Николай Леонов - Выстрел в спину
Как легко, весело и азартно писал он свою первую повесть. Уставала только рука, она не успевала за мыслью, летящей галопом. Он и переписывал свои творения с радостью, и все ему нравилось, и редакторов он совершенно не боялся, их критика его только раззадоривала. Вода камень точит, редакторы и друзья не уставали повторять: стиль, стиль, как ты пишешь? И Павел начал задумываться, и чем больше он думал, тем медленнее и тяжелее рождались строчки. Главное же, ему собственные творения перестали нравиться. Закончив, он их просто ненавидел, его чуть ли не тошнило от каждой своей фразы. Значительно позже, когда вещь была уже опубликована, Павел, раскрыв журнал, прочитывал какой-нибудь абзац и ничего, даже улыбался.
Настоящим писателем Павел бывал в периоды, когда он не работал. Тогда мир, окружающий его, люди, с которыми он общался, становились выпуклыми, красочными, захватывающе интересными. Он был наблюдателен и чу́ток, мыслил образно и, безусловно, оригинально. Павел жил, видел, подмечал и, захлебываясь от восторга, думал: «Следующая вещь у меня будет настоящая, это я напишу так, а это так, я все знаю, чувствую, я напишу, напишу…»
Он «писал», где бы ни находился — на улице, в троллейбусе, стоя в очереди у трапа самолета. Смотрите, сколько людей, и все разные, все интересные. Вот хотя бы этот, с разухабистой женой и виноватыми глазами. Она тычет его в бок, шипит на ухо, проталкивает вперед. Она должна быть впереди, первой подняться по трапу, захватить, отнять у нахалов свое законное кресло, распихать над головой коробки и свертки. Он тащит эти коробки и свертки покорно, стеснительно улыбается, с деланным интересом рассматривает свои стоптанные ботинки. И такие люди вместе не первый год, не один десяток лет. Почему? Интересно, безумно интересно, я это обязательно напишу, решает Павел…
Он допил кофе, докурил сигарету, погасил ее, решительно поднялся, взял пепельницу и чашку и пошел на кухню. Законная отсрочка, надо все убрать, на рабочем месте должен быть образцовый порядок.
* * *Олег Перов пришел в цех к Семену Семеновичу без предупреждения. Последние три месяца они не виделись, Семен Семенович изредка звонил, когда Олега не могло быть дома, разговаривал с Ириной, интересовался, не нужно ли чего, и передавал Олегу привет. В общем, от встреч с Олегом Семен Семенович уклонялся, будто несостоятельным должником был именно он, Семенов.
Неопределенность раздражала Олега — должен он или не должен? Если да, то сколько и когда надо отдавать? Его раздражала не только неопределенность во взаимоотношениях с Семеном Семеновичем. На заводе Олег отбывал положенное время, норовя при любой возможности улизнуть. Относились к нему не хорошо и не плохо, скорее равнодушно. К Олегу Перову раньше никогда так не относились: его не любили и обожали, ему завидовали и перед ним преклонялись, но никто не смел в его прежней жизни молча кивнуть, пройти мимо и забыть. Дома тоже не все клеилось, он любил жену, радовался встрече с ней, но уже через полчаса ему становилось скучно. Иришка, встретив после работы Олега, чмокала в щеку и торопилась на кухню. Потом завороженно смотрела, как он ест, волнуясь и ожидая похвалы, даже если он ел готовые пельмени или котлеты. А затем она мыла посуду, схватившись за голову, вспоминала, что не успела сделать самое важное, и летала по квартире или затихала, склонившись над учебниками.
Олег оставался один, на него медленно наползала тоска. Первое время он пытался звонить друзьям по спорту, но их либо не было в Москве, а если и были на месте, то судорожно латали академические задолженности или налаживали полуразвалившиеся отношения с начальством и женами. Все кругом торопились, опаздывали… Олег Перов скучал. Изредка он грозно кричал: «Подъем! Становись! Форма одежды парадная!» И они с Иришкой шли ужинать в ресторан, где Олег изрядно выпивал.
Павел Ветров со времени их последнего объяснения не показывался, Олег звонить ему не хотел, встретился пару раз с Шутиным, который своей неустроенностью и неестественным бодрячеством наводил тоску. Хотя бы этот жулик — иначе Олег Семена Семеновича не называл — появился, все-таки обходительный, всегда с деньгами.
Семен Семенович не появлялся умышленно. Ему было интересно встречаться с Олегом, приятно бывать с ним на людях, однако последний разговор, главное, взгляд Олега вызывали у Семена Семеновича необъяснимую тревогу, чувство опасности. Он не понимал, почему, но доверял своему чутью. Он думал: «Я Олегу помог, пусть он мне ничего не должен, надо с мальчиком завязывать». Испытания новой технологии, предложенной Олегом, привели к потрясающим результатам. Цех начал давать план и еще немного, после реализации «немногого» Семен Семенович положил в карман значительно больше, чем одолжил Олегу. Деньги и труды, вложенные в Перова, уже вернулись с процентами, а какую прибыль они принесут через год?
…Олег вошел во двор, в глубине которого размещался цех, и посторонился — двое рабочих катили тележку с грузом. Лицо одного из них показалось Олегу знакомым, он встал у одинокого, уже обитого осенним ветром дерева. Когда рабочие возвращались, Олег взял первого за плечо, остановил, как взрослый останавливает ребенка, сказал:
— Приятель, спички…
Тип в замасленной спецовке оказался знакомым — некогда элегантным хозяином квартиры, в которую Олега с Иришкой приводил Семен Семенович. Тогда, у себя дома, в дорогом костюме, потягивая марочный коньяк из хрустального бокала, он казался маленьким императором, которому плюгавость и редкие зубы прощаются, как пустячные недостатки прощаются людям великим. Сейчас, в грязной одежонке и кирзовых сапогах, съежившийся от страха, он не узнал Олега. Остановленный железной рукой, столь похожей на руку правосудия, Борис Александрович Ванин напоминал перевернутого на спину навозного жучка.
— Мир труду, Борис, — сказал Перов.
— Привет, привет. — Ванин вылез из-под руки Олега, как из-под стальной балки, и заулыбался: — Какими судьбами?
— Случайно, проходил мимо, — соврал Олег. — Семен у себя?
— Здесь. Позвать? — И, не ожидая ответа, Ванин засеменил через двор.
Олег, прислонясь к дереву, которое скрипнуло от его тяжести, размышлял о превратностях судьбы. Что за хитрая лавочка у Семена? Сколько же имеет сам Семен? Олег и мысленно не употреблял слова «зарабатывает», но и не сказал «ворует». «Имеет» — не глупо и не оскорбительно. А тут на двух работах двести никак не складывается.
Олег не знал, что Борис Ванин не просто рабочий, он может иметь не двухкомнатную роскошную квартиру и ездить не на «запорожце», да шеф не разрешает.
Семенов вырос из темного проема дверей и сразу протянул Олегу обе руки, так и шел, неловко растопырив их, словно под объективами телекамер. Семен — в аккуратном сатиновом халате, в вырезе которого виднелся воротничок шерстяной рубашки, — ступал по земле каучуковыми подошвами мягко. И был он весь скромный, добротный, стеснительный, но уверенный. Да, это тебе не жучок Ванин, подумал Олег и впервые посмотрел на Семенова с уважением. А Семен Семенович повел себя как обычно, но не обнял Олега за плечи, лишь деликатно прикоснулся к ним, виновато улыбнулся и спросил о здоровье Ирины. Услышав, что все в порядке, Семенов, склонив безукоризненно причесанную голову набок, легко подтолкнул Олега под локоток и кивнул на здание цеха.
— Может, зайдешь? — Задавая вопрос, он умышленно приблизился к Олегу вплотную и почувствовал легкий запах алкоголя.
В крохотном кабинете толпились, чуть ли не залезая друг на дружку, облезлый канцелярский стол, четыре разных стула и кособокий диван с одним валиком, другой валик стоял в углу и, видимо, использовался как стул. Семенов усадил Олега за стол на свое место, сделал даже шаг назад, как делают художники, любуясь собственным произведением. Через минуту перед Олегом уже стояла початая бутылка армянского коньяка, лежали ненарезанный лимон и плитка шоколада. Семен Семенович пить не любил, тем более средь бела дня, но он чувствовал, что Олегу муторно и выпить совершенно необходимо. Поэтому себе Семен Семенович налил маленькую рюмочку, Олегу — две трети стакана.
Выпили без тоста.
— Семен Семенович, каковы наши финансовые взаимоотношения? — Олег смотрел простодушно, Семенова же это не обмануло.
— Олег, я тебя просил не называть меня по отчеству. — Он снова разлил коньяк. — Я знаю, мне скоро шестьдесят, и можно об этом не напоминать каждую минуту, — и смущенно улыбнулся. Ему было лишь пятьдесят пять, но он любил прибавлять себе годы, вообще казаться человеком, который идет под горку по инерции и ничего ему не надо.
Олег кивнул, проглотил свою порцию, вновь съел ломтик лимона и, облокотившись на стол, наклонился к хозяину кабинета.
— Семен, не будем играть в жмурки, я хочу выступать в твоей команде.
![Алан Эйкборн - Дверь в смежную комнату [=Тайна двери отеля «Риган»]](/uploads/posts/books/228832/228832.jpg)
