Эдуард Фикер - Операция "C-L"
Ящик внес в вагон Врана. Сам я внимательно осмотрел весь вагон, состоявший из трех отделений. Двери с двух сторон вели в узкое среднее купе. Левое отделение вагона напоминало багажное помещение. Правое выглядело более благоустроенно. Здесь были деревянные скамьи, место для багажа и по два окна справа и слева.
Я выбрал для нас правое купе. Врана положил ящик в угол и сел рядом на откидное сиденье. Потом я пригласил войти Войтиржа и Шрамека. Оба вошли почему-то не слишком охотно. Но вели себя ровно и спокойно и внешне оставались подчеркнуто любезны. Они заняли по собственной инициативе два места, друг против друга. Откидной столик оказался между ними, и они сразу разложили на нем все свои припасы, вытащив из портфеля бутерброды, колбасу и две бутылки минеральной воды. Мы с Враной для них словно и не существовали.
Правда, мы им не навязывались. Врана спокойно сидел, а я закрывал двери с левой стороны вагона и вход посредине. Раздвижная перегородка вагона была снабжена крепкими запорами и замками. Все окна забраны железными решетками. Вагон был устаревшего типа.
Я утверждаю, что наше размещение полностью зависело от меня и на мой выбор ничто не влияло.
Шрамек насмешливо спросил меня, нельзя ли опустить окно. Я не возражал: в вагоне было душно, хотя он и стоял в тени складского помещения. Оба банковских служащих были в пиджаках и жилетах, но они так и не сняли их.
Выбрав место, я спокойно слушал, как беседуют друг с другом Войтирж и Шрамек. Они в один голос ругали этот древний способ транспортировки. Подобный разговор они заводили уже не впервые, оживленно обсуждая более современные способы, скажем, самолет.
Курить в вагоне не разрешалось. Шрамек хотел было нарушить этот запрет, но я напомнил ему, что он может курить на платформе. Вместе с ним вышел и Войтирж.
Вернувшись в вагон, они были более молчаливы. И сидели с высокомерным видом. Минут через десять наш вагон прицепили к локомотиву, и тот подвез его к составу из двадцати пассажирских вагонов, стоявшему на станции. Наш вагон шел первым за локомотивом.
Я открыл дверь. Из вагона, следовавшего за нами, вышли два работника службы безопасности, которых я знал. Они представились мне как сопровождающая нас охрана. Потом они вернулись обратно в пассажирский вагон».
Примечание: На подробном плане почтового вагона Ярослав Ленк нарисовал размещение всех людей, сопровождавших деньги, и положение ящика в критический момент. Давать этот план здесь считаю излишним.
«Я повторяю вновь, - продолжает Ярослав Ленк свой рассказ, - что никаких нарушений не заметил. Мы стояли еще примерно четверть часа.
Наконец поезд тронулся. Я взглянул на часы. Было четырнадцать часов двадцать семь минут.
Мне пришлось включить в вагоне свет, впереди нас ожидало несколько небольших тоннелей. При этом я заметил, что принятые мною меры вызвали на строгих лицах банковских служащих усмешку. Они были уверены, что вдвоем, без нас, спокойно, как обычные пассажиры, перевезли бы деньги в обычном чемодане».
Пожалуй, сейчас поверишь, что такая не бросающаяся в глаза перевозка может оказаться безопаснее.
Ярослав Ленк продолжал дальше:
«На остановке поезд стоял почти час. Шрамек и Войтирж снова вышли покурить. Эти двое, такие пунктуальные и аккуратные, когда касалось денег, оставили в полном беспорядке обертки от копченостей, пакетики с сахаром и свои портфели. Вернувшись в вагон, они выложили из портфелей все, включая большие термосы, что-то усиленно разыскивая. При этом раздраженно упрекали друг друга в забывчивости. Наконец они нашли то, что искали, - колоду карт. И начали играть. С мещанской алчностью они выигрывали друг у друга мелочь, что казалось ужасно смешным - ведь эти люди имели дело с миллионами - и с прежним высокомерием поглядывали на нас.
На следующей станции они не вышли, но вскоре заспорили из-за какого-то пустяка. Увидев мою улыбку, они тоже улыбнулись, впервые с тех пор, как я их увидел. Смешной, мелочный спор из-за кроны или двух сорвал с них маску хранителей миллионов, и вся напыщенность профессиональной добродетели слетела с них в один миг.
Войтирж дружески предложил мне стаканчик черного кофе из своего большого термоса. Но я только что выпил чаю и поэтому вежливо отказался. Зато Врана принял кофе с благодарностью, так и не поняв, почему я отказался. Они завели с ним долгий разговор о способах варки кофе. Я же подошел к окну с левой стороны вагона и стал смотреть на проносившийся пейзаж. Врана продолжал слушать, как Войтирж рассказывал какую-то довольно скучную, но, по его мнению, забавную историю, героями которой были заядлые любители кофе. Мне эта история казалась надуманной. Я старался не прислушиваться к его болтовне.
Войтирж все еще рассказывал свою историю, когда я решил отойти от окна и сесть на свое место.
Но сделать этого я уже не успел, потому что в тот самый миг…»
Да, не успел. На 297-м километре почтовый вагон взлетел на воздух. Страшной силы взрыв разметал его в щепы. Ярослав Ленк рассказывает об этом так:
«В ту минуту, когда я поворачивался от окна, сверкнул ослепительно-белый свет и одновременно что-то оглушительно рвануло, загудело, удар сопровождался странным звоном, и свет превратился в огненные круги. Что было со мной потом, не знаю. Очнулся я уже в больнице, но ненадолго. Потом снова впал в беспамятство, еще более глубокое и длительное. Как я узнал впоследствии, лечащие врачи считали это временное возвращение сознания и прояснение в мыслях зловещим признаком скорой смерти. Частично это временное возвращение сознания приписывали действию инъекций. Боли я не чувствовал, только онемели конечности и странно жгло в мозгу. Я понимал, что меня старательно оберегают от всяких волнений, но меня выводил из себя какой-то провал в памяти, который мне хотелось во что бы то ни стало восстановить. Наконец это поняли и сказали, что я выкарабкался чудом, что в почтовом вагоне произошел таинственный взрыв, жертвой которого стали все три моих спутника.
О причинах происхождения и цели взрыва ничего сказать не могу. Мне кажется, что источник взрыва находился внутри вагона.
Ярослав Ленк
С подлинным верно»
6.ХI.1951 г.
2
Путник, который не пожалел бы времени и отправился на 297-й километр, или, говоря более прозаично, любопытный, явившийся на место катастрофы, очутился бы на равнинной, хорошо просматриваемой местности, прорезанной двухколейной железной дорогой. При ее строительстве не потребовалось ни возводить насыпи, ни рыть котлованы. Поворот, который тут делает железнодорожное полотно, почти неприметен из-за большой протяженности. А идущий поезд хорошо виден на большом расстоянии и издали похож на детскую заводную игрушку.
Слева и справа от железнодорожного полотна поблескивают пруды, вырытые для осушения местности, и простираются болотистые луга, которые перемежаются с участками золотистой пшеницы, а в низинах - с зелеными коврами свеклы и с более темными, словно чем-то обрызганными, посевами клевера. На уходящем вдаль горизонте виднеются утонувшие в тумане белесые рощицы. А белые кубики деревенских домишек и разбросанные хутора словно скрылись подальше от проходящих поездов, оставив у полотна лишь деревья и кустарники.
Метрах в ста от участка 297,3 км, приблизительно у 297,4 км, железная дорога пересекает неширокое, малооживленное шоссе. Ярослав Ленк смотрел в левое окно по ходу движения поезда № 2316. Наискосок от Войтиржа благодушествовал, вытянув ноги, сержант Врана. Сам Войтирж, предлагавший ему кофе, стоял. Ящик с двадцатью миллионами лежал в углу напротив Враны, находясь все время у него на глазах.
Это несколько запоздалое описание всех обстоятельств и фактов, сделанное Ярославом Ленком, кроме него, не может подтвердить никто на свете.
Было у нас, правда, и несколько свидетелей, видевших все со стороны.
297-й километр расположен между двумя будками стрелочников, № 59 и № 60. Стрелочник поста № 59 проводил, как и полагается, поезд и вернулся в будку. Потом ему показалось, что где-то вдали загремело. Это его удивило, ведь стояло безветрие и тишь, и белые перистые облака не предвещали грозы. Стрелочник снова вышел из будки и оглядел небосвод и железнодорожное полотно. «Мне почудилось, что выстрелили из нескольких орудий, - сказал он в своих показаниях. - И я увидел, как на горизонте поднимается коричневый дым. Тогда я послал телеграфный запрос, но мне ничего не ответили».
Стрелочник поста № 60 поезда не дождался. Вместо этого в результате благоприятных акустических условий до него докатился грохот взрывной волны. Он ясно увидел столб дыма. Естественно, стрелочник решил, что что-то произошло, и тоже послал телеграфный запрос. А первый стрелочник в это время звонил уже по телефону. Таким образом, они установили, что поезд № 2316 остановился в пути, и очень скоро железнодорожное начальство узнало причину этого.
