Ольга Лаврова - Третейский судья
Томин несет новость Знаменскому, тот пожимает плечами:
— Третейских судей не убивают. И потом, Авдеев на это не способен, другого плана человек, вот если сам Ландышев… и готовит, так сказать, алиби?
— Если Ландышев… — задумчиво тянет Томин. — Это вариант. Что-то у них с Яновым есть, кроме третейского суда. А?
— Да, на Ландышева он вибрировал.
Звонит телефон Томина, он выслушивает сообщение и отвечает:
— Не трогайте, я сам.
Затем сообщает Знаменскому:
— Любопытные дела! В гостиницу пришло письмо на имя Нуриева. И отправитель — тот же Нуриев. На конверте надпись: «В случае моей смерти вскрыть». Я помчался! И предостерегу все-таки Коваля.
Давно ли у Транспортбанка Руслан столкнулся вдруг с Ковалем — в первый момент как поленом по голове треснули, обалдел, шарахнулся прятаться. Но сразу и обрадовался, что видит снова, что перед Ковалем суетятся: значит, он в порядке, в силе и не скрывается. И когда Коваль стал босса прижимать, Руслан втайне посмеивался, довольный.
А потом прищучило — и продал за пачку «зелени». Громадную подлянку хорошему человеку устроил! И стал опасаться бывшего хозяина. Хоть Ландышев и уверял, что источника информации не назвал, да он и соврет запросто.
И вот новый поворот — Коваль под прицелом. На этот случай у босса уже исполнитель есть, проверенный. Кранты Олегу Иванычу. И виноват Руслан, сука позорная!..
Но если предупредить, может, убережется? Ребята рассказывали, он через все прошел, и из любой воды, бывало, сухой… Надо предупредить, решает Руслан. Будь что будет, надо предупредить, а там уж как карта ляжет.
Казалось бы, задача простейшая, если знаешь номер мобильника. А вот ничего не получается. Уже в администрацию отеля Руслан звонил, и в Транспортбанк тыкался. Ничего.
Хоть бы Катерина пришла, сегодня должна прийти, зарплатный день. Наконец-то цокает каблучками по коридору. Руслан заступает ей дорогу, заталкивает в комнату охраны, где сейчас пусто.
— Ты сдурел? — выдирается она из его рук.
— Тсс. Серьезный разговор. Я с утра звоню, Олег Иваныч не отвечает. Надо его срочно найти!
— Какой Олег Иваныч?
— Янов, Янов. Надо ему передать, что его заказали. Ты поняла? Хотят убить.
— Кто? Почему?
— Неважно. Передай — Руслан предупредил. Я его знал раньше, давно. Он вспомнит.
— О господи!
Катька вихрем скатывается по лестнице.
Прочтя посмертное письмо Нуриева, Томин расплывается в улыбке: далась в руки долгожданная удача! На душе было бы насквозь хорошо, если б не некий психологический дискомфорт, связанный с Ковалем. На вопрос о нем ответили, что ушел рано утром, но ключа не сдал и, по осторожному определению швейцара, был «без галстука».
Оказавшись в номере, Томин понимает, что швейцар был прав и в прямом и переносном смысле: на полу валялся галстук, разбитая рюмка и сотовый телефон.
Томин звонит по мобильнику:
— Андрей, быстро узнай, где Янов, и перезвони.
Разъединяется и звонит Знаменскому:
— Паша, поздравь, карьера спасена! В письме Нуриева сказано в двух словах следующее. Он едет на встречу с Ландышевым, но опасается, что тот его уберет. Поэтому пишет подробно о грабежах в Австрии, чтобы милиция с Ландышевым разобралась, если что. Ландышеву крышка! Судя по штемпелю, заказное письмо шло восемь дней. Что это за почта в Москве!
Брошенный сотовый телефон опять подает сигналы. Одновременно в номер врывается Катерина.
— Я свяжусь попозже, — говорит Томин.
Катерина смотрит на Томина, на звонящую трубку на полу:
— Где Макс?!
— Вы, по-видимому, Катя?
Та, не отвечая, кидается в спальню, в ванную. Возвращается.
— Где он?!
— Хотел бы я знать.
— Вы кто?
— Друг. Вы тоже о нем беспокоитесь?
Катерина не в силах соблюдать конспирацию.
— Он с утра не отвечает на звонки… Мне сказали, что… что его могут убить…
— Кто сказал?
— Руслан… начальник охраны.
Томин вспоминает — он играл с ним в очко. Мобильник Коваля умолк, но теперь подает голос тот, что в кармане у Томина.
— Да, Андрей… Где?.. Скажи ребятам, что на него возможно покушение. Пошли подмогу!
Коваль идет по кладбищу. Перелетая с дерева на дерево, словно сопровождая его, зловеще каркает ворона.
Сзади из-за памятника высовывается пистолет с глушителем. Выстрел ударяет Коваля в шею.
Ему кажется, что он бежит к могиле матери. Но падает он на чужой холмик. И тянет руку ухватиться за крест.
В отчете наружки появится заключительная фраза: «После поступления указания уплотнить наблюдение объект был обнаружен на кладбище застреленным неустановленным лицом».
Катерина продала подаренные Ковалем кольцо и сережки: понадобились деньги. Она уволилась от Ландышева, но встречалась и разговаривала с Русланом. Вскоре Ландышев был убит при выходе с ипподрома двумя выстрелами: одним в грудь, другим в голову. На следующий день Катерина уехала домой в провинцию.
Томин отбыл в Лион, а затем в Вену, чтобы оформить арест Мокрого австрийской полицией по ордеру Интерпола. Срок его откомандирования в Интерпол истечет через десять месяцев.
Главврач психоневрологического интерната не может успокоиться после визита Канделаки, он перевел Мишеньку в лучшую палату и оформляет над ним опеку (на себя).
Мишенька ежедневно сидит у ворот с крохотным узелочком (там его «имущество») и замызганным шарфом на шее. Он собрался за границу. Если сердобольная нянечка зовет его в дом, Мишенька отвечает:
— Дя-дя… Зди, з-зди.
