Александра Маринина - Убийца поневоле
– Слабоваты наши ребятки, верно? – осторожно начала Ирина. – Смотри, сколько ляпов допустили.
– Да уж, ничего не скажешь, слабоваты, – согласился Артем.
– Может быть, стоит их заменить? Давай подберем кого-нибудь покрепче, помозговитее.
– Поздно, киска, менять лошадей, мы как раз на середине переправы. Куда этих-то девать? От таких денег при минимуме работы ни один дурак не откажется добровольно. Не убивать же их всех. Их ведь пять человек. Не так это все просто. И потом, если набрать ребят получше, то они и стоить будут больше. А стало быть, наша с тобой доля будет меньше.
– Ну и ладно, – легко согласилась с такой перспективой Ирина. – Нам ведь и без того много достается, ну, будет чуть меньше, подумаешь. Я боюсь, что при таких квелых помощничках мы вообще больше ничего не получим. Так уж лучше меньше, чем ничего.
Резников выпростал из-под одеяла руки, обхватил жену и повалил на кровать, крепко прижав к себе.
– Знаешь, Ирка, за что я тебя люблю? – спросил он, касаясь губами ее подбородка и шеи.
– За то, что я красавица и умница, – засмеялась Ирина.
– Нет, киска, за то, что ты не жадная. И еще за то, что не суетишься и умеешь ждать, не подгоняешь меня, не торопишь.
– А куда торопиться-то? – промурлыкала Ирина, пристраивая голову на плечо мужа. – Виталику еще шесть лет учиться в колледже. К тому времени, как он получит диплом, мы должны будем уже осесть, обжиться и встать на ноги. На это уйдет года два, самое большее – три. Так что три года у нас с тобой в запасе еще есть, и ничего страшного, если мы проживем эти три года здесь. Нам с тобой здесь очень даже неплохо.
– Неплохо, – согласно повторил Резников, расстегивая «молнию» на брюках Ирины. – Очень даже неплохо.
Глава 6
1
Настя Каменская задумчиво разглядывала фотографию молоденького Кости Малушкина, убитого 29 сентября около 19 часов на территории стройки возле станции метро «Таганская». Костю обнаружили бомжи, которые залезли на стройку в надежде устроиться на ночлег. Отсутствие Малушкина на месте было замечено почти сразу же, но поискать его на огороженной стройплощадке никому почему-то и в голову не пришло. В 37-м отделении милиции, на котором «висело» убийство милиционера, с Настей разговаривал симпатичный оперативник, почти такой же молоденький, как убитый Малушкин, и оттого, наверное, горящий желанием раскрыть преступление и найти убийцу. Он не привык еще к мысли о том, что раскрываются далеко не все преступления, причем не из-за глупости и нерадивости сыщиков и следователей, а по естественным жизненным законам, и думал, что вот он, полный сил, энергии, новейших знаний и неистребимого желания работать, покажет всем этим заскорузлым лентяям и пьяницам, как надо искать преступников.
Он читал сообщение, которое написали для него на Петровке, в МУРе:
«Оперативно-розыскными мероприятиями установлено, что 29 сентября сего года около 18.30 к сержанту Малушкину, несшему службу в вестибюле станции метро „Таганская-радиальная“, подошла девушка и передала ему записку следующего содержания: „Мужчина в светло-коричневом плаще, возраст примерно 35 – 38 лет, рост примерно 180 см, левую руку держит в кармане“. Данная информация получена в результате оперативно-го контакта с человеком, написавшим записку. От участия в гласных мероприятиях установленное лицо отказалось, но достигнута договоренность об ее использовании в оперативно-розыскных мероприятиях.
Информация доводится для оперативного использования, все мероприятия по проверке и уточнению данной информации прошу согласовывать с нами.
Начальник отдела МУР ГУВД г. Москвы полковник милиции В. А. Гордеев»– Но при нем не было никакой записки, – растерянно сказал оперативник.
«Конечно, не было, – про себя ответила Настя. – Еще не хватало, чтобы она там была. Тогда меня можно было бы провожать на пенсию без выходного пособия».
– Может быть, он передал ее дежурному? – предположила она. – Все-таки это неприятно, когда по метро разъезжает сексуальный психопат, согласитесь.
– У меня таких сведений нет. Во всяком случае, никто из сотрудников милиции на «Таганской» об этом не упоминал, а ведь это было примерно за полчаса до его убийства, так что они не могли об этом не вспомнить или промолчать.
– Будем надеяться, что вы правы. Если Малушкина убили из-за этой странной записки, то появляется хоть какой-то проблеск.
– Анастасия Павловна, а почему ваша девушка не хочет дать показания?
«Потому что я сама этого не хочу. Как только моя девушка окажется в отделении милиции или в прокуратуре, последствия могут наступить непредсказуемые. Эти челноки оказались жертвой собственного бизнеса. Они ездят в Турцию и Грецию и привозят оттуда товар дешевый, а значит, типовой и однообразный по расцветке и фасону. Вся Москва ходит, одетая в греческие шубы, турецкие дубленки, турецкие куртки и плащи. И все они как на подбор черного или коричневого цвета. Даша написала записку о человеке в коричневом плаще, который приставал к женщинам в метро, а оказалось, что это описание вполне подходит к совсем другому человеку примерно такого же роста и возраста, который тоже носит коричневый плащ. Только этот человек не худой, как тот, что приставал к Даше, а полный. Вот и вся разница. И еще рука в кармане. С рукой что-то не так. Это надо обдумать. Но так или иначе, написав эту записку, Даша мгновенно превратилась в опасную фигуру. Видно, они занимаются каким-то темным бизнесом, и им очень не хотелось, чтобы кто-то зафиксировал их пребывание в метро. Господи, бедная девочка, они три недели ходят за ней по пятам, проверяют весьма своеобразным способом ее контакты, воруя у людей документы, и чего-то ждут. Какое счастье, что они до сих пор не причинили ей никакого вреда. Да если Дашка только подойдет к зданию милиции, ей конец».
– Будем считать, что вы не задавали мне никаких вопросов, – сухо сказала Настя юному ретивому оперативнику. – И никакой «моей девушки», которая что-то хочет и чего-то не хочет, не существует. А существует оперативная информация, которой я, добрая старая тетка Настасья, с вами поделилась. У меня свои дела, и, разбираясь с ними, я, вполне вероятно, раскрою убийство Малушкина раньше вас. Но я с вами, сударь, не соревнуюсь, поэтому если узнаю что-нибудь новое, то обязательно сообщу вам. При одном условии: вы никогда больше не будете задавать мне дурацких вопросов.
– Почему дурацких? – обиделся парнишка.
– Потому что когда у вас будет своя агентура, вы поймете, сколько труда, терпения, таланта, времени нужно потратить, чтобы завербовать мало-мальски стоящего человека, который может иногда быть хоть чем-то вам полезен. Хороший агент стоит дороже платины, и вы костьми ляжете, но никому не позволите его расшифровать только лишь потому, что этот кто-то хочет получить от него показания. Крутитесь сами, все, что нужно, вам написали в сообщении.
Выйдя из отделения милиции, Настя поплелась на работу. В дежурной части взяла журнал и принялась делать из него выписки. Если Даша была так для них опасна, что они пошли на убийство милиционера, чтобы забрать написанную ею записку, то не попал ли в их поле зрения тот психопат, который подошел к ней вплотную и которому она сказала несколько слов?
Выписав данные о всех криминальных трупах, обнаруженных в течение периода от 29 сентября и до сегодняшнего дня, Настя стала прикидывать, как ей побыстрее и без лишних разговоров собрать фотографии убитых. Поразмышляв, она поняла, что нужно идти к начальству.
Виктор Алексеевич Гордеев, как обычно, «переходил» ангину на ногах, вследствие чего остался без голоса и общался с подчиненными при помощи мимики, жестов, а также ручки и бумаги. Для ведения телефонных переговоров он посадил в свой кабинет девушку из секретариата.
Настю Колобок встретил приветственным жестом и вопросительным взглядом. Потом перевел взгляд на телефонную барышню. Настя слегка кивнула. Полковник тут же начертал записку и сунул ее под нос девушке. Та прочитала и радостно вспорхнула с места.
– Если я понадоблюсь, вы мне позвоните, – прочирикала она и умчалась.
– Виктор Алексеевич, у меня образовался выход на убийство милиционера, которое было в конце сентября на Таганке. Сержант Малушкин. Помните?
Колобок кивнул в знак согласия круглой лысой головой.
– В то же время по тому делу, по которому я использую людей Денисова, у меня ясности почти никакой нет.
Колобок сделал выразительный жест, означавший: «Значит, ты все-таки используешь людей Денисова? Упрямая непослушная девчонка!»
– У меня есть веские основания подозревать, что одновременно с убийством милиционера или, может быть, чуть позже, спустя несколько дней, был убит еще один человек. И убит он был теми же самыми людьми, которые убили Малушкина. Я не знаю, кто этот человек, как его зовут, где живет, я не знаю о нем совершенно ничего, кроме самых общих примет внешности. Но есть девушка, которая может его опознать. Она видела его всего один раз, но у нее профессиональная память на лица и приметы.
