. Но посмотрел на кивающего Шляпникова и добавил: — Хотя, кажется, я в меньшинстве.
— Перемены ничуть не хуже отдыха, — повторил Реддвей, — поэтому отпуск нужен для смены обстановки, а не для отдыха. Если ты хочешь отдохнуть, достаточно не открывать почтовый ящик, отключить телефон и остаться дома. Это и есть настоящий отдых в сравнении с путешествием по Европе. Сидеть перед телевизором, положив ноги на стол, — это отдых, взбираться по сорока двум тысячам ступеней на вершину Нотр-Дама — тяжелая работа.
Шляпников и Турецкий засмеялись и, не сговариваясь, полезли за сигаретами. Турецкий закурил свой «Давидофф», Шляпников — «Яву». «Ну и кто из нас выглядит миллионером?» — невесело подумал Александр Борисович.
— А я вот недавно прервал отношения со своим американским партнером, — грустно сообщил Шляпников. — Скандальная история. Оказалось, эта фирма, довольно крупный фармацевтический производитель, страховала жизни своих работников втайне от них, и в случае смерти страховые выплаты получали не родственники, а… угадайте кто?
Реддвей едва заметно нахмурился, и Турецкий понял, что он знает, о чем идет речь. Турецкий, чтобы отвлечь от него внимание Шляпникова, развел руками.
— Выплаты получали члены совета директоров этих компаний, — сказал Шляпников.
— Ну и ну, — не сдержался Турецкий. — Поразительная наглость!
— Не слабо, да? Особенную пикантность ситуации придает тот факт, что компания ничем не рисковала — деньги за страховки все равно вычитались из налогов этих фирмы.
— Наверно, приятно сознавать, что твой труп означает новый «порш» для председателя совета директоров? — съязвил Турецкий.
— Вообще-то такая практика уже запрещена судами, — патриотично пробурчал Реддвей… — Хотя еще и не во всех штатах
— Вот видите — не во всех, — не удержался Шляпников.
— Что ж, это говорит, что Америка — по-настоящему свободная страна. А вы чем занимаетесь, Герман?
— О, меня сейчас интересуют вопросы безопасности. Личной безопасности.
Реддвей тоже улыбнулся, но реагировать не стал.
Шляпников потушил сигарету. Посмотрел на часы, потом в окно. Рядом с тротуаром остановился джип «форд-маверик». Это была машина Дениса Грязнова. Быстро, однако.
— Герман Васильевич, вы звоните мне, не стесняйтесь, — искренне сказал Турецкий, когда Шляпников встал. Ему почему-то было неприятно, что они с Ред-двеем пикировались.
