Т. Паркер - Час печали
– Что, например?
– Думаю, Похититель Сумочек любил Джанет Кейн и Лаэл Джилсон так же, как он – Лорейн. Наш преступник – коллекционер. Он собирает женщин, как Изма – кукол. И не отпускает от себя своих возлюбленных.
– Меня сейчас вырвет, Хесс.
– Почему?
– Потому что все это брехня! Ложь. Меня бесит, когда уроды пытаются любым способом оправдать свои ужасные поступки. Какая, к черту, любовь?!
– Нам трудно понять подобные чувства, они кажутся нам лживыми, но для Измы и Похитителя Сумочек они истинны.
– Плевать мне на них! Ты потратил час и выяснил лишь это?
– Оно того стоило. К тому же мы пробыли здесь не час, а ровно тридцать две минуты. Я многое узнал о преступнике. И понял то, что ты пока не понимаешь.
– Да? Что же?
– Не все люди похожи на тебя. Нужно научиться думать так, как они, смотреть на все с их точки зрения. Они чувствуют иначе, чем ты. Значит, надо представить себя на их месте. Наконец, они ведут себя по-другому, и твоя цель – предугадать их следующий поступок. Таково правило работы с уродами, которых ты ловишь. Таково правило общения с людьми, окружающими тебя.
– А если я плевать хотела на твои правила?
– Значит, не быть тебе шерифом к шестидесяти.
Гнев охватил Мерси.
– К пятидесяти восьми. И я не шучу! – злобно вскрикнула она.
– А кто шутит?! Ты справишься с обязанностями только тогда, когда осознаешь, что не одна в мире. Важно не столько управлять своими чувствами, сколько понимать чужие. Так ты найдешь нужных тебе людей. Не важно, преступника ты ищешь или мужа.
– Да будет тебе известно, я не ищу мужа! И не надо читать мне лекции!
– Это необходимо, Мерси.
– Ты меня не убедил. Теперь мы можем свалить отсюда? С меня достаточно. Еще две минуты в обществе нашего не похожего на меня... джентльмена, и я достану китайско-итальянский стилет, отрежу ему голову и спущу в ближайший унитаз. Ты способен сейчас понять меня и разделить мои чувства?
– Ничего не поделаешь! – Хесс захлопнул дверь шкафа.
13
После работы Хесс впервые прошел сеанс радиационного облучения. Впечатление от тяжелой атмосферы комнаты Эда Измы все еще преследовало его, когда он лежал, а врачи целились прибором ему в грудь. Хесс думал, способна ли радиация прекратить разложение личности Измы, вылечить его болезнь, переселившуюся теперь и в душу самого Хесса? Доктора сказали, что облучение должно уничтожить все маленькие клеточные карциномы в лимфатической системе. Если бы их нашли во время операции, то Тим умер бы за полгода. Карцином не обнаружили, но радиационное облучение настоятельно порекомендовали.
Хесс не ощутил боли, к тому же вся процедура длилась не более тридцати секунд. Однако врач предупредил его: все побочные эффекты – усталость, выпадение волос, бессонница, проблемы с желудком – проявятся позже и, вероятно, окажутся сильнее, чем после химии.
– Ну, ребята, если вы меня в гроб не загнали, то куда уж ничтожному раку, – пошутил Тим.
– Мы делаем все возможное, детектив. – Врач невесело улыбнулся.
Убить пациента или спасти его! Хесс вышел из больницы, чувствуя себя гораздо хуже.
Вернувшись домой, он позвонил своей бывшей жене Барбаре. Хесс хотел что-то ей сказать, но не знал, что именно.
– Как твои дела, Тим?
– Хорошо.
– Чувствуешь себя лучше или только стараешься?
– Все нормально. Спасибо за письмо и цветы.
– Я не знала, как себя вести...
– Прости, что не звонил. Был немного выбит из колеи.
После операции для Хесса началась новая жизнь – без сигарет и спиртного. Кончилось беззаботное время. Приступы горячки, никотиновая ломка, три дня полного психоза, сутки за сутками без сознания... Врачи, сиделки и друзья потом рассказывали ему о его состоянии. Один раз Тим вырвался из палаты на свободу, волоча за собой катетеры. Троим санитарам едва удалось остановить его.
Хесс услышал, как у Барбары дрожит голос.
– Я так волновалась!
– Ладно тебе, Барб, брось, – мягко сказал он.
– Ничего не могу поделать! Я все время переживаю за тебя, Тим. Знаю, это глупо, но, говоря с тобой, чувствую себя шестнадцатилетней дурочкой. Ты моя первая любовь. И я упустила ее...
– У нас были другие планы на жизнь. Хорошо, что мы реализовали их.
– Да, наверное.
Хесс вспомнил, какой была Барбара в первый день знакомства: веселая, яркая, с неизменной улыбкой на лице. И крепко стоящая на земле.
– Решил тебе позвонить, чтобы ты не волновалась. Со мной все в порядке. Не верь слухам. Я все еще жив!
Наступила долгая мучительная пауза.
– По правде говоря, – продолжал Хесс, – я начал задумываться о разных вещах, о которых и не вспоминал за сорок лет работы шерифом. О смерти, например. На меня сотни раз наставляли курок. Тысячи преступников жаждали расправиться со мной, а мне хоть бы хны! Теперь мне кажется, что я медленно умираю. Представляешь, вырезали кусочек легкого размером с карандашный ластик, и я уже трясусь от страха за свою жизнь. Мне чертовски не по себе. Сейчас у меня есть все шансы на выздоровление, но ситуация может кардинально измениться в любую минуту. Барб, я хочу тебе сказать, что все люди, которые были рядом со мной, – самые замечательные в мире. Ты лучшая из всех, кого я когда-либо встречал. Не то чтобы я раньше этого не видел, но... Ты понимаешь, о чем я.
– О, Тим...
Хесс представил, как наполняются слезами ее темные глаза.
– Если тебе нужна какая-нибудь помощь, Хесс, сразу обращайся. Я до сих пор обожаю готовить. Я провожу много часов с детьми и внуками, но у меня остается еще уйма свободного времени. Составишь мне компанию?
– Ловлю тебя на слове, Барбара.
– Тим, я часто думаю о нашем разрыве. Почему это произошло? Я поняла одно: ты боялся замедлить темп, упустить что-то. Сначала просто быть, потом быть со мной, быть собой, наконец! И до сих пор ты опасаешься лишить себя чего-то.
– Если я "замедлюсь", то умру.
– Я не совсем об этом.
– Но ты права.
– Сбавь обороты, и станешь счастливее. Начнешь лучше разбираться в жизни, люди будут больше значить для тебя, а ты – для них. Тебе понравится, Тим, просто не исчезай.
– Таков мой изъян, Барб. Мне трудно измениться.
– Знаешь, что запахи меняют наше отношение ко всему на свете? Аромат роз или кофе... На твоем месте я бы нюхала океан, как пахнет им кожа...
– В последний раз я делал это прошлым летом. Еще до операции...
– Я помню, как ты любил волны. Почти так же, как меня. И я не забыла те времена, когда их ты любил больше.
При всем ее оптимизме и нежелании анализировать негативные стороны вещей Барбара умела очень тонко чувствовать.
– Может, волны помогут тебе успокоиться?
Она шмыгнула носом. В молодости Хесс посмеивался над ее манерой постоянно плакать. Барбара заливалась слезами даже над газетными статьями, а особенно – когда смотрела сериалы. Однажды Тим был до предела раздражен ее слезами. Барбара плакала из-за того, что представлялось пустяками ему, крутому копу с большой пушкой, настоящему герою, королю окрестностей, грозе преступников. Каким же дураком он сейчас казался себе! Столько времени прошло, и кто он теперь? Опустошенный, озлобленный, одинокий старик, которому к тому же пора прощаться с жизнью.
– Я буду рядом, если тебе понадобится моя поддержка, Тим.
У Хесса больно сжалось сердце. Он только поблагодарил ее.
* * *Тим искренне старался поверить словам бывшей жены. Вечером он вышел на пляж и уставился на огромные волны, которые с грохотом обрушивались на берег. Они напоминали ему разверстую пасть фантастического дракона. В волнах барахтались люди. Хесс отчетливо видел их лица, среди которых преобладали детские. Вода просачивалась сквозь песок и подбиралась к ногам.
Вечерело, и Хесса омывал легкий бриз. На пляже собралось немало желающих полюбоваться на закат. Многие держали в руках камеры. Волны разбивались о берег, и в воздухе блестели капли морской воды. Лодка спасателей находилась за буйками, в довольно опасном месте.
Вода была на удивление теплой. Тим стоял с мокрыми ногами и ждал, когда океан утихомирится. Он видел, как люди смотрели на него, может, из-за его возраста, может – из-за шрама на груди. Хесс оглянулся, затем нырнул и поплыл вперед.
Хесса всегда поражал этот пляж: кажется, ты возле берега, а через минуту тебя уже стремительно несет в противоположном направлении. Десятифутовые волны поднимают тебя на огромную высоту, и из-за большой скорости ты даже не успеваешь как следует испугаться. Затем поток накрывает тебя с головой, и нужно быстро выбраться из-под него, чтобы не захлебнуться. Ты находишься в полной власти волн, стихии, определяющей все твои действия. Одному Богу известно, сколько рук, ног и спин треснуло под калифорнийскими волнами.
В воде рядом с Хессом барахтались пять человек; кое-кто – с досками. Тим ощутил сильный прилив адреналина. Он бил тяжелыми ногами в больших ластах, изо всех сил сопротивляясь океану. Руки отчаянно боролись с мощным потоком.
