Серж Лафоре - Соль в ране
Арчер с гордостью расправил плечи и кивком головы одобрил слова Деланнея, затем прошелся по каюте с руками за спиной, повернулся на каблуках и, оказавшись лицом к лицу с двумя своими посетителями, заявил:
— Ладно. Я дам вам две пассажирские каюты. За проезд, вместе с едой, с каждого из вас по двести долларов.
Деланней достал кошелек:
— Можно заплатить сразу же?
Арчер провел рукой по носу, слегка прищурил глаза, посмотрел на него снизу и сказал:
— Как вам нравится, Деланней.
Тот положил деньги на морскую карту, как раз на зону Новой Гвинеи. Арчер взял их и посмотрел на Даун Фарлен:
— А вы, мисс Фарлен?
— Мои деньги в отеле, — ответила она.
— Прекрасно, — согласился Арчер. — Заплатите, когда устроитесь. Снимаемся с якоря в четыре утра. Нужно, чтобы ваш багаж был на борту не позднее трех.
— Ясно, — бросил Деланней и, шагнув к двери, открыл ее.
— Минутку, месье Деланней.
Шон повернулся к Арчеру, который, опустив глаза, покусывал нижнюю губу.
— Деланней, и вы тоже, мисс Фарлен, я хотел бы, чтобы вы знали: это особая услуга. Обычно мой судовладелец не разрешает брать пассажиров, но я люблю оказываться полезным.
Деланней улыбнулся:
— Я вас прекрасно понимаю.
Напряженность исчезла с лица Арчера, и он быстрым жестом погладил свою бородку.
— Отлично, — сказал он. — Прошу простить меня, но мне необходимо увидеть первого помощника. Надо поговорить с ним о матросах, которых мне пришлось нанять. У меня в экипаже по пути в Сидней оказалось несколько больных.
Деланней и Даун Фарлен вышли из рубки. На палубе без особых церемоний Деланней взял под руку молодую женщину.
— Ночь слишком темна, — объяснил он.
— Это удобно, — ответила она, повернув к нему лицо.
— Мисс Фарлен, могу ли я задать вам вопрос?
— Какой?
Он подождал немного, отодвинул рукой висящий фал и, замедлив шаги, произнес:
— Я узнал вас только при свете в рулевой рубке, а вообще-то мне достаточно было почувствовать запах ваших духов.
— Это и есть ваш вопрос?
— Нет… Зачем вам нужен этот внезапный отъезд?
Она не ответила, но он почувствовал, как напряглась ее рука.
— А вам? — внезапно спросила она.
— Причина, которую я высказал Арчеру, единственная.
— Для кого?
— Для меня и, надеюсь, для вас.
Она рассмеялась и вдруг бросила:
— А вы действительно американец?
— Естественно. Правда, один из моих предков — ирландец, он эмигрировал в Америку, потому что в Ирландии у него были неприятности с английским правосудием. Такого объяснения вам достаточно?
— Не очень!
Они остановились перед трапом, ведущим на набережную. Келлер нигде не показывался. На крышке трюма он оставил фонарь, бросавший желтый отсвет на просмоленный брезент.
— Вы очень подозрительны, — продолжил Деланней неестественно веселым тоном. — Место, которое ждет меня на борту «Шарка», — дело очень серьезное.
— Разумеется, — холодно согласилась она.
Они спустились на набережную и медленно двинулись по мокрой мостовой. Легкая дымка тумана слегка приглушала свет, а из бара неподалеку доносилась мелодия шотландской джиги, которую играли на аккордеоне. Вдалеке слышался городской шум. Внезапно аккордеон смолк, и до них донеслись приглушенные крики и звон разбитого стекла.
— Никто не любит джигу, — сказала Даун.
— Никто не любит хорошеньких женщин, которых застают в слишком декольтированных вечерних платьях в кабинете консула США, — перешел в атаку Деланней. — Я полагаю, что именно поэтому вам нужно уехать из Австралии.
Она вырвала у него свою руку, и ее глаза раздраженно блеснули:
— А это уже другой вопрос, Деланней.
— Но вам вовсе не обязательно отвечать на него.
— Вы-то уж во всяком случае могли уточнить, что я находилась одна в кабинете консула.
— Это и подразумевалось в моих словах.
Она тяжело вздохнула и пошла по набережной.
— Не знаю, зачем вы мне тогда помогли? — сказала она тихо. — Мы ведь даже не были знакомы.
— Я люблю помогать красивым молодым женщинам.
— У некрасивых часто больше достоинств.
— Зачем вам понадобилось поступать так неосторожно?
— У консула?
— Да.
— Я ждала отца из Южной Африки, — ответила она сухо. — Он приехал в Сидней и умер сразу же после приезда, но я думаю, что вы читали об этом в прессе?
— Кое-что, — согласился он. — В газетах писали, что его отравили.
— Правильно, Деланней. Мой отец умер от сильной дозы дурмана, растворенного в виски. Вернуться в Сан-Франциско мы собирались вместе, а у меня отобрали паспорт на время следствия.
— Вот зачем вам понадобилось влезать в кабинет консула?
— Да.
Он снова взял ее под руку и повел к Чатам Коммон, где сверкали неоновые вывески.
— Если бы я знал об этом раньше, то смог бы помочь вам.
— Я привыкла действовать сама.
Он посмотрел на ее решительное выражение лица и проговорил спокойно, без всякой иронии:
— Я об этом догадался. Только вот ваши методы действий оставляют желать лучшего. Вы решили удрать из Австралии не из-за того, что вас подозревают в убийстве отца. По-моему, это идиотское подозрение, но полиции иногда не хватает тонкости.
Она рассмеялась почти весело:
— Вы очень проницательны, Деланней.
Он решил продолжить игру и тут же спросил:
— Почему убрали вашего отца?
— Потому что он кое-что привез из Южной Африки. То, что он долго искал, принадлежит нашей семье. Кое-кто узнал, что он нашел…
— Ну, а вы?
— Что я?
— Вы-то знаете, что он нашел?
Она помолчала несколько секунд, а потом резко ответила:
— Это находилось в шкатулке, которую украли.
— А вы знаете, кто украл?
— Нет, — произнесла она ясно и жестко и затем сразу же продолжила: — Мне на это наплевать. Я хочу вернуться в Сан-Франциско и жить спокойно. Я ненавижу Австралию, Сидней и все остальное.
Какой бы ни была правда, а у столь опытного человека, как Деланней, имелся еще один вопрос, который он хотел выяснить до конца.
— Ваш отец долго пробыл в Южной Африке? — спросил он.
— Четыре недели.
— Недолго.
И Деланней подумал: «Зачем Даун Фарлен приехала в Сидней? Ждать возвращения отца? Что это? Проявление дочерней любви?»
— А что находилось в шкатулке?
— Не знаю, — ответила Даун. — Через час после возвращения у отца начался бред.
— У вас была прислуга?
— Старушка кухарка. Мы жили в маленьком домике на северной окраине Сиднея. Отец не любил гостиниц.
Объяснение показалось Деланнею не совсем правдоподобным.
— Послушайте, — начал он.
— Хватит, Деланней, — прервала она его довольно резко. — Я не хочу больше об этом говорить. Проводите меня в гостиницу. Когда началось следствие, я сняла комнату в Руаяль Кроун на Маркет-стрит.
— Я знаю, — кивнул Деланней.
— Мне интересно: чего же вы не знаете?
Он усмехнулся, поднял глаза к небу, покрытому тучами, и предложил:
— Давайте возьмем такси.
— Не надо. Через десять минут мы будем у гостиницы, погода не жаркая, да и пройтись пешком полезно.
— Вы сегодня обедали?
Даун посмотрела на освещенную витрину, но не ответила, и ему пришлось повторить вопрос.
— У меня больше нет денег, — призналась она наконец. — У меня осталось только на то, чтобы заплатить за гостиницу.
— А деньги на проезд?
— Проезд я оплачу в Сан-Франциско, — не смутилась девушка.
Уже перед гостиницей Даун пожала руку Шона и произнесла:
— Теперь моя очередь задать вам вопрос, Деланней.
— Давайте.
— Почему вы никому ничего не сказали, когда застали меня в кабинете консула, ведь на прием я, в отличие от вас, не была приглашена?
Он улыбнулся и ответил:
— Мне не хотелось осложнять ваше положение. Я из прессы знал о ваших неприятностях, а у меня очень чуткое сердце.
Она с подозрением глянула на него, хотя лицо ее не изменило приветливого выражения.
— Странный вы тип, Деланней. Вы не только не выдали меня полиции. Меня, тайком пробравшуюся на прием, чтобы забрать свой паспорт, но и провели к выходу мимо сотни приглашенных, любезно болтая с ними. Какая волнующая игра!
— Это совсем не игра, — серьезно проговорил он.
Она покраснела и протянула ему руку:
— Мы скоро увидимся.
— Вы мне так и не ответили: обедали вы или нет?
— Я не обедала, но не соглашусь на ваше предложение, а то вдруг испорчу вам репутацию.
— Я буду ждать вас на углу Чатам Коммон и Маркет-стрит в три часа утра.
— Хорошо.
Она уже повернулась, чтобы идти, когда он добавил:
— Не делайте глупостей, мисс Фарлен. Вам предстоит серьезное дело, и надо быть Стивом Арчером, чтобы не требовать паспорт у своих пассажиров.
