Александра Маринина - Ангелы на льду не выживают. Том 2
– Н-да, – обескураженно проговорил Антон, – и алиби есть, и разрешения на оружие нет. Но оружие-то ладно, его вон без всяких разрешений покупают на каждом шагу, так что это не показатель. Фотку в зубы – и по местам боевой славы, по тирам и оружейкам, а также по всяким доморощенным самоделкиным. Ну, не мне тебя учить. А наличие алиби – это хуже. Слушай, Ром, а может, это все-таки Ламзин? Ты меня почти окончательно убедил, что он невиновен, я купился на твои доводы, начал, как дурак, искать вместе с тобой и Каменской других подозреваемых, после встречи с Власовым уже почти стопроцентно был уверен, что мы нашли настоящего убийцу, а теперь вот что-то засомневался.
– У Ламзина, если ты помнишь, тоже нет официального разрешения на оружие, – огрызнулся Дзюба.
– Но у него и алиби нет, – возразил Сташис. – А мотив есть. Причем мотив доказанный, подтвержденный показаниями кучи свидетелей.
– У Власова тоже есть мотив!
Все-таки Ромка удивительно упрямый парень! Сбить его с толку крайне трудно. И Антон снова, в который уже раз, подумал, что не понимает, хорошо это или плохо.
– Есть, – кивнул он, – но не доказанный.
Он собрался было сказать еще что-то убедительное про позицию следствия, но не успел – зазвонил мобильник.
– Антон, я не очень поздно? – неуверенно спросила Каменская. – Вы еще на работе?
Стало быть, ей опять что-то понадобилось. И угораздило же Киргана связаться именно с той конторой, в которой работает эта настырная Анастасия Павловна!
– А что? – осторожно спросил он.
– Что вы знаете о покушении на Ганджумяна?
– На кого?
Это имя Антон слышал впервые.
– Грант Артурович Ганджумян, – повторила Каменская. – Огнестрельное ранение в мягкие ткани руки, к счастью, не опасное для жизни. Два дня назад.
– И что? – не понял Антон. – Какое отношение…
– В него стреляли возле Ледового дворца спорта. Ганджумян приехал, чтобы встретить сына после вечерней тренировки, мальчик занимается фигурным катанием. Приехал раньше времени, вышел из машины и отправился прогуляться в парк, там парк большой вокруг Дворца спорта. Вот в парке в него и стреляли.
– Дайте мне пятнадцать минут, я все узнаю, – быстро ответил Сташис.
Через четверть часа они с Дзюбой готовы были поделиться с Каменской первой, весьма, конечно, скудной информацией: в Ганджумяна стреляли с расстояния приблизительно два метра, в спину, но попали, слава богу, в плечо. Ганджумян стрелявшего не видел, потому что от неожиданности и боли споткнулся и упал. Следователю и оперативникам потерпевший рассказал, что с недавнего времени стал получать письма, как он сам выразился, «невнятного и сомнительного содержания, якобы на меня есть заказ, но можно договориться». Договариваться он не стал и на письма никак не отреагировал, посчитав их глупым розыгрышем или примитивной попыткой срубить легкие деньги с доверчивого бизнесмена. Письма в электронном почтовом ящике сохранены, полицейские их видели, пытались установить ай-пи компьютера, с которого они посланы, но адрес оказался каким-то левым. Сам Ганджумян не считает, что покушение связано с этими письмами, очень несерьезными они ему показались. Он уверен, что за попыткой убийства стоит кто-то из его конкурентов. Это и стало на сегодняшний день основной версией следствия. В качестве второй версии отрабатывается семейная и личная жизнь бизнесмена: наличие у него любовницы или романтические похождения его супруги.
– Мы сможем поговорить с Ганджумяном? – спросила Каменская. – Он в больнице или уже дома?
– Пока в больнице.
– Значит, завтра с утра там и встретимся.
– А вы не думаете, что это чистое совпадение? Если у нас есть убитый стоматолог, это ведь не означает, что все преступления на территориях, прилегающих ко всем стоматологическим клиникам Москвы, непременно связаны с этим убийством, – ехидно заметил Сташис.
– Я не думаю, – очень серьезно ответила Каменская. – Потому что я вообще не думаю. Думать вредно, как показывает практика. Завтра к десяти утра я буду в больнице у Ганджумяна. А вы там сами решайте, присоединяетесь или нет.
Ехать в больницу Антону не хотелось. Но для того и существуют младшие товарищи, чтобы делать то, чем неохота заниматься старшим. За пивом бегать. Или вот по больницам ездить…
* * *– Нет, я вообще не понимаю, о чем люди думают! – негодовал Дзюба, вернувшись из больницы, где вместе с Каменской опрашивал Гранта Артуровича Ганджумяна. – Тебе письма пишут о том, что на тебя есть заказ, а ты живешь как ни в чем не бывало и не паришься! Это вот что надо в голове иметь, чтобы так себя вести? А еще бизнесмен называется!
Антон с удовольствием разделил бы негодование Дзюбы. В других обстоятельствах. Но не сегодня.
Потому что сегодня приходилось думать о другом. О Владимире Власове, который, как выяснилось, был с Грантом Артуровичем знаком. Более того, не просто знаком, а даже имел к бизнесмену определенные претензии.
– Я вообще никогда не думал, что у них там в фигурном катании все так сложно, – недовольно говорил Ганджумян, – кроме чистого спорта там еще отношения какие-то, подводные течения. Но в конце концов, я всего лишь позаботился о своем сыне.
Три года назад в спортшколу, где занимался Вардан, пришел приказ о сокращении числа учеников. В частности, из группы, в которой тренировался мальчик, предстояло отчислить двух человек. И тренер по имени Николай Носуленко пригласил Гранта Артуровича и его супругу Гоар на беседу.
– Вы знаете, меня обязали сократить двух человек, – печально сказал он. – И мне придется отчислить вашего мальчика. Вардан катается слабовато. Я бы с удовольствием его оставил, конечно, потому что мальчик он старательный и вообще он мне симпатичен, у нас с ним хороший контакт. Но я же не могу вот так просто взять и отчислить из группы сильного ребенка, вы меня понимаете? У самого сердце разрывается. И вот что мне делать? Если бы у меня была возможность побольше заниматься с Варданом, он бы сделал огромные успехи. Группу ведь именно поэтому и сокращают: льда не хватает на то, чтобы я полноценно мог заниматься со всеми спортсменами.
Эти слова Ганджумян интерпретировал вполне определенным образом: тренера нужно заинтересовать.
– А что нужно сделать, чтобы вам дали больше льда? – спросил он напрямик.
– Нужно иметь хорошие отношения с директором Дворца спорта.
– И что для этого нужно?
– Вы же понимаете… Финансирование недостаточное… у нас температура льда не поддерживается… в раздевалках не та температура…
Этих «не то» и «не так» оказалось достаточно много. Поле активности для Гранта Артуровича было весьма широким.
– Если я решу какие-то из этих вопросов, вы моего ребенка оставите? – спросил он, глядя прямо в глаза тренеру.
Глаза выглядели честными.
– Ну конечно! Если я обеспечу спонсорскую помощь, то дирекция непременно пойдет мне навстречу и даст больше льда. Значит, я смогу оставить Вардана и у меня будет достаточно времени, чтобы полноценно заниматься с ним. И не просто полноценно, а даже больше, чем с другими.
Одним словом, родители и тренер друг друга поняли. Вардана Ганджумяна оставили в группе, вместо него отчислили другого мальчика. Потом оказалось, что этого мальчика поручили тренировать второму тренеру. Владимиру Власову.
И вот этот Власов, второй тренер в данной группе, приехал к Ганджумяну в офис выяснять отношения. Говорил, что это непорядочно – перекупать спортивную карьеру у способного мальчика, кричал, что таким поступком отец Вардана разрушает и жизнь ребенка – будущего чемпиона, и жизнь самого Власова, начинающего тренера, у которого уже никогда не будет возможности показать, на что он способен, потому что еще раз такого талантливого ребенка ему тренировать не дадут.
Грант Артурович вызвал охрану и велел выдворить скандалиста. Больше Власов не появлялся – не приходил и не звонил. Конфликт можно было считать исчерпанным. Вскоре Грант Артурович узнал от сына, что второй тренер уволился и с группой больше не работает, а вместо него теперь вторым тренером стала фигуристка из группы взрослых, с которой у основного тренера был роман. Они вскоре поженились и тренировали группу вместе.
Но недолго. Спустя год или чуть больше тренер погиб, а его молодая вдова оставила тренерскую работу. Группу расформировали, так что теперь Вардан занимается в другой спортшколе.
Значит, Николай Носуленко погиб около двух лет назад… А ведь Ромка именно к нему ехал вчера, когда Антон остановил его и велел заниматься алиби Власова. Вот и пойми теперь, лучше получилось или хуже.
– Как погиб Носуленко? – спросил Антон. – Убийство?
– Ганджумян говорит – автокатастрофа. Но он может не знать, что произошло на самом деле. Надо уточнять.
– Ну так уточняй, чего ты сидишь! – сердито бросил Антон.
Дзюба обиженно засопел и полез в компьютер.
