Алексей Макеев - Тайна золотого обоза
– …Первое, что увидел, когда подошел поближе, – его горло было вырвано клыками до самого хребта… – Хоролин скорбно покачал головой.
Отхлебывавший чай староста при этих словах поперхнулся и закашлялся. Отставив чашку, он взглянул на часы и развел руками.
– Мужики, прошу извинить – мне пора идти. Дела! – объявил он и направился к выходу.
– Хороший мужик Александрыч, но уж очень чувствителен к крови и всему, что с ней связано, – Николай добродушно усмехнулся. – Он дома свою живность никогда не режет. Курицу на щи сама жена рубит. Кабанчика вырастит, а резать зовет соседей. Сам на это время из дому уходит, мол, дела одолели. Ну, мы-то все понимаем… Подыгрываем ему, мол, давай, Александрыч, иди – мы уж тут без тебя сами как-нибудь управимся. И вот, как только тушу опалили, разделали, голову кто-нибудь себе забирает и немедленно домой относит. А иначе, если Крупный ее увидит – все! У него тут же слезы наворачиваются. Вот такой он мужик. Вроде и деревенский, а по натуре – городской интеллигент. Так о чем это я говорил? Ах да… Так вот, судя по тому, что я увидел, зверь горло Витальке не просто хватанул и убежал, а выедал и пил кровь – на земле крови было намного меньше, чем следовало ожидать при таком ранении.
– Ну, так волк это был или не волк? – уточнил Гуров.
Потерев лоб, Хоролин предположил, что этим зверем мог быть только волкособ – волко-собачий гибрид. И, скорее всего, его натравил на погибшего другой человек. Метрах в десяти от тела Резенцова Николай обнаружил едва различимые на хвойной подстилке следы ног какого-то человека. Были следы и еще одного. Тот стоял в другой стороне.
– …В общем, вместе с Виталькой, если судить по следам, там было не менее трех человек, – уверенно определил Хоролин. – Думаю, один из них и привел с собой волкособа, на мой взгляд, специально дрессированного нападать на людей. У волкособов какая особенность? Волк – он сильный и агрессивный, но неважно дрессируется. А вот волкособ, при волчьих челюстях, дрессируется как обычная собака. Их не так давно стали в государственных собачьих питомниках разводить для служебных целей. Да вы, наверное, об этом уже слышали. Вот, видимо, кто-то обзавелся таким вот зверем в частном порядке – я так слышал, щенок волкособа стоит около тридцати тысяч. И обзавелся именно для убийства людей.
– Как вы считаете, Резенцов в Могильный лес пошел по каким-то своим делам? И в том распадке он оказался случайно или преднамеренно? – Лев вопросительно взглянул на своего собеседника.
– Уверен, что не случайно. Скорее всего, его кто-то туда заманил. И именно к могиле ведьмы, чтобы на этом месте на него напал зверь. Те, что убили Витальку, рассчитывали поднапустить мистики, чтобы люди напугались и списали его смерть на оборотня там какого-нибудь, на проделки умершей ведьмы, на что угодно, только не на живых уродов, которым он чем-то помешал. А вот чем помешал – тут надо бы хорошенько подумать…
По словам Хоролина, подоплеку случившегося с его молодым односельчанином он видит в одном – в поисках графских сокровищ. По мнению Николая, скорее всего, какую-то их часть Максу и Витальке найти все же удалось. Что-то они сбыть успели. Но не все, и, на свою беду, оказались в поле зрения какой-то криминальной группировки.
– По-другому этого никак больше и не объяснишь, – пожимая плечами, вслух размышлял охотник.
«Голова-то у мужика работает как надо, – слушая своего собеседника, мысленно оценил Гуров. – Был бы опером – цены бы ему не было! Он абсолютно прав – тут замешана какая-то опасная криминальная группировка. Скорее всего, они сцапали Макса, припугнули, и тот по телефону зазвал Резенцова к месту убийства. Ну а после того, как с Виталием было покончено, бандиты ликвидировали и Макса…»
Как далее выяснилось из разговора, Хоролин тоже раза два видел загадочный черный джип с замазанными грязью номерами. Первый раз он заметил эту машину невдалеке от руин графского поместья, когда ездил рыбачить на озеро Камыши, что плещется всего метрах в трехстах от того места, где стояла конюшня. На этом водоеме, изобилующем рыбой, не многие из лешакинцев рискуют заняться рыбалкой. Николай, не страдающий суевериями и пустыми страхами, наведывается туда и летом, и зимой. И вот, где-то еще в июле, он случайно заметил, как в сторону графского пепелища проследовал большой черный джип с густо тонированными стеклами.
Решив, что это могли быть какие-нибудь скучающие бездельники, ищущие острых ощущений, он даже не стал обращать на их машину какого-то особого внимания – мало ли кого сюда нелегкая носит? Второй раз джип попался ему на глаза уже после случившегося с Резенцовым. Иноземный «сарай на колесах» медленно катил вдоль деревни, словно что-то высматривая. И вот тогда-то у Хоролина впервые появились первые подозрения по поводу причастности владельцев этого авто к смерти его односельчанина.
– А вы не пробовали рассказать об этом в вашем райотделе? – поинтересовался Лев, отчасти уже предполагая, что тот ему ответит.
– С нашим участковым об этом как-то малость «перетерли», – досадливо морщась, Николай отмахнулся. – Но его, я так понял, это не заинтересовало. Он сразу мне начал втолковывать, что не хрен умничать, что дело расследовали профессионалы и «не каким-то дилетантам» их опровергать.
«Да, кто-то в Москве очень не хочет, чтобы были установлены настоящие причины смерти Резенцова и его убийцы», – мысленно резюмировал Гуров.
Завершая разговор, он спросил охотника, пытался ли он сам искать графский клад, на что Хоролин лишь рассмеялся с оттенком ностальгии.
– А кто его у нас не искал? Можно даже сказать так: кто клад не искал, тот не лешакинец. Конечно, искал. И не единожды. Только толку никакого не добился. Видать, прятали его так, чтобы первый попавшийся найти его не смог. Все с пацанами облазили мы там. Нигде даже намека не было на какие-нибудь потайные двери, лазы, входы… И до нас искали и после нас искать будут. Только есть ли он на самом деле – вот вопрос?
Кроме того, он пояснил, что случилось на самом деле у графских развалин, когда много лет назад вечерней порой туда пошли мальчишки, о чем операм рассказывала Вероника.
– …Да знаю я эту историю! – снисходительно улыбнулся он. – Тимофей Захарович, от нас через два дома живет, он ходил туда. Сейчас ему уже под восемьдесят. Не любит вспоминать тот случай. А случилось вот что. Когда он пошел к графской усадьбе, случайно наткнулся на зайца. Русак – здоровенный такой – у него из-под ног как выскочит! Ну и все! Перепуганный заяц – в одну сторону, Тимошка – в другую… Он мне сам под «этим делом» как-то рассказывал. Ну а чтобы не было стыдно перед пацанами, соврал, будто увидел зверя какого-то невиданного. Анекдот!
О случившемся с его отцом он сказал очень коротко:
– Клещ! Батя умер от энцефалита… – Немного помолчав, добавил: – Я сколько хожу на охоту, и до ночи, и до утра, а такого вот ворона-гиганта не видел ни разу. Ну, если только не считать, что он теперь уже не летает после ранения медной пуговицей.
На предложение Гурова съездить с ним к месту гибели Виталия и к руинам графского поместья Хоролин согласился, но предложил отправиться туда на его «Ниве», мотивировав это тем, что «Волга» – машина хорошая, однако в Могильном лесу на ней не «порысачишь». Выходя из дому, Николай захватил с собой уже не первой новизны тульскую двустволку.
– …Лес – есть лес, – лаконично пояснил он. – Случись нарваться на этого гребаного волкособа, без доброй порции картечи никак не обойтись. Ваш пистолет – это хорошо, а моя централочка – надежнее. Уток влет бьет без промаха. Уже лет пятнадцать у меня, а стволы – как вчера точили.
Глава 6
Загрузившись в ярко-зеленую «Ниву», Лев созвонился с Володькой и распорядился, чтобы тот ждал его у «офиса» администрации. Хоролин запустил еще не успевший остыть двигатель, вырулил на сельскую улицу, и они помчались в направлении высящейся за селом водонапорной башни.
Выйдя за околицу села, «Нива» покатила по старой дороге, покрытой уже давно растрескавшимся асфальтом. Она тянулась через заброшенное колхозное поле, во многих местах уже поросшее молодыми березками и осинками. Затем они нырнули в недра старого соснового леса, проехав по которому около километра, свернули вправо, и дальше их путь пролегал по раскисшей от последнего дождя, изобилующей заполненными водой рытвинами лесной дороге.
Они добрались до елово-сосновой глухомани километрах в трех от асфальтированной дороги, где даже «Нива» с трудом пробиралась меж деревьев по еле приметной колее. В том месте, где уже не было и намека на следы колес, Николай остановился и, заглушив мотор, объявил:
– Ну, вот он и Могильный лес. Минут через пятнадцать будем на месте.
Они пошли через сосновый частокол, кое-где продираясь через густые щетки молодого подроста, переступая через сухой валежник, и вскоре оказались на склоне обширной балки с достаточно крутыми склонами. Здесь тоже росли те же самые деревья, что и в других частях леса. Но с какого-то мгновения Гуров вдруг ощутил, что здесь, в балке, какая-то совсем иная энергетика. Даже воздух отчего-то вдруг стал казаться сгустившимся, потяжелевшим, не дарящим вольной свежести на вдохе.
