Эрл Гарднер - Дело нервного соучастника
— Эта женщина казалась очень взволнованной и расстроенной, очень нервничала. Она проголосовала. Я хотел взять пассажира, разумеется, и притормозил сразу, как только ее заметил. Она определенно была расстроена и нервничала. Вначале она не могла мне толком сказать, куда ехать. Сказала, чтобы я ехал в сторону города. Я видел, что она раздумывает. Потом она сказала, что ей нужно на Юнион-Стейшн. Это было сказано наугад, так как…
— Достаточно, — сказал судья Хойт. — Поскольку долг суда — защищать права подсудимого, суд постарается это сделать. Свидетель не должен делать свои выводы. Просто перечисляйте факты.
— Да, — поддакнул Гамильтон Бюргер, — перечисляйте только факты.
— Она попросила меня отвезти ее на Юнион-Стейшн, — продолжал Кедди, что я и сделал.
— Вы еще разговаривали?
— Я спросил, что произошло и могу ли я чем-то помочь.
— Что она ответила?
— Сказала, что все в порядке.
— Вы ее рассмотрели?
— Конечно.
— Кто была эта женщина?
— Обвиняемая.
— Укажите ее, пожалуйста. Свидетель указал на Сибил Харлан.
Запишите в протокол, — сказал Гамильтон Бюргер, — что свидетель указал прямо на обвиняемую Сибил Харлан.
— Нет возражений, — спокойно сказал Мейсон. Судья Хойт нахмурился, глянув в его сторону.
— Что вы делали потом? — спросил Бюргер.
— Ну, я отвез ее на Юнион-Стейшн и уехал.
— Какая была плата, вы помните?
— Помню точно. Два доллара девяносто пять центов. Она дала мне три с половиной доллара. Вышло пятьдесят пять центов на чай.
— Вы проследили, куда она пошла?
— Она пошла на станцию, а потом повернула к стоянке такси. Я понял, что она собирается…
— Не нужно ваших выводов, — сказал судья Хойт. — Суд не собирается больше вас предупреждать, мистер Кедди.
— Да, сэр.
— Называйте меня «ваша честь».
— Продолжайте, — сказал Гамильтон Бюргер.
— Это все.
— Минутку, — заметил Гамильтон Бюргер, — ваше такси оборудовано, как все другие такси «Красной линии», счетчиком, начинающим работать, как только вы берете пассажира?
— Да, сэр.
— Счетчик связан со спидометром и часовым механизмом, так что он регистрирует сумму оплаты?
— Да, сэр.
— А при завершении поездки эта сумма может отпечататься на листке бумаги, который вы вручаете пассажиру?
— Да, сэр. Большинство пассажиров их не берет, но такая бумага существует.
Так и случилось, когда вы подъехали к Юнион-Стейшн?
— Да, сэр.
— Что сделала обвиняемая?
— Она взяла квитанцию и положила ее в свою сумочку.
— Теперь, — сказал Гамильтон Бюргер, — я покажу вам листок бумаги и спрошу: знаете ли вы, что это?
— Да, сэр.
— Что это?
— Это квитанция моего такси, которую я дал тогда обвиняемой.
— Где?
— У Юнион-Стейшн.
— В какое время?
— О, полагаю, мы там были в одну-две минуты шестого.
— А что записано на бумаге?
— Там написан номер поездки — девять восемьдесят четыре, номер моего такси — семь-шестьдесят один и сумма на счетчике — два доллара девяносто пять центов.
— Все, — сказал Гамильтон Бюргер.
Свидетель встал и уже собирался сойти со свидетельского места, когда раздался голос Мейсона:
— С разрешения суда я задам несколько перекрестных вопросов.
Судья Хойт, который уже начал беспокоиться, с облегчением откинулся назад.
— Вы узнаете этот листок? — спросил Мейсон.
— Да.
— И вы узнаете подзащитную?
— Да, сэр.
— В тот день вы впервые видели обвиняемую там, где показали на карте?
— Да, сэр.
— Как по-вашему, раньше вы с ней встречались?
— По-моему, я ее раньше никогда в жизни не видел.
— Когда вы ее видели в следующий раз? — осторожно спросил Мейсон.
— Когда меня попросили узнать ее среди нескольких других женщин в полицейском участке.
— Когда это было?
— Примерно в десять — одиннадцать утра, четвертого числа.
— Вы узнали ее?
— Конечно.
— Значит, после того, как отвезли ее на Юнион-Стейшн, и до проверки в полицейском участке вы ее не видели?
— Верно.
— Вы не можете ошибиться?
— Нет, совершенно.
— А не могли ли вы эту молодую женщину подвозить в какое-то другое время третьего числа, а затем перепутать ее в своей памяти?
— Нет.
— Вы уверены, что узнали бы подсудимую, если бы снова увидели ее на опознании в полиции?
— Вы имеете в виду, после того, как увидел, что она садилась в другое такси в тот день?
— Да.
— Конечно, я бы ее узнал. Ведь я узнал ее на следующее утро на опознании!
— Итак, — сказал Мейсон, — вы лично ведете определенную запись своих поездок?
— Да, я отмечаю все свои поездки.
— И сообщаете по телефону в диспетчерскую такси, когда у вас поездка? Другими словами, вы известили их по телефону, когда поехали в загородный клуб?
— Верно.
— А когда поехали обратно, записали, что возвращаетесь порожняком?
— Да, сэр.
— И когда подобрали пассажира, записали это?
— Да, я отметил Юнион-Стейшн в своем путевом листке.
— Хорошо. Вы отметили в вашем личном путевом листке тот факт, что вы направляетесь на Юнион-Стейшн.
— Верно.
— Этот листок у вас с собой?
— Да, сэр.
— Позвольте на него взглянуть, пожалуйста.
— Протестую. Это противоправно, не имеет отношения к делу и несущественно. Это не надлежащий перекрестный допрос и не лучшая улика, заявил Гамильтон Бюргер. — Этот листок не входит в официальные документы компании и никогда не показывался обвиняемой. Это личные записи свидетеля. Они не имеют отношения к делу, как и прямые вопросы относительно их.
— Отклоняется, — сказал судья Хойт. Гамильтон Бюргер торжествующе улыбнулся. Теперь беспристрастность суда была несомненна. Суд не только сократил перекрестный допрос Перри Мейсона, но и отклонил протест окружного прокурора против одного из вопросов Перри Мейсона.
— Пожалуйста, покажите листок.
Свидетель вынул из кармана сложенный листок и сказал, протягивая его Перри Мейсону:
— Это связано с моим журналом. Примерно раз в неделю я сверяю его с официальными записями поездок компании. Чтобы было ясно, что все в порядке.
— Понимаю, — проговорил Мейсон. — Когда вы выезжаете на работу?
— Зависит от того, на какой я смене.
— Во сколько вы выехали на работу третьего числа этого месяца?
— В четыре часа дня. А окончил работу в полночь.
— Итак, вы взяли машину около четырех?
— Примерно без десяти четыре.
— Поездка в загородный клуб была вашей первой поездкой за день?
— Нет, второй. До этого я взял пассажира и отвез его в клуб «Джонатан». Это была первая поездка. Потом я подобрал другого пассажира и поехал с ним в загородный клуб. Удачная была поездка.
— Сколько времени заняла поездка туда?
— Около двадцати минут.
— Значит, вы начали эту поездку около десяти минут пятого?
— Полагаю, да.
— А в какое время вы взяли машину?
— Ну, мой сменщик сдал мне машину немного раньше, примерно на десять минут. Мы любим, когда это делается вовремя, но когда ты на вызове, тут уж ничего не поделаешь. Приходится с этим смириться. И если сменщик опаздывает на десять-пятнадцать минут, обычно никто ничего не говорит. Но мы стараемся быть вовремя или немного раньше. Конечно, каждый водитель хочет максимально использовать свою машину. Мне предстояло вернуть ее к полуночи. Конечно, я хочу побольше выкачать поездок и чаевых из тачки, но я также хочу дать перерыв следующему водителю. Если человек опаздывает больше чем на пятнадцать минут или если он привык опаздывать, то он доставляет неприятности. В этот раз мой сменщик прибыл немного раньше.
— Итак, вы приступили к работе незадолго до четырех. Одного пассажира вы отвезли в клуб «Джонатан». Куда вы поехали потом?
— Ну, затем я стал в очередь у отеля «Балтимор». В этот час там можно взять пассажира, не ожидая слишком долго. Я стоял там… не знаю… полагаю, четыре-пять минут. Когда я поравнялся со швейцаром, он посадил ко мне этого пассажира с целой сумкой клюшек для гольфа. Когда я увидел клюшки для гольфа, то решил, что поездка будет хорошей.
— Значит, — сказал Мейсон, — поездка с женщиной, за которую вы принимаете подсудимую, была третьей за день?
— Верно.
— Тогда, — сказал Мейсон, — как я заметил по вашему листку, вы приняли машину на поездке номер девять шестьдесят девять.
— Верно, если там так написано.
— И что это значит?
— Значит, мой сменщик довел счет поездок до девяти шестидесяти восьми включительно. Моя первая поездка имела номер девять шестьдесят девять.
— И это была поездка в клуб «Джонатан»?
— Правильно.
— Тогда ваша поездка в загородный клуб шла под номером девять семьдесят?
